Наступило молчание.
- Пойти, что ль, покурить, - как бы про себя сказал мешочник, ушибленный сундучком.
Он поднялся, подхватил свой мешок и, ступая на ноги сидевшим, быстро выбрался из вагона. Два-три пассажира, завозившись, заспешили следом за ним.
- Дурак ведь, без понятия, - усмехнувшись, продолжал Харламов, обращаясь к человеку в пенсне и глядя на него со скрытой враждебностью. - Мало ли чего ему в голову влезет. Вот, к примеру, был у нас в сотне, еще в германскую, один казачок. Ну, не так, чтобы дюже дурной, а, как говорится, с под угла мешком вдаренный. И вот попадись ему точь-в-точь такая граната. У немца взял. Да… Так он, стал быть, надумал ее в хате разряжать. Так от хаты одна труба осталась, и петух почему-то живой: видать, в трубу вылетел. Был белый, а стал черный, как грач. Да… А затак она нипочем не взорвется. Как хочешь ее верти… Вот… Только с рук не роняй.
Харламов высоко подбросил гранату и ловко поймал ее в руки.
Пассажир в четырехугольном пенсне схватил свой саквояж. Бормоча, что ему нужно дать телеграмму, и часто оглядываясь, он поспешно направился к выходу.
В купе стало пусто. Только сидевшая в уголке женщина, прижав ребенка к груди, сладко спала, уронив голову.
- А вы бы, товарищ Харламов, все же поосторожнее с ней, - опасливо сказал Вихров, показывая на гранату. - Долго ли ее уронить!
Харламов откинулся назад и захохотал.
- Так она ж пустая!.. Гляжу, одни спекулянты по лавкам сидят. Ха-ха-ха!.. Ну, думаю, нехай отсель выгребутся. А этот-то в очках… ха-ха-ха!., телеграмму схватился давать… Я ж, товарищ командир, этих буржуев насквозь вижу. Я вот к нему боком сидел, а видел, как он на меня змеем глядел… И чтой-то мне его личность показалась знакомая! Кубыть, где-то встречались. Надо б мне его документы проверить… И до чего ж некоторые смерти боятся!
Говоря это, Харламов достал с самого дна переметной сумы небольшую шкатулочку и поставил ее себе на колени. Поискав в ней, он нашел фотографию и, мельком взглянув на нее, подал Вихрову.
На фотографии была изображена группа бойцов. Впереди стоял сам Харламов с обнаженной шашкой в руках. Рядом с ним снялся высокий молодой командир с широким полным лицом.
Вихров сразу же узнал его и вспомнил, как этот командир, тогда еще курсант, помог ему однажды оседлать строптивую лошадь.
- Ну как же, я его знаю, - сказал он. - Только фамилию не помню. Он пятого выпуска. В прошлом году кончил курсы. А где он сейчас? В четвертой дивизии?
Харламов отрицательно покачал головой.
- Нет… Убили его под Ростовом. Пикой в живот… Меня в том бою тоже поранили. Я, товарищ командир, весь побитый. Пять ранений имею, а досе живой. - Он снял фуражку и показал глубокий розовый рубец. - Вот под Воронежем получил. Меня было уж и хоронить собрались. Ничего, отошел. В госпитале, конечно, полежал… Стал быть, ни шашка, ни пуля меня не берет. Теперь буду воевать до самой мировой революции… Ну, а если и убьют, так за народное дело. Не я первый, не я последний.
Вихров некоторое время смотрел на фотографию, потом молча подал ее Харламову.
- Товарищ командир, а верно, что польские паны нам объявили войну? - спросил Харламов.
- Да. Уже две недели воюем. Они напали на нас неожиданно, без объявления войны.
Харламов скрипнул зубами. На его смуглом лице появилось гневное выражение.
- Ишь, гады!.. Ну и этих побьем. Освободим ихних трудящихся… Все ж я не пойму, товарищ командир, неужель польские паны надеются со всей Россией управиться? - спросил он, помолчав.
Вихров усмехнулся.
- А вы думаете, они одни? Ого! За их спиной стоят капиталисты всех стран. Они их и втравили в войну.
- Все может быть.
- Да нет, это верно. Я слышал, комиссар на курсах еще говорил, что капиталисты снабдили их не только оружием и боеприпасами, но даже прикомандировали своих офицеров.
- Все равно побьем! - сказал Харламов с решительным видом. - Нет такой силы, которая могла бы против нас устоять. Россия не по их зубам. Поломают.
Он вынул из кармана кисет и в сильном волнении стал свертывать папироску.
- Так вы, значит, сейчас из госпиталя? - после некоторого молчания спросил Вихров.
- С госпиталя. Еще оставляли. Да я не захотел.
- А седло зачем?
Харламов усмехнулся:
- У нас завсегда так… Я его под койкой держал. Врач вначале шумел на меня, а потом ничего, успокоился… Так что ж, товарищ командир, давайте, что ль, места занимать, а то народ найдет.
- Я товарища позову, - сказал Вихров.
- А где ваш товарищ?
- В том конце вагона.
Вихров ушел и вскоре вернулся в сопровождении Тюрина.
- Здорово, товарищ! - бойко заговорил Тюрин, подходя к Харламову и блестя черными живыми глазами. - Так вы из Конной армии? Вот это хорошо! Ну, в таком случае будем знакомы… Ты что ж, понимаешь, раньше мне не сказал? - напустился он на Вихрова. - Тут товарищ едет, а я лежу и ничего не знаю… А почему, братцы, у вас так свободно? Позволь, а куда делся Копченый? - сыпал Тюрин вопросами.
- Дерпа пошел своих ребят посмотреть. Он здесь в шахте работал, - сказал Вихров.
"Командирик-то дюже молодой, а, видать, бедовый, - думал Харламов, глядя на Тюрина. - И, скажи, как их хорошо одевают!.. Толковые ребята. Сильна советская власть - заимела своих офицеров…"
Тюрин торопливо разложил вещи на полке, подсел к Вихрову и зашептал ему на ухо:
- Слушай, Алешка, у тебя хлеба ничего не осталось? Я свой, понимаешь, поел. Есть до смерти хочу.
- У меня есть немного, - тихо сказал Вихров. - Возьми вон в чемодане.
Тюрин собрался было подняться, но вдруг толкнул товарища локтем и показал глазами на Харламова, который, открыв переметные сумы, доставал из них сало и хлеб.
- Товарищи командиры, садитесь со мной, - радушно пригласил тот, нарезая сало большими кусками.
- Спасибо. У нас свое есть, - попытался отказаться Вихров, сердито взглянув на Тюрина.
- Ну, ваше потом съедим, - сказал Харламов, приметив голодный блеск в глазах Тюрина. - Привыкайте к нашим порядкам. У нас, в Конной армии, завсегда так: сегодня мое, завтра твое… Берите сало, хлеб, нажимайте. Как-нибудь доедем, а там голодные не будем.
Вдоль вагонов пробежал перезвон буферов. Поезд тронулся.
- Копченый остался! - встревожился Тюрин, вскакивая с лавки с куском сала в руке и выглядывая в окно.
- Ну, нет, такой не останется, - заметил Вихров.
Как бы в подтверждение его слов в вагон вошел Дерпа с красным и возбужденным лицом.
- Ну, как, своих повидал? - поинтересовался Вихров.
Дерпа с досадой махнул рукой.
- Никого, милок, нет. Одни старики пооставались. Вся братва на фронт ушла…
Вечерело. Поезд непривычно быстро шел по степи. За окнами проплывали темные шапки покинутых шахт. Высоко в небе протаивал месяц. Вихров и Харламов лежали на верхних полках и тихо беседовали.
Еще днем Вихров и его товарищи твердо решили просить назначения в 11-ю дивизию, в полк, где служил их новый знакомый, и теперь Вихров расспрашивал Харламова о жизни полка и обо всех тех мелочах, которые, естественно, интересовали и волновали его.
Харламов, с самого начала почувствовав расположение к молодому командиру, обстоятельно отвечал на все вопросы.
- Главное у нас - не робеть, - тихо говорил он. - А ежели дюже прижмет, то не показывать виду. Да будьте построже с братвой. Наши ребята тихих не любят.
Вихров спросил, правда ли говорят, в Конной армии введены какие-то новые шапки, при одном виде которых белые побежали, не приняв боя. Харламов, усмехнувшись, ответил, что это действительно было и что такие шапки называются буденовками. Он тут же слез с полки и, покопавшись в сумках, показал Вихрову суконный шлем с большой синей звездой. Вихров с невольным уважением взглянул на буденовку, решив при первой возможности достать себе такую же.
- У нас, товарищ командир, ребята дюже хорошие, - говорил Харламов. - Друг за друга крепко стоят. Уж в бою не подведут. Товарищество понимают. Да вот у меня дружок есть, Митькой звать. Он из-за меня тоже в одиннадцатую дивизию перешел. Вместе служим. Молодой, лет двадцать, а старому бойцу не уступит. Одним словом, донбассовский шахтер.
Вихров поинтересовался, какой средний возраст бойцов Конной армии. Харламов сказал, что большинство бойцов тридцати лет, но есть и шестидесятилетние старики. Таких, конечно, маловато, но служат они не хуже молодых.
Так они беседовали почти до полуночи и, только наговорившись вдоволь, заснули.
Утром поезд, наконец, прибыл в Ростов. Харламов надел буденовку и пошел к коменданту вокзала справиться, когда будет состав до Майкопа. Спустя некоторое время он возвратился и заявил, что Конная армия уже несколько дней как выступила из Майкопа и не сегодня - завтра будет в Ростове и что в находившийся по соседству Батайск уже прибыли какие-то конные части…