- Никогда! - вырвалось у него. - Ах, Анна, Анна, если бы вы знали, какого преданного друга вы имеете во мне! Клянусь вам, что ни кнут, ни Сибирь, ни даже плаха не заставили бы меня изменить вам. И это я вам докажу сегодня же! - Он вынул из кармана золотую "луковицу" и, посмотрев, который час, продолжал: - Сейчас, ваша светлость, я побеседую с вами подробно о том, что живо волнует ваше доброе сердце.
- О нем? О Морице? - живо воскликнула Анна Иоанновна.
- Да, да… Но пока нам необходимо сделать маленькое приготовление.
- Какое?
- Нам необходимо сервировать стол на два лица, при этом надо сделать так, чтобы обойтись без ваших придворных служащих.
- Что это значит, Петр Михайлович? - с удивлением спросила герцогиня.
- Ничего особенного, ваша светлость… Быть может, сегодня вечером, вот сейчас, скоро, явится один нужный для нас человек… Так необходимо по русскому обычаю угостить его хлебом-солью. Кстати, ваша светлость, в ваших погребах имеется добрый, старый польский мед?
- Ты же, голубчик, доставил мне его, - улыбнулась Анна Иоанновна веселой, довольной улыбкой.
- Ну вот и отлично! - весело потер руки Бестужев. - Итак, ваша светлость, не угодно ли вам помочь своему гофмаршалу в чисто хозяйственных приготовлениях?
- А кто прибудет, Петр Михайлович? - спросила заинтригованная Анна Иоанновна.
- Один важный посетитель от него, - уклончиво ответил Бестужев.
Анна Иоанновна, стоявшая у окна, тревожно проговорила:
- Судя по той таинственности, которой ты, Петр Михайлович, облекаешь посещение твоего гостя, я заключаю, что оно должно быть секретным. Но как же этот человек проникнет в замок? Смотри: подъемный мост уже поднят.
Бестужев, улыбнувшись, ответил:
- Не беспокойтесь, Анна: тому человеку дан пароль, и мост спустят для него. Примемся за работу, ваша светлость.
Рядом с "бодоаром" герцогини Курляндской находилась небольшая уютная гостиная. Анна Иоанновна перешла в нее.
Бестужев скрылся и вскоре вернулся с белоснежной скатертью и несколькими бутылками. Он поставил посреди гостиной стол и кратко бросил герцогине:
- Накрывайте, ваша светлость.
И герцогиня и будущая российская императрица, слегка засучив рукава своего богатого бархатного туалета, стала накрывать на стол, как простая камер-фрау.
- Работайте, работайте, ваша светлость, а я пока озабочусь закусками и иными деликатесами, - оживленно продолжал Бестужев.
Вскоре стол был сервирован.
Анна Иоанновна поставила посреди него вазу с ярко-пунцовыми розами.
- Ну а теперь, ваша светлость, давайте побеседуем немного… - начал Бестужев. - Садитесь!
Анна Иоанновна покорно села в вычурное золотое кресло.
- Итак, вы упорно желаете, чтобы принц Мориц Саксонский сделался вашим супругом, приняв курляндскую герцогскую корону? - спросил Бестужев.
- Да, - еле слышно слетело с уст Анны Иоанновны.
- Вы полюбили его, Анна? Но как могло это случиться? Вы видели его мельком у меня…
Герцогиня, передернув плечами, возразила:
- Ну и что ж из того, Петр Михайлович, что только мельком? Он - ты прости меня за откровенность! - сразу завладел моим сердцем, лишь только я увидела его… Такой красивый, смелый, решительный. И потом, истомилась я во вдовстве моем. Посуди ты сам: каково сладко мне живется?.. Что такое я? Жена без мужа, герцогиня без настоящей короны, без власти, без силы. А годы идут, мой старый друг, идут неумолимой чередой… И какие годы! Лучшие, молодые уже прошли.
Бестужев, сострадательно поглядев на Анну Иоанновну, произнес:
- Вы, ваша светлость, все говорите, как женщина, а не как лицо из царственного дома… Но мы, дипломаты, царедворцы, должны глядеть несколько глубже, соображаясь с массой побочных обстоятельств.
Анна Иоанновна сделала нетерпеливый жест рукой.
- Одну минуту внимания, ваша светлость! - остановил ее Бестужев. - Дело в том, что лично я сильно сомневаюсь, чтобы ваше пламенное желание могло осуществиться. И, если это дело провалится, вините только свое рождение: все, имеющие право носить горностаевые мантии, - несчастнейшие из всех смертных, так как все их желания зависят не от их воли, а обязаны согласовываться с известными конъюнктурами…
- Я не понимаю тебя, Петр Михайлович! - слегка побледнев, сказала герцогиня.
- Сейчас вы поймете, ваша светлость. - Бестужев налил в стакан золотистого токайского и стал мелкими глотками прихлебывать ароматную, крепкую влагу, продолжая: - Вам, Ан… ваша светлость, отлично известно, что такое представляет собой Курляндия. Это - тот лакомый кусок, на который точат зубы и Речь Посполитая, и Пруссия, и мы - русские. Весь вопрос заключается в том, кто окажется хитрее и за кем этот лакомый кусочек останется.
- Но я-то тут при чем? - негодующе вырвалось у Анны Иоанновны.
Старый царедворец проснулся в Бестужеве. Он вынул золотую, осыпанную бриллиантами, табакерку и, запустив в нос изрядную понюшку душистого табака, продолжал:
- Как "при чем" вы, ваша светлость? Разве вы не знаете, что вы - законный придаток к сему герцогству?
Бешенство исказило грубое, не особенно красивое лицо Анны Иоанновны.
О, эти молнии гнева, бороздившие ее лицо! Как часто потом, когда она сделалась императрицей, устрашали они толпившихся у ее трона.
- Как, как ты сказал: законный придаток? - задыхаясь от злобы, выкрикнула она. - Кто же из меня чучело сделал?
- Ваш дядюшка, ваша светлость, великий император Петр.
Анна Иоанновна схватила серебряный кованый графин и с силой швырнула его в стену, но попала в зеркало, и последнее разбилось вдребезги.
Бестужев вздрогнул.
- Вы суеверны, Анна? - дрогнувшим голосом спросил он.
- О, да!
- В таком случае поздравляю вас: кто-то скоро должен умереть… Дорога вам очищается, но… пока все еще темно… Однако вы, ваша светлость, перебили меня. Я возвращаюсь к курляндским делам. Итак, прошу вас внимательно слушать меня! Дело вкратце заключается в следующем. Побочный сын польского короля Августа Второго, саксонский принц Мориц, с тайного согласия своего отца, домогается и вашей руки, и курляндской короны… Так, ваша светлость?
- Так, Петр Михайлович.
- Теперь ответьте мне: все ли ведомо вам о принце Морице? - Бестужев подошел к Анне Иоанновне и схватил ее за руку. - Все ли ты, Анна, знаешь о нем? - повторил он глухим, вздрагивающим голосом.
Это давно, почти никогда не слыханное "ты" поразило Анну Иоанновну.
- А что… что именно? Какая тайна?
- А то, что ведомо ли тебе… вам, ваша светлость, что этот Мориц - авантюрист, искатель грандиозных предприятий?
Анна Иоанновна схватилась за сердце.
- Знаете ли вы, ваша светлость, - продолжал Бестужев, - что он, этот блестящий, великолепный Мориц Саксонский, уже раз заключил брак по расчету с богатою наследницею Викториею фон Лебен, развелся с ней и теперь - кто знает? - отыскивает, быть может, лишь более блестящий, выгодный брак?
Анна Иоанновна была бледна как полотно.
- Это жестоко, Петр Михайлович, ты ранишь меня прямо в сердце, - прошептала она.
- Я только предупреждаю вас, ваша светлость, на правах вашего искреннего, любящего вас друга. Слушайте дальше.
Бестужев вынул из бокового кармана толстый, вчетверо сложенный пакет, состоявший из нескольких листов.
- Что это? - спросила Анна Иоанновна.
- Секретнейший указ, ваша светлость, который я получил из Петербурга. Вот его содержание! - ответил Бестужев и начал читать вполголоса: - "Избрание Морица противно интересам русским и курляндским: 1) Мориц, находясь в руках королевских, принужден будет поступать по частным интересам короля, который через это получит большую возможность приводить в исполнение свои планы в Польше, а эти планы и нам, и всем прочим соседям курляндским могут быть иногда очень противны, от чего и для самой Курляндии могут быть всякие сомнительные последствия. 2) Между Россиею и Пруссиею существует соглашение удержать Курляндию при прежних ее правах; Россия не хочет навязать курляндским чинам герцога из бранденбургского дома; но если они согласятся на избрание Морица, то прусский двор будет иметь полное право сердиться, зачем бранденбургскому принцу предпочтен Мориц? И тогда Курляндия со стороны Пруссии не будет иметь покоя; Пруссия скорее согласится на разделение Курляндии на воеводства, чем на возведение в ее герцоги саксонского принца; 3) Поляки никогда не позволят, чтобы Мориц был избран герцогом Курляндским и помогал отцу своему в его замыслах относительно Речи Посполитой".
Бестужев окончил чтение и посмотрел на Анну Иоанновну.
- Что вы скажете на это, ваша светлость? - спросил он.
- Значит, нет никакой надежды? - с отчаянием в голосе воскликнула герцогиня.
Гофмаршал, сделав какой-то неопределенный жест рукой, произнес:
- Попытаемся… Вы видите сами, ваша светлость, какую трудную партию мне приходится вести ради вас: с одной стороны, мне хочется сделать угодное для вас, с другой - я не должен забывать, что я - резидент ее величества. В Верховном тайном совете решили навязать вам и Курляндии двоюродного брата герцога Голштинского, второго сына умершего епископа Любского. Императрица с этим согласилась.
- Ни за что! - гневно воскликнула Анна Иоанновна, ее лицо покрылось красными пятнами бешенства.
- Но главный ваш враг - это Меншиков, ваше высочество, - продолжал Бестужев. - Знаете ли вы, что он сам метит на Курляндское герцогство?
- Он? Этот презренный раб? - задрожала герцогиня.
- Да, он, ваша светлость. Затем могу сообщить вам еще одну, заслуживающую внимания новость.