III
- Так что, можно полагать, я ошибся при первом подсчете?
- Возможно.
- Ну, а сколько теперь у вас получается, Сергей Николаевич? - спрашивал Зотов своего собеседника, секретаря Реввоенсовета Орловского, молодого сутуловатого человека, который, сидя за счетами напротив него, помогал ему составлять сводку боевого состава.
Орловский быстро прикинул на счетах, потрогал небольшие вкось усики.
- Вы не учли нестроевых в Особой бригаде, - сказал он помолчав.
- Ну, вот теперь правильно. - Зотов доброжелательно взглянул на Орловского. - Так и запишем.
Он пометил итог и, взяв чистый лист писчей бумаги, начал что-то писать.
- Степан Андреич, вы бы хоть перерыв, что ли, сделали, - укоризненно заметил Орловский. - Нельзя же так. Поберегите здоровье. Уж скоро вечер, а вы с раннего утра не вылезаете из-за стола… Посмотрите хотя бы, какие я замечательные книги достал, - кивнул он на маленький столик, на котором лежали три толстых тома в роскошных кожаных переплетах.
Зотов отрицательно покачал головой.
- Нет уж, друг мой. Я, знаете, привык доводить до конца каждое дело… Вот перепишу приказ набело, тогда можно будет и ваши книги посмотреть.
- Дайте писарю, он перепишет.
- Ну да! Наврет чего-нибудь, а я отвечай…
Степан Андреевич с солидным достоинством густо покашлял и, морща лоб, погрузился в работу.
На улице послышался шум подъехавшей машины.
Орловский подошел к окну посмотреть.
- Командующий приехал, - сказал он.
За стеной послышались звуки торопливых шагов, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошли Ворошилов, Буденный и Щаденко.
Они подошли к большому столу, за которым сидел Зотов, и начали рассаживаться.
- Сергей Николаевич, - позвал Ворошилов Орловского, - берите бумагу, присаживайтесь. - Он взглянул на часы. - Так… Заседание Реввоенсовета считаю открытым. Какие у нас сегодня вопросы?
- Первое - приказ на поход, - сказал Буденный. - Степан Андреич, приказ готов?
- Готов, товарищ командующий. Только переписать не успел. Сейчас кончу.
- Не будем терять времени, - сказал Ворошилов. - Вы, товарищ Зотов, прочтите по черновику, а мы послушаем. Так, Семен Михайлович?
- Правильно, - согласился Буденный. - Читай, Степан Андреич.
Зотов взял приказ и, кашлянув, начал медленно читать, после каждого пункта вопросительно поглядывая то на Ворошилова, то на Буденного.
Приказ предусматривал порядок движения Конной армии с Северного Кавказа на далекий Юго-Западный фронт. Армии предстояло пройти походным порядком более тысячи километров, двигаясь через Ростов на Екатеринослав и Умань.
Буденный слушал, изредка посматривал на Ворошилова и Щаденко и одобрительно покачивал головой.
Зотов кончил читать и убрал приказ в папку.
- Все? - спросил Ворошилов.
- Все, Климент Ефремович.
- Хорошо… Но, по-моему, надо бы еще один пункт добавить, - помолчав, сказал Ворошилов.
- Насчет чего? - спросил Зотов.
- Относительно Махно.
- Совершенно верно, - подтвердил Буденный. - Надо указать, что в районе движения Конной армии находится банда Махно. При встрече с таковой командирам действовать со всей решительностью.
Ворошилов встал, скрипя половицами, прошелся по комнате и снова сел к столу.
- С Махно надо покончить как можно быстрее, - заговорил он, нахмурившись. - Махновщина - страшное зло, разлагающее наш тыл. Мы должны ликвидировать бандитизм до подхода к линии фронта. Это задача первостепенной политической важности, и мы должны поставить ее со всей остротой перед личным составом Конармии.
- В таком случае созовем начдивов, поговорим? - предложил Щаденко.
- Придется… Пархоменко еще не прибыл, товарищ Зотов? - спросил Ворошилов.
- Четырнадцатая дивизия прошла Кущевскую вчера в три часа дня. Должна подойти к Батайску сегодня ночью, - сказал Зотов.
- В таком случае соберём совещание завтра в восемь утра. Так… Какие еще есть вопросы?
- Минутку, Климент Ефремович, - сказал Щаденко. - По приказу выходит, что нам двигаться до нового фронта с дневками целых пятьдесят пять дней. Не находите ли вы, товарищи, что это слишком большой срок?
- Нет, - заметил Буденный. - Мы всё точно подсчитали. Надо сохранить конский состав… В общем, на походе посмотрим. Может, и увеличим суточные переходы. Но пока будем итти по тридцать - тридцать пять верст.
- Ясно, - кивнул Ворошилов. - Ну, что еще есть?
- Получен приказ Реввоенсовета республики о создании в частях комиссий по борьбе с дезертирством, - сказал Орловский.
Буденный и Ворошилов переглянулись.
- У нас дезертиров нет и не было, - сказал Семен Михайлович.
- И не будет, - подхватил Ворошилов. - Так и запишем. Сергей Николаевич, пишите: "Постановили. Поскольку в Конной армии дезертиров нет, вопрос о создании комдезов оставить открытым"… Еще какие вопросы?
- Все вопросы, - сказал Орловский.
Ворошилов поднялся со стула, привычным движением поправил наплечные ремни и прошелся по комнате.
- Позвольте, откуда эти книги? - спросил он с недоумением, останавливаясь у столика подле окна.
- Это я, Климент Ефремович, в политпросвете достал, - сказал Орловский, вставая со стула и подходя к Ворошилову. - Лев Толстой, "Война и мир", три тома.
- А ну, ну… - Ворошилов взял лежавший сверху тяжелый, с бронзовыми инкрустациями том и, раскрыв его, стал перелистывать. - Смотри-ка, какое издание замечательное, - сказал он с восхищением.
- Юбилейное. Сытинское, - заметил Орловский.
- Нет, вы только посмотрите, Семен Михайлович, Щаденко, с какой любовью сделаны книги. А иллюстрации какие чудесные!
- Сытин выпускал - сказал Орловский. - Он болел душой за каждую хорошую книгу. Вообще редкий человек этот Сытин. Не буржуазной души человек. Я жил в Москве, на Пятницкой, как раз напротив его типографии, и часто с ним встречался.
- А разве вы москвич, товарищ Орловский? - спросил Буденный.
- Нет, туляк. Я учился в Московском университете.
- Так вы, Сергей Николаевич, не убирайте далеко эти книги, - сказал Ворошилов, продолжая рассматривать рисунки. - На первой же остановке начнем читать вслух по очереди. Я начинаю…
IV
Иван Ильич Ладыгин широко зевнул и открыл глаза. В комнате никого не было. Весеннее солнце щедро светило в окно. Где-то вдали дрожали тонкие звуки сигнальной трубы - играли седловку. Иван Ильич еще раз зевнул, потянулся, ощущая, как чувство радостной возбужденности, вызванное предстоящим походом, сразу же охватило его.
Он присел на кровати и стал одеваться.
Большой рыжий кот, мурлыча, терся у его ног, потом, прицелившись, прыгнул к нему на колени.
- Кис… кис… - сказал Ладыгин и почесал кота за ухом. - А ну-ка, братец, ты мне все-таки мешаешь. Иди-ка лучше мышей ловить.
Он снял кота с колен и, дав ему легкого шлепка, осторожно опустил его на пол.
Одевшись, Иван Ильич подошел к стоявшему в углу умывальнику и, как он это делал обычно, начал неторопливо и старательно мыться.
В дверь постучали.
- Войди! - сказал Ладыгин.
В комнату, осторожно ступая, вошел пожилой казак с изрытым оспой лицом.
- Ты что, Назаров? - спросил Иван Ильич.
- Проститься пришел, товарищ командир, - сказал Назаров, потупившись.
Ладыгин с удивлением взглянул на него.
- И ты остаешься?
- Остаюсь, товарищ комэск…
Иван Ильич укоризненно покачал головой.
- Выходит, Назаров, что ты свою шкуру ставишь выше народного дела?.. Да, брат, не ожидал… А еще старый боец, доброволец!
- Так что же, я ить не один, товарищ комэск. Все старики, которые из добровольцев, остаются. Хозяйство приводить в порядок надо. Гляди, какая кругом разрушения. А тут в этакой путь… Куда ж нам, старикам?
- Да разве ты старик? Смотри, какой молодец!
- Пятьдесят пять, товарищ комэск. Словно и не старик ищо, но все жа… Так что вы извиняйте, а нам в поход иттить не с руки.
- Жаль, жаль, - холодно сказал Ладыгин. - Ну что ж, дело хозяйское… Ты и коня берешь?
- У меня собственный.
- Да-а… Все же, Назаров, может, подумаешь? Товарищи уходят, а ты остаешься! Нехорошо ведь? А? Давай, брат, иди с нами!
- Никак нет, товарищ комэск, нам уходить никак невозможно… Так что уж не серчайте… До свиданьица! Спасибо за ласку.
Казак, весь съежившись, вылез за дверь.
Ладыгин подошел к зеркалу, нахмурившись, стал причесывать сильно поредевшие русые волосы.
Оглядев в зеркале свое худощавое русское лицо с прямым, тонким и несколько коротковатым носом над подстриженными усами, он надел буденовку и, оправив гимнастерку, вышел во двор.
Бурый с белыми бабками жеребец Гладиатор, а попросту Мишка, привязанный у тачанки рядом с небольшим рыжим коньком, встретил его приветливым ржаньем.
Ординарец Крутуха, высокий красивый парень, со свойственной терским казакам гордой осанкой, деловито вьючил седло.
- Здравствуй, Крутуха! - поздоровался Ладыгин.
- Здравия желаю, товарищ комэск! - не отрываясь от работы, бойко ответил Крутуха.
Иван Ильич подошел к нему и заглянул в переметные сумы.
Крутуха бросил на командира быстрый взгляд.