- Ну, братва, - начал он, держа в руке щербатую чашку, - как служил я в Питере в лейб-гвардии казачьем полку, так там офицеры на банкетах тосты поднимали. Зараз я свой тост подниму. За победу! За то, чтоб всему трудовому народу хорошо жилося на свете!
Он поднял чашку, опрокинул ее в рот, крякнул, сплюнул и опустился на стул.
Вдали послышались тонкие звуки сигнальной трубы.
- А ну, братва, навались! Седловку играют, - сказал Харламов, подвигая миску поближе.
Наступившую тишину нарушал лишь дружный стук ложек. Афонька жадно хлебал, отдуваясь и громко отрыгивая.
- Ишь, зарыгал. Тишком не можешь? - сердито сказал Харламов. - У людей аппетит отбиваешь.
- Это из него серость выходит - завтра барином будет, - усмехнулся Митька.
Снаружи послышались шаги. Харламов посмотрел в окно.
- Взводный идет, - сказал он вполголоса. - Давай, ребята, скорей.
Сачков подошел к хате, вскочил на завалинку да заглянул в окно:
- Обедаетя? Ну, ну… Только чтоб через пять минут были готовы…
Стоя на стременах, Климов трубил сбор.
Свежий ветерок шевелил его рыжие с сединкой усы и опущенные концы суконного шлема. Из боковых улиц к площади тянулись бойцы.
Харламов привычным движением накинул седло и повел со двора игравшую лошадь. Следом за ним вышел Митька.
- Ишь, леший, надулся! - кричал Афонька, ударяя кулаком по сытому брюху саврасого жеребца.
Он с силой дернул подпругу. Жеребец прижал уши, оскалился, изогнувшись щукой, мотнул головой.
- Но, но! - крикнул Афонька. - Я те кусну… Наел пузо, идол…
Катившийся по земле конский топот, замирая, удалялся к окраине. Издали доносился припев старинной запорожской песни:
Гей, чи пан, чи пропав,
Двичи не вмираты,
Гей, гей, браты, до зброи.
Афонька прислушался, накинул поводья на плетень и вбежал в избу. Не обращая внимания на девушку, которая, стоя у стола, перетирала посуду, он с деловым видом подошел к стоявшему у стенки сундуку, присел и вынул из кармана отмычку.
- Товарищок, та шо ж вы робите? - метнувшись к нему и прижимая руки к груди, вскрикнула девушка.
Афонька сверкнул на нее глазом.
- Не мешай, ну? - Он помолчал и глухо добавил: - А скажешь кому - жизни не будет! Встань здесь и замри!
Афонька открыл замок и, сделав усилие, поднял тяжелую крышку.
- Где твой батька гроши ховает? - спросил он у девушки. - Ну, говори! А не то… - Афонька с угрожающим видом потянул из-за спины карабин.
Позади него скрипнули половицы.
Он рывком оглянулся.
В открытых дверях стоял Харламов с искаженным лицом.
- Молись, гад! - сказал он, вынимая револьвер из кобуры.
Афонька, держа в руках карабин, в упор смотрел на него.
- А тебе что, больше всех нужно? - спросил он придушенным голосом.
- Выдь с хаты!
- Не пойду!
- Ну?!
- Не запрег, не нукай!
- Выдь! Застрелю! - Харламов поднял револьвер.
Сжавшись всем телом и не спуская с Харламова острого, как сверло, злобного взгляда, Афонька стал крадучись пробираться к дверям.
Следя за каждым его движением, Харламов медленно повертывался. Он успел во-время отшатнуться: раздался грохот выстрела, пуля ударила позади него в стенку.
Афонька бешено бросился вон и, выскочив в сенцы, захлопнул дверь.
Хватаясь за щеколду, Харламов услышал дикий крик во дворе, потом там кто-то упал и забился.
Он выбежал из хаты.
Назаров и Афонька, сцепившись друг с другом, тяжело и хрипло дыша, катались, грузно обминая траву.
Харламов нагнулся над ними и, улучив момент, ударил Афоньку в висок рукояткой револьвера.
Назаров поднялся.
- Ух! Ну и здоров, гад! - сказал он, отирая потный лоб рукавом. - Было-к задушил! - Он нагнулся и машинально отряхнул с колен приставшую грязь.
Афонька лежал на боку, поджав ноги. Около его головы быстро наплывала красная лужа. Вдруг он приподнялся, поднял руку и с ненавистью взглянул на Харламова, пытаясь что-то сказать, но только пошевелил короткими, как обрубки, толстыми пальцами и с хрипом повалился на спину.
- Готов, - сказал Харламов, пнув его сапогом.
- Надо б его отсюда убрать, - заметил Назаров.
- В огороды снесем. А там жители приберут.
- Правильно. Берись за ноги.
Они подняли труп и, протащив его через двор, бросили в огороде.
Когда Назаров повернул к хате, позади него грянул выстрел.
Он оглянулся. Харламов прятал револьвер.
- Зачем стрелял? - спросил Назаров.
- Так-то вернее. А то меня было убили, а оказался живой…
Возвращаясь двором, Харламов вошел в хату.
Девушка испуганно взглянула на него.
- Не бойся, хозяюшка, - заговорил он, подойдя к ней. - Это не наш боец, а бандит, махновский сынок… Мы его в огороде кинули. Так что уж вы извиняйте.
Девушка подвинулась к нему и, прижав руки к груди, тихо сказала:.
- Ой, товарищок, який же вы добрый чоловик! Де вы в бога взялись?
Харламов молча взял ее руки, осторожно пожал и, сказав: "До свиданьица, лапушка", - вышел из хаты…
Назаров держал лошадей. Они вскочили в седла и, тронув рысью, пустились догонять эскадрон.
- Зараз доедем до комиссара, - сказал Харламов, искоса взглянув на Назарова.
- Чего?
- Доложить надо, а то так неладно.
Ильвачев и Ладыгин ехали на своем обычном месте впереди эскадрона и о чем-то тихо беседовали.
- Товарищ комиссар, - сказал Харламов, подъезжая к Ильвачеву и придерживая лошадь, которая, горячась, мотала головой, разбрызгивая пену с удил.
- В чем дело, товарищ Харламов? - спросил Ильвачев, повертываясь к Харламову и с некоторым удивлением поглядывая на необычно встревоженное лицо казака.
- Бандита ликвидировали, - коротко сказал Харламов.
- Бандита? Какого бандита? - насторожился Ладыгин.
- Кривого, что до нас поступил.
- Так вы что, убили, что ли, его? - спросил Ильвачев.
- Стал быть, так.
- Да-а, дела-а, - Ильвачев покачал головой. - Неправильно сделали. Надо было ко мне представить его.
- Стал быть, мы виноватые. Так как же - зараз нас в трибунал или как закончим войну?
- Хм… А почему вы узнали, что это бандит?
- Хозяйку грабил, оружием ей угрожал, а как я в хату вошел, он в меня с карабина ударил, а потом до Назарова кинулся.
Ильвачев и Ладыгин переглянулись.
- Так вот как получилось, - Ильвачев, посветлев лицом, ласково взглянул на Харламова. - Нет, в таком случае думаю, что судить вас не придется. Но в следующий раз, смотрите, ребята, чтоб самовольных расправ у нас не было!
- Не сомневайтесь, товарищ комиссар.
- Ну, то-то!
- Так мне можно ехать покуда? - спросил Харламов, тая улыбку в усах.
- Езжайте.
Харламов придержал лошадь и, отъехав в сторону, стал пропускать ряды мимо себя…
Часть третья
