– Это белесая девка делает. Давайте я расскажу вам, что узнал, док. Я когда прошлой ночью от вас ушел – так сразу к парням, узнать, что там да как. Они мне много чего понарассказали. Мол, вроде как в четыре девка пошла из зала в комнату, а старуха засела в лавке. Мои парни ничего такого не подумали. Но в семь – кого они видят? Топает по дороге к лавке эта самая деваха. Парни мои давай чехвостить ребятушек, которые стоят, значит, с другой стороны дома. Вот только те ребятушки не видели, как девка выходила. И всю вину валят на парней со стороны магазина. В одиннадцать к ним приходит один парнишка – сменщик. И говорит, что шел по Бродвею, глядь – а из-за угла двухместная легковушка выруливает. А в ней – наша белесая деваха. И парнишка не мог ошибиться, потому что на ту девку уже в лавке насмотрелся. Едет она по Бродвею, а парнишка наш просек, что за ней хвоста нет. Думает такси поймать – но ни одного такси вокруг нет, даже машинки, чтоб угнать, не припарковано. И он идет к нашим разбираться, какого черта. И опять никто не углядел, как та деваха вышла из дома. Я беру пару ребят, и мы, значит, прочесываем квартал, думаем, может, найдем, где она машину оставляет. Только все без толку. В четыре один из парней, приглядывавших, значится, за домом, подходит ко мне. Говорит, мол, часа в три видел, как деваха – по крайней мере, он думает, что то была она, – шла по улице с другой стороны лавки. Мол, тащила огроменные чемоданы, но то ей особо не мешало. Шла быстро – но в другую сторону от лавки. Парнишка-то, ясное дело, за ней пошел, да только она как сквозь землю провалилась. Он повынюхивал в окрестностях, там, говорит, и мышь не проскочит, только темнотища. Он подергал ручки дверей в домах, но везде вроде как заперто. Ну, он и струхнул. Пошел за мной. Я иду с ним, все там осматриваю. Пропала девица в трех домах от лавки. Там как бы в основном магазины да склады. Никто там не живет. Дома все как есть старые. Я, знай, круги наворачиваю да думаю, как же она в свою лавку-то пробралась? Может, парнишка мой ошибся? Увидел кого-то другого, вот бес и попутал. Бродили мы там, бродили и нашли местечко, где можно машину припрятать. Ну, ломать – не строить, да и дверь хлипкая попалась, так что вскоре вот уж она перед нами стоит, родимая, легковушка двухместная, а мотор еще теплый. И марка машины, по словам парнишки, совпадает. Я там все запираю и иду к ребятушкам. Дежурю с ними до конца ночи. В лавке темно. А утром, в восемь, эта гадина белобрысая заявляется в зал лавки и открывает дверь изнутри!
– Однако же у вас нет никаких доказательств того, что девушка уходила ночью, – возразил я. – Ваш человек мог ошибиться.
Макканн с жалостью посмотрел на меня.
– Она уже вроде как выбиралась тем вечером, а мои парнишки того не заметили, верно я говорю, док? Так что ее ночью остановило бы? Ее видели ночью в легковушке, верно говорю? И мы нашли такую же легковушку рядом с местом, где та девка скрылась из виду.
Я задумался. У меня не было причин не доверять Макканну. И если учитывать время, когда девушку видели вне магазина, то едва ли это было зловещим совпадением.
– Время, когда ее видели на улице вечером, совпадает со временем доставки куклы. А время, когда ее видели на улице ночью, совпадает с примерным временем смерти Гилмора и нападением на Рикори.
– В точку, док! – воскликнул Макканн. – Она, значится, выбирается наружу, отправляет куклу для Молли и возвращается. Потом спускает кукол на босса. Ждет, пока они вернутся. Забирает куклу, которая вроде как убила Джонни. И домой. А в чемоданах – куклы.
– Да уж. И вы полагаете, что из дома она улетела на метле. – Я был сыт по горло всеми этими мистификациями.
– Нет, – с серьезным видом ответил Макканн. – Там же все дома старые, я вот и думаю, может, там проход какой есть. Вроде как тайный ход, через который она выбраться может. В общем, сейчас мои парни стерегут улицу, где ее машина спрятана. Так что второй раз ей этот фокус не провернуть. А насчет метлы, док, я б на вашем месте не зарекался, – угрюмо добавил он. – Сдается мне, она и так может.
Я принял решение.
– Макканн, я хочу поговорить с этой мадам Мэндилип. И мне нужно, чтобы вы пошли со мной.
– А то, док! Уж у меня рука не дрогнет, поверьте!
– Нет. Я хочу поговорить с ней наедине. Но мне нужно, чтобы вы на всякий случай остались у лавки и подождали меня.
Макканну это не понравилось, он долго спорил, но в конце концов неохотно сдался.
Я позвонил домой, пообщался с Брейлем. Оказалось, что Рикори с потрясающей скоростью набирается сил. Я попросил Брейля присмотреть за всем в клинике до конца рабочего дня, сказав, что у меня срочный вызов. По моей просьбе Брейль переключил разговор на телефон в палате. Трубку взяла медсестра. Я велел ей передать Рикори, что мы с Макканном собираемся заняться расследованием, результаты которого я непременно сообщу ему после своего возвращения, и, если Рикори не возражает, я хотел бы, чтобы Макканн сопровождал меня сегодня весь день. Пока я ожидал на линии, медсестра переговорила с Рикори. Тот поручил Макканну выполнять мои распоряжения как его собственные. Он хотел встать с постели и сказать мне что-то лично, но я, сославшись на спешку, повесил трубку.
Мы с Макканном пообедали вместе. Я выбрал наиболее вкусные и питательные блюда в меню – мне казалось, что сытный обед поможет мне вернуться к реальности и развеять туман иллюзий. За едой Макканн хранил молчание. Он явно был обеспокоен.
Часы пробили три, когда я отправился на встречу с мадам Мэндилип.
Глава 13
Встреча с мадам Мэндилип
Стоя перед витриной с куклами, я пытался подавить острое нежелание входить в это здание. Я знал, что Макканн будет оставаться начеку. Я знал, что люди Рикори наблюдают за домом со всех сторон – кто-то затаился в доме напротив, кто-то временами проходил по улице. Вдалеке дребезжали трамваи, урчали моторы проезжавших мимо машин, царила обычная городская жизнь, но магазинчик с куклами казался неприступной крепостью. И я не мог перешагнуть порог, словно вновь замер у двери, ведущей в неведомый мир.
На витрине виднелось всего несколько кукол, зато столь обворожительных, что они привлекли бы и детей, и взрослых. Да, они были не столь совершенны, как кукла, которую подарили Уолтерс, или куклы маленькой Молли, но все же могли сыграть роль приманки. В зале было сумрачно, я разглядел лишь стройную девушку, стоявшую за прилавком. Несомненно, то была племянница мадам Мэндилип. Судя по размеру дома, вряд ли там таилась загадочная комната, описанная в дневнике Уолтерс. Тем не менее дом был старым, а значит, со стороны двора могло быть еще одно крыло.
Взяв себя в руки, я нетерпеливо распахнул дверь и вошел в зал.
Девушка повернула ко мне голову и не сводила с меня глаз, пока я приближлся к прилавку. Она молчала. За это короткое время я увидел у нее все конституциональные признаки, характерные для истерии, – мне еще не приходилось сталкиваться с такими четкими медицинскими проявлениями этого недуга. Я видел ее бледно-голубые глаза навыкате, затуманенный взгляд, расширенные зрачки, длинную тонкую шею и пальцы, мягкие черты лица, болезненно бледную кожу. Ее руки были судорожно сжаты, и я отметил неестественную белизну ладоней – синдром Ленель-Лавастина. В другое время и при других обстоятельствах эта девушка была бы жрицей, служащей проводником воли богов, или святой. Страх стал ее вечным попутчиком, в этом не было никаких сомнений. И я был уверен, что сейчас она напугана не из-за меня, скорее, ею владел иной страх, глубокий, чужеродный, свернувшийся кольцами в самом средоточии ее личности, страх, поглощавший ее жизненную силу, – духовный страх. Я взглянул на ее волосы. Пепельно-русые… Из них свили те нити с узлами!
Она увидела, как я смотрю на ее волосы, и взор ее выцветших глаз прояснился. Казалось, только сейчас она поняла, что в лавке кто-то есть.
– Я увидел куклы у вас на витрине, – нарочито буднично сказал я. – У меня маленькая внучка, думаю, ей понравится такой подарок.
– Эти куклы продаются. Если какая-то вам приглянется, вы можете ее купить. По ее цене.
Девушка говорила очень тихо, почти шептала, ее голос звучал равнодушно, но мне показалось, что она пристально следит за мной.
– Я всегда полагал, что именно так и может поступить любой покупатель. – Я притворился раздраженным. – Но так уж случилось, что эта девочка – моя любимица, и я хочу преподнести ей самый лучший подарок. Коль скоро вас не затруднит, возможно, вы продемонстрировали бы мне другие куклы, лучше этих?
Ее глаза вновь затуманились – мне почудилось, что она прислушивается к какому-то звуку, недоступному мне. И вдруг ее равнодушие сменилось подчеркнутой благожелательностью. В тот же миг я ощутил на себе чей-то взгляд – изучающий, пристальный взгляд. Это чувство было настолько сильным, что я невольно оглянулся. В зале не было никого, кроме меня и этой девушки. За прилавком была еще одна дверь, но она оставалась закрытой. Я покосился на окно – может быть, это Макканн наблюдал за мной? Но и там никого не было.
А потом, будто щелкнул затвор фотокамеры, закрывая объектив невидимого для меня фотографа, наваждение развеялось.
Я повернулся к девушке. Она уже разложила на прилавке с полдесятка коробок.
– Ну конечно же, вы можете посмотреть всю продукцию, выставленную на продажу, – горячо заверила девушка. Теперь она приветливо улыбалась. – Мне жаль, что вам показалось, будто я не хочу вас обслуживать. Эти куклы делает моя тетя. Она обожает детей. Безусловно, она не допустит, чтобы чья-то любимая внучка осталась без подарка.