Вахмистр, упираясь широко расставленными руками и пошатываясь, поднялся из-за стола.
- Кто ты ест? - захрипел он, наливаясь кровью и злобой. - Кто ты ест, лайдак? Пся твоя мать!
- А ну, стреляй в него! Бей! - закричал Кузьмич, ловчась из-за широкой спины Харламова достать жандарма острием шашки.
- Буду я на такого гада патрон портить, - спокойно сказал Харламов.
Он схватил тяжелую дубовую скамью и, размахнувшись, со страшной силой опустил ее на голову жандарма. Вахмистр на секунду застыл, потом покачнулся и, обрушив стол с бутылками и закуской, рухнул под ноги бойцам.
- Товарищ Харламов, а с энтими чего делать? - спросил красноармеец в буденовке, показывая винтовкой на оцепеневших жандармов..
- Всех в расход! Меньше пакости будет…
За окнами прокатился глухой, словно подземный удар.
Харламов и Кузьмич выбежали на улицу. Мимо них, пригнувшись в седлах, скакали казаки.
Вдали, в стороне станции, вновь послышался грохот.
- Эй, эй, Кристопчук! - крикнул Харламов, применив среди всадников знакомого старшину. - Что это? - спросил он, показывая на медленно поднимавшееся облако бурого дыма, когда старшина подъехал и нетерпеливо взглянул на него.
- Склады взрывают, - сказал старшина, искоса поглядывая вслед эскадрону. - А ты чего тут?
- Жандармов ликвидировали… Наш эскадрон не видал?
- Не поймешь… Все вместе смешались. Паны-то все побросали, зараз тикают. Пленных тыщу побрали, пулеметов одних сколько… Товарищ Ворошилов было их главнокомандующего застрелил. Без шапки гадюка ушел, на машине… Вы, ребята, собирайтесь, начдив приказал выступать. Как бы вам не остаться… Ну, пока!
Старшина дружески кивнул Харламову и, пригнувшись в казачьем седле, припустил за эскадроном.
- Гляди, кто едет, - показал Кузьмич.
Ловко сидя на крупной гнедой лошади, из глубины улицы ехал рысью Назаров.
- Конь-то будто не его, - сказал Харламов. - Ну да, этот чуток повыше и справней.
- Ребята, где командир эскадрона? - спросил Назаров, подъезжая.
- Сами ищем, - сказал Харламов. - Где коня взял?
- Какого-сь ихнего полковника спешил, а может, генерала. Не поймешь - худой да тонкий. Наши-то генералы, кубыть, потучней были, но тот… - он пошевелил пальцами, - поосанистей.
- А ведь добрый конь. Английской крови. Резвён, видать. Да, - говорил Харламов, с видом знатока оглядывая нетерпеливо переступавшую лошадь. - Не конь, а машина! Ну, нехай нам послужит, не все ему под белыми ходить. Поездишь теперь.
Назаров отрицательно качнул головой.
- Нет! Это я командиру эскадрона, - сказал он с какой-то особенной ласковостью. - Пусть ездит на здоровье. Не все ему о бойцах заботу иметь. Зараз и мы об нем позаботились.
VI
Прорыв и глубокий рейд по белопольским тылам сломали и потрясли весь вражеский фронт. Третья польская армия, занимавшая Киев, опасаясь окружения, начала быстрый отход. Бросая обозы, пушки и склады с боевыми припасами, разбитые дивизии устремились на запад. Вторая армия, испытавшая в районе Житомира и Бардичева жестокий удар со стороны буденновцев, целиком вышла из строя. По разбитым дорогам день и ночь тянулись обозы. В пыльном воздухе стоял стон и крик. Конная армия шла на плечах у противника.
За Конной армией двинулись армии Юго-Западного фронта, тронулся Западный фронт. На всем огромном пространстве от Западной Двины до Припяти Красная Армия перешла в наступление.
Побеждая, конармейцы несли большие потери. В бою под Ровно пал легендарный Дундич, зарубивший в этом бою семнадцать пехотинцев противника. Он дрался, как израненный лев. И в последнюю минуту, когда, казалось, помощь близка, вражеская пуля ужалила Дундича в спину.
В боях под Дубно и в Хорупанских лесах, в жестоких сабельных рубках под Бродами и на подступах к Львову полки Конной армии потеряли треть боевого состава. Почти без отдыха, в тяжелых тучах горячей клубящейся пыли шла Конная армия и нещадно била врага. По всему фронту победа была полной. Но это было отнюдь не триумфальное шествие. Полки шли калёными тропами - полосой тяжелых и кровопролитных боев.
Отступая, враг сближался со своими базами и источниками пополнений. Конная армия, оторвавшаяся на пятьсот верст от основных пунктов снабжения, испытывала недостаток в огневом снаряжении и часто пробивала дорогу одними клинками.
В неотступном преследовании прошли июнь и июль. 13 августа Конная армия с боем переправилась через Стырь и вышла на львовский плацдарм.
Около трех часов пополудни этого дня 11-я дивизия, пройдя Бродский лес, выходила на шоссе Бродц - Львов.
Начдив Морозов и Бахтуров, недавно назначенный военкомдивом 11-й, стояли на пригорке подле дороги и поджидали подхода первой бригады. У подножья холма ординарец начдива Абрам, детина - косая сажень в плечах, проваживал взад и вперед лошадей.
В лесу было тихо. Только со стороны Львова изредка доносились глухие удары пушечных выстрелов.
Лошади пофыркивали, чутко прислушивались и били хвостами по подтянутым бокам, отгоняя надоедливых мух.
В глубине леса закуковала кукушка. Морозов послушал и недовольно поморщился.
- Ишь ты, как мало, - сказал он вполголоса.
Улыбка тронула твердые губы Бахтурова.
- Да ты, никак, загадал, Федор Максимыч? - спросил он, улыбаясь.
Морозов смущенно потеребил короткие усики.
- Ну, что ты! - Он помолчал и тихо добавил: - Мальчишкой, верно, загадывал… Гляди, первая бригада подходит.
У поворота дороги замелькал красный значок. Послышалась песня. Звонкий тенорок запевалы, тщательно выговаривая каждое слово, звенел над рядами:
Поехал казак на чужбину далеку
На верном коне на своем боевом…Он свою родину навеки покинул,
Ему не вернуться в отеческий дом, -
подхватил головной эскадрон, и песня с присвистом покатилась по лесу.
Колонна приближалась. Впереди на большом вороном жеребце с белой лысинкой ехал, подбоченясь, комбриг Колпаков - коренастый широколицый человек со светлыми щетинистыми усами. Увидев Морозова, он сильно толкнул лошадь и подъехал к нему.
- Значит, так, - сказал Морозов, постукивая плетью по голенищу. - Первой бригаде в резерв. Встанешь в Ксенж-Вельки на дневку.
Колпаков не без удовольствия поднял руку к фуражке.
- Хорошо. А то кони подбились, Федор Максимыч. Мне остаться?
- Не надо. Веди бригаду. Полки я посмотрю… А песни, между прочим, отставить.
Колпаков махнул песенникам и размашистой рысью пустился в голову колонны.
Мимо начдива потянулась первая бригада. Под Бродами она понесла сильный урон, и эскадроны не досчитывали многих бойцов. Морозов, знавший в лицо почти всех ветеранов, хмуря брови, поглядывал на суровые запыленные лица, мысленно отмечал потери…
Замыкая бригаду, с грохотом катилась батарея. Ее вел Гобар. Он ехал обочиной дороги и что-то говорил Калошке, указывая на коренной вынос второго орудия.
- Гобар! - позвал Морозов. - Езжай сюда!
Гобар подъехал к начдиву и спешился.
- Как у тебя со снарядами? - спросил Морозов, пытливо глядя на него.
- Половина боекомплекта, товарищ начдив. Одним словом, неважно.
- Смотри береги! - Морозов кивнул головой в сторону Львова, откуда доносились басистые звуки тяжелых орудий. - Слышишь, с чем драться придется?.. Ну, ладно, езжай… Постой, а это что у тебя? - Морозов недоуменно смотрел на сапоги командира с огромными трехгранными шпорами.
Чувствуя на себе насмешливый взгляд, Гобар смущенно пожал плечами:
- Я свои поломал, товарищ начдив, а эти ребята под Радзивиллами в замке с рыцаря сняли.
- Вот как! - сказал Бахтуров, усмехнувшись. - Шпоры, видать, знаменитые. В Палестине, наверно, бывали.
Гобар, улыбаясь, взглянул на Бахтурова.
- Что же делать, товарищ комиссар! Других ведь нет.
- Ну, ну, носи, - сказал Морозов. - Только смотри коня не покалечь.
- Разрешите ехать, товарищ начдив?
- Езжай.
Гобар высоко занес ногу, стараясь не зацепить колючей шпорой круп лошади, и, опустившись в седло, поскакал к батарее.
- Толковый командир, - глядя ему вслед проговорил Бахтуров.
- Командир хороший, - подтвердил Морозов уверенно. - Правду сказать, Павел Васильевич, когда стали прибывать к нам эти красные офицеры, я на них не очень надеялся. А вышло обратно. Комсомольцы! Гляди, как дело поставили. Толковый народ!
- Смена наша, - заметил Бахтуров.
Морозов вынул кисет и не спеша свернул закурить.
- Ну, поехали, Павел Васильевич.
Морозов стал спускаться с пригорка. Но не успел он ступить двух шагов, как из чащи леса прогремел выстрел, и черная папаха начдива, взметнувшись птицей, упала в траву. Морозов рывком повернулся. Вторая пуля скользнула по его крутому виску.
- Пригнись! - крикнул Бахтуров.
Он схватил Морозова за плечи и увлек его под пригорок.
Неподалеку, в кустах, перебросив через плечо карабин, Гуро торопливо садился на лошадь.
Абрам, пригнувшись, бегом подвел лошадей.
Морозов разобрал поводья, вскочил в седло и огляделся. Широкое шоссе, уходившее в глубину леса, было пустынно. Кругом стояла тишина. Только со стороны Львова попрежнему слышался гул канонады.
Послушать бойцов набилась полная хата народа. Харламов сидел за столом среди стариков и при свете коптилки читал вслух газету. Кузьмич примостился рядом с ним на лавке у открытого окна, - они читали по очереди, - и молча поглядывал поверх очков на собравшихся.
- Так вот, товарищи крестьяне, тут дюже ясно написано, - сказал Харламов, прерывая чтение и прикурив от коптилки. - Слушайте!