- Вы уж, товарищи, как полагается схороните его, - просительно сказал он трубачам. - Это был такой парень… такой… - Митька не договорил. Нижняя челюсть его задрожала. Он сжал зубы, нахмурился. Только теперь он почувствовал, какого друга потерял в эту минуту. К его горлу подкатился колючий клубок. Не желая показать душевную слабость, он отвернулся, сел в седло и, ведя в поводу лошадь Харламова, поскакал к полку, откуда все настойчивее доносились звуки сигнала, игравшего сбор.
Он скакал, а горячие слезы бежали по его смуглым скуластым щекам.
IX
Разгром Буденным белой конницы под Воронежем и решительные действия ударной группы Орджоникидзе под Орлом остановили наступление белогвардейских армий на Москву.
Теперь, во исполнение сталинского плана разгрома Деникина, Буденному предстояло разбить сильную группировку белых в районе Касторной. В штабе корпуса только что была подучена директива Южного фронта, и Семен Михайлович внимательно ее перечитывал:
"…конному корпусу Буденного по овладении г. Воронеж нанести удар в общем направлении на Курск с целью отрезать части противника, действующего к северу железной дороги Воронеж - Курск; ближайшей задачей ставлю овладение железной дорогой Касторная - Мармыжи…"
Под Касторной Деникин сосредоточил более двадцати конных полков с бронепоездами. Соотношение сил опять было неравное. И Семен Михайлович решал, как ему лучше разбить противника с малыми силами.
Он сидел над картой и, разговаривая с Бахтуровым, намечал предварительный план действий по овладению касторненским узлом, когда вошел Зотов и доложил, что по степи движется большая колонна конницы.
Семен Михайлович вместе с Бахтуровым вышел на улицу. Там, поглядывая на лежавшую под селом степь, и коротко переговариваясь, толпились бойцы.
Последние дни шли дожди. Сегодня выпал первый снежок, на котором мириадами блесток сверкали лучи яркого солнца. И вот из степи, горевшей под солнцем, извиваясь на поворотах дороги, надвигалась огромная масса всадников. Колыхались распущенные знамена. Шевелился целый лес пик.
"Хорошо, славно идут", - думал Семен Михайлович, глядя в бинокль. Всадники ехали колонной по три. Встречный ветер раскидывал полы их длинных зеленых шинелей, под которыми виднелись яркокрасные брюки. Опущенные и застегнутые под подбородком суконные шлемы придавали всадникам богатырский вид.
Семен Михайлович увидел, что высланный с разъездом Дундич подскакал к командиру, ведущему колонну, и, переговорив с ним, послал бойца с донесением.
Боец выпустил лошадь во весь мах и с веселым, возбужденным лицом подскакал к Буденному.
- Наши, товарищ комкор! - весело доложил он, сдерживая на скаку заскользившую лошадь.
- Какие наши? Откуда? - быстро спросил Бахтуров.
- Одиннадцатая дивизия. К нам на помощь идут.
Дивизия входила в село. Трубачи, качнув сверкнувшими трубами, заиграли марш "Прощание славянки".
От колонны отделились два всадника. В сопровождении Дундича они поскакали коротким галопом вперед. Один из них, высокого роста, лет сорока, крепко сидел на большой гнедой лошади. Темные, коротко подстриженные усы придавали его лицу строгий вид. Другой, поменьше ростом и помоложе, с крупными чертами бритого лица, смотрел вперед мягкими светлыми глазами.
Не доезжая до Буденного, они спешились и передали лошадей ординарцам. Затем высокий подошел к Семену Михайловичу и доложил густым голосом:
- Товарищ командующий, одиннадцатая кавалерийская пролетарская дивизия прибыла в ваше распоряжение.
Буденный внимательно посмотрел на него:
- Очень рад, товарищ…
- Морозов, - подхватил начдив.
- Очень рад, товарищ Морозов, - повторил Буденный, пожимая руку начдиву и вопросительно взглянув на другого человека, который с неменьшим любопытством смотрел на него.
- А это, товарищ командующий, наш политком, - сказал Морозов.
- Хрулев, - представился политком, крепко пожимая протянутую руку и с удовольствием ощущая ответное пожатие руки человека, о котором уже столько был наслышан.
- Знакомьтесь, товарищи, - сказал Семен Михайлович, показывая на Бахтурова и на Степана Андреевича. - Политком нашего корпуса и начальник штаба.
- Нашего, - значительно подчеркнул Морозов. - Вот, знаться, и мы стали буденновцами.
- Э, нет, товарищ начдив, - улыбнулся Бахтуров. - Это звание надо еще в бою заслужить.
- Заслужим, товарищ Бахтуров, - сказал Хрулев с уверенностью. Он показал на подходившую колонну. - Смотрите, каких молодцов мы вам привели.
- Да, ребята как будто неплохие.
- Рабочие. Добровольцы, - сказал Хрулев. - Под Тулой формировались.
- И почти все старые кавалеристы, - подхватил Морозов. - У меня в первой бригаде целый эскадрон павлоградских гусар.
- То-то вы в красные штаны всех одели, - заметил Семен Михайлович.
- За это спасибо товарищу Ленину. По его телеграмме выдали со складов самое лучшее..
- Укомплектованы полностью? - спросил Буденный.
- Никак нет, товарищ командующий, - сказал Морозов. - Командиров недостаточно. Обещали дать молодых с Петроградских курсов. А те на фронт ушли против Юденича. Пришлось бойцов на взводы поставить.
- Ты-то сам в каком чине был?
- Взводный унтер-офицер тринадцатого драгунского орденского полка, товарищ командующий.
- А-а… знаю. Хороший полк.
- Товарищ командующий, по поручению товарища Сталина передаю вам большой привет от него, - сказал Хрулев.
Семен Михайлович с радостным удивлением взглянул на Хрулева.
- Вы что, видели товарища Сталина?
- Да. Перед выступлением из Тулы он вызывал нас с начдивом, интересовался состоянием дивизии и сказал: "Передайте мой большой привет товарищу Буденному и всем красным кавалеристам и скажите, что в ближайшие дни я приеду в Конную армию".
- В Конную армию? Товарищ Сталин так и сказал - в Конную армию? - все более удивляясь, спросил Семен Михайлович.
- А разве вам ничего не известно?
- О чем?
- О том, что по настоянию товарища Сталина создается Конная армия?
Буденный и Бахтуров переглянулись.
- Предложение товарища Сталина поддержано Владимиром Ильичем, и уже есть решение сформировать Конную армию. Членом Военного совета армии назначается товарищ Ворошилов, - пояснил Хрулев.
- Вот это хорошо! С Климентом Ефремовичем мы горы сдвинем, - сказал, улыбаясь, Буденный.
Мимо них в строгом молчании проходили ряды головного полка.
Высыпавшие на улицу бойцы, обмениваясь впечатлениями, с любопытством смотрели на проходящих. Только что проехали усатые трубачи. За ними с мягким топотом валила колонна. Бойцы ехали молча в полном порядке. Никто самовольно не спешивался и не забегал в хату попить молочка. А это - что греха таить, дело прошлое - случалось в те времена. И такой у них был нарядный и подтянутый вид, что некоторые из смотревших сами стали подтягиваться: кто поправлял съехавшую на нос папаху, кто застегивал полушубок.
- Вот какую подкреплению товарищ Ленин нам прислал, - сказал чей-то голос.
- Хороши, что говорить. Посмотрим, как в бою себя покажут.
- И кони одинакие…
- Смотри-ка, братва, без обрезиков. Как есть все с винтовками.
- Ничего, как она спину-то понатолкает - живо попилят, - успокоил какой-то любитель обрезов, из которых в атаке можно было палить, как из пистолетов, в упор.
- Братва, глядите, какой хлопчик молоденький! - сказал боец в белой папахе.
- Где?
- А вон с края едет. Курносенький.
Молодой всадник, ловко сидевший на крупной игреневой лошади, видя, что на него обратили внимание, обнажил мелкие ровные зубы и весело крикнул:
- Здорово, ребятки!..
Бойцы недоуменно переглянулись.
- Чтой-то он нас ребятками обозвал?
- Может, баба?
- А кто его знает! Может, и баба.
Бойцы с любопытством смотрели вслед курносому всаднику, а он, оглядываясь назад, приветливо махал им рукой в белой вязаной перчатке.
- Братва, никак генерал? - изумленно вскрикнул боец в белой папахе, показывая на толстого всадника с пышными усами и баками, который, важно подбоченясь и умышленно выставляя из-под шинели яркокрасные брюки, с деланно свирепым выражением на румяном до блеска лице надменно поглядывал на пешестоящих.
- Ребята! Зачем это вы генерала возите? - спросил другой боец, обращаясь к рядам проходившего мимо эскадрона.
- Какого генерала? - удивленно спросил чей-то голос.
- А эвот, толстый.
- Угадал! - боец усмехнулся. - Это ж лекпом.
- Фу, ты! Липком. А я думал, и вправду генерал…
Стоявшие расхохотались. Смех перекинулся и в колонну, где какой-то боец сказал, улыбаясь:
- Хлопцы, слышите, нашего Кузьмича за генерала признали.
Ехавший рядом с лекпомом пожилой трубач толкнул локтем товарища, что-то шепнул ему и показал головой на улыбавшихся бойцов. Лекпом сурово посмотрел на них, с солидным достоинством расправляя горстью усы.
Семен Михайлович крикнул приветствие.
- Урра-а!.. - подхватили бойцы.
Крик покатился по рядам и, подхваченный сотнями голосов, все усиливаясь, пошел взад и вперед гулять по колонне.