* * *
Рев двигателей над полем стал постепенно стихать – сначала отошли панцеры и "мардеры", а за ними – и советские танки. Но не все: шесть машин, в том числе два "Ворошиловых", замерли на мокром поле. Легкие Т-26 и Т-60 взорвались или сгорели, а у КВ отказала ходовая часть… Оттащить их назад и починить не было возможности – немцы не давали: установили на той стороне поля батарею 50-мм Pak.38 и били по любой цели, появлявшейся в пределах видимости.
Астанинскому "Ворошилову" повезло – ни одной пробоины, лишь несколько длинных рваных царапин на бортах. Зато экипаж подбил целых три немецких панцера – одну "троечку" и два "чеха". Можно рассчитывать на награды: командиру – орден, а остальным – по медали. Все честно и по справедливости…
Теперь надо срочно прятать КВ от "юнкерсов" – наверняка прилетят! Немцы, обозленные неудачей, вызовут бомбардировщики, чтобы уничтожить советские танки. Значит, укроемся в капонире, забросаем "Ворошилов" сверху ветками и прошлогодней листвой. Может, и не заметят…
А еще нужно залить баки, пополнить боекомплект и обязательно очистить траки и катки от застрявших кусков человеческого мяса. Когда идешь по полю, не видишь, кто под гусеницы попадает, хорошо, если немец…
После этого следует похоронить павших товарищей. Достать тела (или что осталось) из сгоревших машин и предать земле. Ведь и тебя, когда придет время, похоронят так же – в братской могиле, под фанерным памятником с красной звездой наверху. В хорошем сухом месте, на окраине какой-нибудь деревни или села… Хуже, если оставят на поле боя в сгоревшей, искореженной машине. Хотя, если подумать, это тоже достойная смерть – вместе со своим танком.
А может случиться так, что твои обугленные останки достанут из машины где-нибудь за тысячу километров от места боя. На каком-нибудь уральском заводе, куда сгоревший танк отправят на капитальный ремонт или же на переплавку. И похоронят тебя далеко от фронта, зато торжественно, под звуки оркестра и ружейный салют.
Но предаваться печальным мыслям не хотелось, наоборот – был повод для хорошего настроения. Выжили в страшном бою и даже отличились. Значит, самое время перевести дух – вряд ли немцы скоро полезут. Как-никак, а тоже понесли немалые потери, оставили на поле боя десять панцеров и четыре самоходки. Значит, можно умыться и привести себя в порядок, а заодно и побриться. А то утром перед боем было некогда…
Затем перекусить, что бог послал. В последнее время, правда, выдают лишь пшенку и гороховый концентрат, но тоже ничего, если правильно приготовить. А если еще под спиртяшку – то вообще отлично.
До сражения пить категорически запрещается, а вот после – можно. Но тоже строго в меру… А вот есть разрешается до отвала. Не оставлять же на потом! Неизвестно, что завтра будет, доживем ли до вечера, так чего беречь? Живы будем – что-нибудь раздобудем, а если нет…
На том свете пообедаем, вместе с чертями! К ангелам танкисты не попадают, не то место, а вот ад – самое оно. Там, говорят, так же жарко и душно, как в танке, и черти – черные, словно танкисты в комбезах, и дают огоньку. В общем, свои ребята…
* * *
Ночевали прямо возле танка – чтобы сразу в бой, если что. Немцы обычно атакуют рано утром, как только встанет солнце. Вырыли возле КВ яму, закрыли плащ-палатками, бросили на дно старые комбезы… Вот тебе и землянка! Не слишком уютно, зато рядом, заскочить внутрь КВ – секундное дело.
И правда: только чуть рассвело – на той стороне поля послышался рев двигателей: значит, гитлеровцы собрались в наступление. Вот сейчас допьют свой утренний кофе, съедят по бутерброду с маргарином или повидлом – и вперед, в атаку! "Вен ди зольдатен дурш ди штадт марширен…"
Ага, давайте, маршируйте, мы вас встретим! Огоньком! Ладно, и нам пора за дело. Астанин первым вылез из землянки и приказал: "В машину!" Надо проверить КВ до боя, чтобы все работало как часы. А потом выйти на позицию и ждать приказа. Немцы уже ученые, знают, что у нас есть "Ворошиловы", наверняка подготовились. Значит, сражение будет жарким.
Позавтракать не успели, но ничего, мы люди привычные, можно обойтись и сухарями. Потом поедим, если живы останемся…
Рядом с астанинским танком встали под прикрытием старых деревьев остальные КВ. Дальше спрятались "двадцать шестые" – шесть штук. Все, что осталось от первого батальона. Командир батальона капитан Листов нервно ходил возле машин – ждал приказа от комполка майора Жихарева. Но его пока не было… А время идет, скоро гитлеровцы двинутся на совхоз…
Наконец на машине подскочил подполковник Лебедев, кивнул в сторону немцев:
– Видал? Готовятся. Наверняка скоро попрут…
– Ничего, встретим, – уверенно ответил Листов. – Ударим, как вчера…
– Не получится, – помрачнел Виктор Васильевич. – Только что сообщили – немцы смяли 276-ю стрелковую, прорвались у Кой-Аксана. Полковник Севастьянов отходит…
– Обошли нас?
– Да, – кивнул Лебедев, – нашли слабое место. Так что у меня приказ – восстановить оборону. Надо выручить Ивана Александровича…
– Но здесь же танки…
– Там тоже, и даже больше. Видимо, к гитлеровцам подошло за ночь танковое подкрепление, и сегодня с утра ударили всей силой, 871-й полк не выдержал, отступил, за ним – и остальные… В общем, бери своих орлов – и на помощь Севастьянову. Надо закрыть брешь, а то немцы зайдут к нам во фланг. Тогда – сам понимаешь…
– А здесь как же? – спросил Листов, имея в виду готовящихся к атаке гитлеровцев.
– Здесь останется Астанин, – решил Лебедев, – он у тебя самый удачливый. И самый опытный из командиров тоже.
– Один КВ? – удивился Листов. – Не мало ли?
– Ничего, – чуть улыбнулся Виктор Васильевич, – хватит. А я ему подкрепление дам. Да такое, что немцам мало не покажется…
Листов удивился еще больше: что за подкрепление? Но подполковник Лебедев ничего объяснять не стал, просто махнул рукой – давай, заводи! И двигайся к Севастьянову. Время сейчас – решающий фактор, если не остановить немцев, то они обойдут нас и отрежут от тылов. Значит, останемся без горючего и снарядов. Что тогда – объяснять не надо: проходили уже, и не один раз: и под Уманью, и под Шепетовкой, и под Киевом…
Танк капитана Листова первым пошел в сторону 276-й дивизии, за ним колонной – три "Ворошиловых" и семь "шестидесяток". Астанинский КВ пока остался на месте.
Андрей молча смотрел на подполковника – что дальше? Гитлеровцы вотвот пойдут в атаку, а в батальоне остался всего один "Ворошилов". "Двадцать шестые" и "шестидесятки", конечно, поддержат, если что, но… Не ошибся ли командир, не слишком ли ослабил здесь оборону?
Виктор Васильевич, словно угадав его мысли, показал куда-то влево:
– А вот и подкрепление!
Андрей повернул голову: из-за деревьев выползал "Ворошилов". Но какой-то новый, необычный, он таких прежде не видел. По габаритам – как и его родной КВ, но вот пушка явно намного мощнее…
Пока Андрей рассматривал незнакомую машину, КВ-9 подполз к машине подполковника и плавно встал. Из башни вылез немолодой крепкий мужчина в черном комбинезоне. Легко спрыгнул на землю, подошел к Лебедеву.
Виктор Васильевич показал ему на Астанина:
– Вот, товарищ майор, принимайте под свое командование. И еще "шестидесятых" дам – сколько есть. Точнее, сколько осталось…
– А "двадцать шестые"? – поинтересовался майор. – Вроде бы я видел на окраине…
– Эти прикроют нас на тот случай, – пояснил Лебедев, – если немцы прорвутся со стороны 276-й дивизии. Тогда майор Жихарев их остановит… А у вас другое задание – закупорить дорогу на Керчь. Вчера мы немцам дали урок, сегодня неплохо бы повторить. Надо закрыть шоссе, чтобы ни один гитлеровский танк пройти не смог! Дорога узкая, думаю, вас с Астаниным хватит. Да и мои "сорокапяточки" подсобят, если немцы слишком близко сунутся.
Майор кивнул и вопросительно посмотрел на Андрея, тот, как и положено, представился:
– Лейтенант Астанин!
– Майор Дымов! – ответил Виктор Михайлович и повернулся к подполковнику Лебедеву: – Спасибо, Виктор Васильевич, дальше я сам.
– Отлично, – произнес подполковник, – вы с Астаниным начинайте, а я со своими Т-60 потом ударю с фланга. Поддержу, так сказать…
– Хорошо, – подтвердил Дымов, – закроем шоссе. Хотя, конечно, хотелось бы "двадцать шестых"…
Подполковник Лебедев вздохнул – что делать, приходится сразу обороняться с двух сторон. Немцы, как сообщили, прорвались не только южнее, но и севернее, где 302-я стрелковая… Там сейчас идет упорный бой, 55-я танковая бригада пытается восстановить положение. Но если не выйдет, то гитлеровцы возьмут Арма-Эли в клещи и окружат. Как тогда вырываться?
Приказа же отступать нет – наоборот, велели держаться до последнего. Позади – голая степь, зацепиться не за что, прорвутся немцы – и все, считай, пойдут без остановки до самого Татарского вала. А потом – и на Керчь…
Подполковник Лебедев повернулся к Андрею Астанину:
– Поступаете в распоряжение товарища майора!
– Так точно! – ответил тот.
Командир бригады махнул рукой, как бы говоря: "Держитесь, ребята!" – потом запрыгнул в машину и приказал водителю: "Гони во второй батальон!" Надо успеть подготовить Т-60, чтобы они в нужный момент ударили по немцам. Глядишь, и удастся отбиться, как и вчера. Будем держаться, пока сможем, а там… Ладно, чего думать! Пока живой, надо драться, а мертвые сраму не имут.
Оперативная сводка Советского Информбюро за 9 мая 1942 года
Утреннее сообщение 9 мая
В течение ночи на 9 мая на фронте чего-либо существенного не произошло.
Вечернее сообщение 9 мая