* * *
С утра у первой эскадрильи были стрельбы по мишеням. Но Баталину предстояло завтра сдавать зачет. Если Попов не срежет его каким–нибудь каверзным вопросом, то опять допустит к полетам.
Самолет Баталина без двигателя выкатили из ангара. У машины возился механик Драчев.
- Где Торгашин? - спросил Алексей.
- В ПАРМе, товарищ лейтенант. С двигателем там…
Баталин пошел в мастерские и отыскал Торгашина.
- Так что же все–таки?
- Лично я, Алексей Дмитриевич, говорил и буду говорить: все нормально.
- А что говорит Шевченко?
- Ничего не говорит. Турбину на зуб пробует.
- Ладно, - сказал Алексей, - до встречи.
Он вышел из мастерских и направился к учебному комплексу. "Алексей Дмитриевич, и как тебя угораздило сесть с превышением скорости?"
В прохладном классе тактики занималась третья эскадрилья. Баталин решил забраться на пригорок, посмотреть, как будут уходить в воздух летчики первой эскадрильи и летающие мишени. На гребне он отыскал плоский камень и сел. До мишеней было далековато. Он знал: летающую мишень отлаживают так, чтобы в воздухе она "хитрила", уклонялась от выпущенных в нее ракет, не уступала истребителям в скорости и маневренности. Ведь и настоящий противник тоже не станет соваться под ракету! "Мишеньщикам" не позавидуешь: работа тонкая.
Но вот мишени заправляют топливом, заряжают пороховые ускорители. Люди пошли в домик на краю стартовой площадки. Все замерло: ждут сигнала с КП. Наконец загрохотали двигатели, на взлет пошла первая пара, за ней вторая, третья. Самолеты заняли в небе свои эшелоны, ходят парами и поодиночке.
По бетонке разбегается еще одна машина. Эту либо Кострицын пилотирует, либо сам Сердюков. Машина–сопроводитель.
Теперь очередь за мишенью.
Ослепительное пламя охватило пусковую установку. Мишень сошла с направляющей и ринулась в небо. Пламя и дым тащились за ней, покуда не отделились ускорители. Серебристый крестик начал уходить по большой дуге влево, к нему поспешил другой сопроводитель, оба резко набрали высоту, развернулись и ушли за сверкающую вершину горы.
Баталин подумал, что у штурмана наведения на командном пункте взмокнет спина. Каждую пару и каждую одиночку нужно последовательно навести на цель.
Пилоты примутся долбить "противника" холостыми ракетами–болванками, но у мишени огромный запас прочности, и развалит ее боевой ракетой лишь последний стреляющий пилот, скорее всего Логинов или Попов.
* * *
Неподалеку от СКП Баталин встретил прапорщика Шевченко.
- Иван Макарович, что там с моим движком? Не удалось узнать?
- Узнаю. Потерпите.
На самом деле он уже внимательнейше осмотрел все промытые керосином узлы двигателя и не нашел решительно ничего, что могло бы послужить причиной его остановки в воздухе. Но предполагаемый дефект, которого не нашел даже он, Шевченко, обязательно себя проявит, и хорошо, если снова все обойдется благополучно.
В штабе он встретил Сердюкова.
- Вы ко мне, Иван Макарович?
- К вам, товарищ полковник. Все по двигателю одиннадцатой. Хотел у вас просить денька два. Надо поковыряться.
Сердюков коротко взглянул ему в глаза и взялся за раздвоенный подбородок: признак глубокого размышления. Кострицын и Омелин убедили его: двигатель остановил Баталин. Но сомнения оставались. А тут еще маршал авиации прилетает!
- Сколько, говорите, нужно? Хорошо, действуйте.
В мастерской прапорщик взял инструмент, подошел к турбине и принялся неторопливо снимать одну из лопаток…
* * *
Мохов на стрельбах по мишени промазал. Об этом говорили на разборе полетов. Баталину показалось, что Валерий слушал руководителя полетов с видом стороннего наблюдателя. "Хандра. Надо что–то придумывать и выводить Валерку из его теперешнего состояния!?"
В автобусе к друзьям подсел Логинов.
- Чем заниматься намерены?
- Сам думаю: чем? - ответил Баталин.
- Тогда я скажу. Вы мне бачок на душевую затащили, а вода не течет. Почему? Труба не подведена. Переодевайтесь - и ко мне. С Толмачевым я договорился. Поужинаете у меня.
Завернули к Попову, открыли калитку, позвали: "Юрий Александрович!" - молчание.
- Подождем? - спросил Лапшин.
- Самих ждут, - сказал Баталин. - Но оставим записку.
В полутемной квартире на спинке стула полевая форма, в которой Попов вернулся с аэродрома.
- Смотри, ушел в парадном мундире! - промолвил Тарас.
- Да нет, надел что–нибудь штатское.
- Сроду не видел его в штатском!
На письменном столе лежали карандаш, бумага. Алексей приподнял один листок и увидел фотокарточку. Он так и застыл. Мохов и Лапшин, взглянув на фото, тоже замерли. С фотокарточки на них смотрела молодая женщина с детской коляской; взгляд у нее был слегка испуганный. Все трое хорошо знали эту женщину и историю ее неудачного замужества.
Баталин положил лист на прежнее место. Друзья двинулись к двери, Лапшин произнес:
- Но записку надо все равно оставить.
- Разумно.
Летчики прикрыли дверь и перевели дух.
- Как ее зовут, Тарас? - шепотом спросил Мохов.
- Наталья.
- А жену?
- О, черт, тоже Натальей.
- Не везет командиру, - посочувствовал Валерий. - А я‑то думал, что одному мне не везет.
* * *
Во дворе у Логиновых лежали тонкие трубы и медные краны.
Встречая друзей у калитки, Логинов удивился:
- А чего у вас глаза квадратные?
- К Попову забегали, а его нет.
- Он в город уехал.
За работой говорили о Попове.
- Я думаю, - рассказал Логинов, - Наталья никогда его не любила. Ей надо было отвертеться от распределения. Поеду, дескать, взгляну, какая она там, Азия. Понравится - хорошо, не понравится - прости, Юра, мы друг друга не поняли. А тут у нас балерины не танцуют, эстрадные светила не поют, в библиотеке за хорошей книгой очередь. Кошмар! И - до свиданьица, Юрий Александрович!
- Может, лучше вообще не жениться? - сказал Баталин.
- Об этом и не думай! С виду оно вроде неплохо жить одному, а на поверку - плохо! И твой командир эскадрильи… будет и у него пара!
Баталин высунулся из душевой, где навинчивал шведским ключом вентиль на стояк.
- А можно посмотреть, какая она будет лет через пять?
- Нет, Алексей, уволь! - отозвался Логинов. - Но вот, к примеру, жена Сердюкова. Начинала она жить с таким же лейтенантом, как и вы сейчас, в тайге. Потом в тундре, в горах. Детей вырастили, муж ею доволен, а она им гордится. И правильно. Мы - летчики. Часто взлетаем, зато скоро возвращаемся. А возьмите жен моряков? Мужья плавают месяцами, детей не узнают, вернувшись. А жены ждут. И так - десятилетиями. Это подвиг, братцы–товарищи! Они еще и работают, а на работе всякое случается. Но при этом каждая думает: мне, дескать, что, я на твердой земле, а вот моему Алексею или там Валерию - каково в море или под водой? Конечно, нашему брату тоже не надо завидовать, но мы тянем одну лямку, а они по меньшей мере три. А служба им не засчитывается, денег им не платят и наград не дают.
На крыльце появилась Катя.
- У меня ужин готов, а они все канителятся! Долго еще будете?
- Любезная моя спутница, - обратился к ней муж, - хотя бы сегодня ты можешь не ворчать?
- А почему сегодня? Светлый праздник какой?
- Потому что у нас гости.
- Какие еще гости? Тут все свои.