- Подноси, Сашок, запас, чтоб не отвлекаться, начнём - приказал Прохоров.
Миронов побежал, вернулся, принёс дополнительно ящики, раскрыл их, вынул и приготовил ленты с набитыми патронами.
Выждав несколько минут, Прохоров услышал команду ротного: "Огонь!", навёл прицел, свинцовые очереди полетели во врага. Наступающие цепи пошатнулись, немцы падали. Тут же сзади траншеи грохнули, вздымая землю, снаряды, выпущенные из пушек немецких танков, два танка шли прямо на пулемётный расчет.
Неподалеку от траншеи, на опушку леса, подъехали странные машины. Вместо кузова у них были какие-то железные полосы. Старший лейтенант, молодой высокий парень, выскочил из кабины, быстро отдавал команды. "Полосы" на машинах подняли вверх, к ним подносили и вставляли снаряды.
Неожиданно из леса на кобыле выехал полковник, очевидно, командир кавалерийского подразделения.
- Чего это вы тут этажерок наставили? - спросил он сержанта.
- Обратитесь, товарищ полковник, к старшему лейтенанту, - посоветовал тот.
Тут же, как из-под земли, появился и старший лейтенант.
- Вы бы приняли в сторону, товарищ полковник, - попросил он, - здесь нельзя.
Оказывается, по инструкции доступ к "секретному" оружию разрешался только командующим армиями или фронтами. Никто другой такого доступа не имел.
- Как в сторону? - грубо оборвал полковник. - Ты ещё будешь учить, где мне стоять, молокосос?!
Младший офицер не успел ответить.
Он побежал к машинам, наступило время - "ч".
Залп "Катюш" потряс воздух, кобыла с седоком шарахнулась в лесную просеку.
Реактивные снаряды испепеляющим вихрем крутились по танкам, артиллерии, пехоте немцев, от прямого попадания в разных сторонах поля танки горели.
К "этажеркам" солдаты всё подносили снаряды, они напоминали небольшие ракеты. Два бойца поднимали один снаряд и вставляли в "направляющие линии". Русские уникальные миномёты осыпали врага огнём.
Атака захлебнулась, фашисты отступили. Командир полка, уже ученый собственным опытом, не отдал приказ наступать, чтобы роты не попали в "ловушку". Два танка, которые шли на пулемётный расчёт, а Прохоров и Миронов приготовились встретить их связками гранат, развернулись после залпов "Катюш" и дали задний ход.
Но и наши "Катюши" не остались без внимания, в небе появились фашистские истребители. Да не тут-то было. Батарея реактивной артиллерии, быстро собрав своё хозяйство, уже ехала на другую позицию по извилистой лесной дороге, её трудно было различить с воздуха.
20
- Слава Богу, Сашок, мы живы! - прохрипел Прохоров.
Он обнял Миронова, чего прежде никогда не делал.
- Я думал грешным делом, что танки прикончат нас, - продолжал сержант. - Вот вам, выкусите!
Сержант показал сложенную из пальцев фигу в сторону немцев.
- Давай, Сашок, закурим, - предложил Иван.
- Давай, - согласился Миронов.
Они свернули цигарки, задымили.
- Слушай, Иван, а почему ты сказал про Бога? - испуганно поглядел на него Миронов.
- Про кого же ещё сказать! - удивленно взглянул Прохоров. - Мне бабка, когда я был мал, внушала: "Всё, Ванятка, в воле Божьей! Жизнь человека - в воле Божьей, смерть человека - в воле Божьей. Помни всегда об этом!". Так она говорила. А потому я и вспомнил про Бога.
- A-а, вон что, - понимающе протянул Миронов.
Александр не договорил того, что хотел.
Над их головами, пронеслась, шипя, издавая сиплый свист, мина, она упала рядом с траншеей, пулемётчиков обдало землей. Потом - вторая мина, третья.
- Ложись, - скомандовал Прохоров.
Миронов распластался на дне траншеи.
Тяжелые снаряды резали воздух, раздавались оглушительные взрывы в пределах позиций батальона. Немцы вели артиллерийскую подготовку, значит, вот-вот пойдут в атаку.
Командир роты старший лейтенант Сергей Смирнов, добежав до пулемётного гнезда, приказал Прохорову: "Ни шагу назад!".
Понятно! Отступать было нельзя.
Немцы пошли, казалось, ещё большим числом, чем в первую атаку, которую отбили наши войска.
Иван строчил из пулемёта по приближающимся цепям фашистов, Сашок подносил и менял ленты с патронами.
- Ой - о-ой! - громко прокричал сержант и опрокинулся на спину.
Из правой стороны груди Прохорова, пробитой осколком мины, хлестала кровь.
Миронов, стащив сержанта с бруствера, встал на колени и заплакал.
Потом он быстро достал из подсумка бинт, вату, перевязал рану Прохорову, кровь остановилась. Прохоров очнулся от шока, лицо его было белее мела, он взглянул на Александра.
- Не хочу умирать, Сашок, ой, не хочу! - тихо проговорил Иван.
Но Миронов услышал друга.
- Ты не умрёшь, - глотая слёзы, ответил Миронов. - Потерпи, Иван, потерпи. Я щас вытащу тебя, а там отправим в медсанбат, подлечат. Давай руку.
Сержант хотел подать руку Миронову, но не смог поднять её, только пошевелил пальцами.
Александр вытащил из траншеи товарища. Взял его левую ладонь в свою ладонь, пытаясь волочить за собой.
Что-то сильно грохнуло, Александр ощутил жаркую боль, больше - ничего.
Осколок мины рассёк Миронову висок, он умер мгновенно.
Иван и Сашок, оба бездыханные, лежали на земле, ладони их были сцеплены в дружеском пожатии, теперь уже навек.
21
"Тайфун" набирал обороты, свирепствовал всё сильнее и сильнее.
Против четырех дивизий Западного фронта, удерживавших линию фронта на стыке 30-й и 19-й армий, фашистское командование двинуло 12 дивизий, в том числе - три танковые. Одновременно 4-я танковая группа Гёпнера нанесла прицельный удар в стык 43-й и 50-й армий, это примерно 60 километров фронта. Фашисты выбирали именно "слабые звенья" в позициях Красной армии, где и старались получить успех.
Прорыв в нашей обороне с каждым часом увеличивался в размерах, уже возникала реальная угроза окружения, среди солдат поползли слухи, что "генералы предали их, бросили на произвол судьбы". Был сдан город Белый, а это уже на подходе к Ржеву, что открыло возможность быстрого продвижения фашистов к Москве.
Приказ об отводе войск из Ставки Верховного главнокомандующего так и не поступил.
Как и раньше бывало, когда возникали сложные ситуации, генерал Конев напряженно искал выход, определял маневр, который остановил бы и отбросил врага назад. Командующий отдавал приказания о контрнаступлении на разных участках. Силами действующих армий, а также соединений, взятых из резерва, были нанесены ощутимые удары по немцам, прорвавшимся в тыл.
Но красноармейским частям не хватало поддержки авиации и артиллерии, а без них эти атаки не меняли кардинально ситуацию в нашу пользу; взаимодействию мешало и то, что часто выходила из строя телефонная связь.
4 октября генерал доложил в Ставку о мерах, которые он предпринимал для противодействия наступлению фашистов, но также сообщил, что "существует угроза выхода крупной группировки немцев в тыл нашим войскам".
Третьи сутки подряд командующий не ложился спать, он считал, что нельзя ему передавать "бразды правления" кому-то другому - даже на час.
Всё-таки Иван Степанович не терял надежды изменить ход боёв в нашу пользу. Он поручил первому заместителю командующего Западным фронтом генералу Ивану Болдину быстро сформировать оперативную группу, куда вошли стрелковая и мотострелковая дивизии и две танковые бригады. В районе райцентра Холм-Жирковский группа генерала Болдина атаковала фашистов, завязала танковое сражение. Двое суток - 4–5 октября - вздымалась и горела земля в окрестностях Холм-Жирковского, обильно лилась солдатская кровь, окрестные поля и луга были усеяны трупами немцев и русских, повсюду были видны разбитые повозки, обгорелые машины и танки, на пепелищах бродили раненые или просто брошенные лошади.
Опергруппа должна была соединиться с резервными войсками генерала Константина Константиновича Рокоссовского, но осуществить этот замысел не удалось, силы были неравные.
Поэтому соединения под командованием генерала Ивана Болдина отступили.
В ночь с 5 на 6 октября было, наконец-то, получено разрешение Ставки и начался отвод наших войск от фронта на линию Осташков - Селижарово - Оленино - Булашево, далее по восточному берегу Днепра до Дорогобуша. Манёвр, к сожалению, запоздал, но всё же и он имел положительное значение, поскольку позволял сохранить жизни тысячам солдат и офицеров.
Ещё накануне немецкие соединения получили приказ № 1870/41 с грифом "совершенно секретно" за подписью командующего группой армий "Центр" генерала фон Бока, который детально предписывал действия по окружению частей Красной армии западнее Вязьмы.
Утром 7 октября фашисты замкнули кольцо, куда попали 16 дивизий Западного фронта из четырёх армий.
По поручению Ставки генерал Иван Конев отдал войскам приказ сражаться в окружении, вырваться из блокады, руководство он возложил на генералов Федора Лукина и Ивана Болдина. Части, отрезанные от фронта, сковали значительные силы немцев - 13 дивизий. И это был зримый положительный результат "вяземского котла", поскольку упомянутые вражеские войска были выбиты из наступления на Москву.