- Мы от нее избавимся, не волнуйся.
- Ага.
Я буду носить платье, я буду девочкой в девчоночьем клубе. Буду играть в саду. А потом, когда вырасту, выйду замуж. Буду любить милых домашних зверюшек. И пить апельсиновую газировку, и есть мороженое. Они перемешаются у меня в животе, и получится мороженовый лимонад.
Мы идем в заколдованный сад. Девочки встают в кружок, как феи из сказки, которые водят хоровод. Они держатся за руки и поют:
- Маленькая лилия, как тебя зовут? Лилия Малявочка, так меня зовут.
Я стою в центре круга. На мне - девчоночье платье. Оно все в цветочках и в каких-то дурацких оборочках. Я себя чувствую странно. Как будто… как будто…
Как будто это не платье, а торт. Как будто на мне надет торт, с розочками из крема.
Вообще-то я мальчик, но теперь я как девочка. Другие девочки танцуют вокруг меня и поют:
- Маленькая лилия, как тебя зовут? Лилия Малявочка, так меня зовут.
- Я никакая не Лилия Малявочка, - говорю. - Я Том Стволер.
Но девчонки меня не слушают. Они танцуют вокруг меня и поют:
- Маленькая лилия, как тебя зовут? Лилия Малявочка, так меня зовут.
- Нет, - говорю. - Я не Лилия Малявочка.
- Маленькая лилия, как тебя зовут? Лилия Малявочка, так меня зовут.
- Нет. - Я вырываюсь из круга и бегу со всех ног. Я в жизни так хорошо не бегал, вот как сейчас. Мальчишки все хорошо бегают, потому что они умеют. А девочки так не умеют. Я все-таки мальчик и бегу как мальчишка. Быстро-быстро бегу, со всех ног.
Я мальчик, но я сейчас в платье. Я не могу идти в платье домой. Потому что все будут смеяться. И называть меня девочкой. И говорить, что я очень красивая, и лезть целоваться. И еще - задирать на мне платье и смотреть на мою пиписку. И мама будет ругаться. И надает мне по попе.
Поэтому я прячусь. В саду, в кустах. Прячусь в укрытии. Как солдат в армии, на войне. Только солдат из девчоночьей армии, потому что я в платье.
Хочу домой. Не хочу быть в саду. Не хочу прятаться. У меня жутко урчит в животе. Он голодный - живот. Ему хочется кушать. Он уже не урчит, а рычит. Как голодный и страшный зверь. Сейчас он меня скушает.
Есть два разных страха. Первый страх - это когда тебе страшно остаться в саду одному на всю ночь, когда будет темно. Второй страх - это когда тебе страшно идти домой, потому что там тебя будут ругать и, наверное, бить по попе. Страх, который когда тебе страшно остаться в саду, заставляет меня идти домой. Страх, который когда тебе страшно, что тебе надают по попе, заставляет меня идти медленно-медленно. Уже темнеет. И я, кажется, потерялся.
Зато никто меня не видит. Потому что темно. И давно пора спать. Но я не могу сейчас спать, потому что я даже не дома. И даже не знаю, где дом. И не знаю, куда идти. То есть я знаю, куда идти. Но в темноте все другое. Когда темно, все по-другому.
Все-таки я добираюсь до дома. Захожу через заднюю дверь. Включаю свет. Машу выключателю рукой и кричу: "Привет". Это он так включается, свет. Это специальный такой выключатель. Называется "хай-тек".
- Мам.
Где она? Ее нет. Ее нет на кухне, где она всегда моет посуду, и нет в гостиной, где она смотрит телик. Сейчас ее нет, и поэтому телик выключен. Я включаю его. Телик Терик. Только это не Терик, это совсем другой телик. Телик Терренс, который для взрослых. Он включается и говорит:
- Мы с вами взрослые люди, давайте поговорим об ответственности.
Я морщу нос. Мне не нравятся взрослые передачи.
- Меня зовут Телик Терренс, - говорит телик Терренс. - А вас?
Это он не со мной разговаривает. Я вообще даже не взрослый.
- Как вас зовут?
Я смотрю по сторонам. Никого нет.
- Как вас зовут?
- Том. - Я пожимаю плечами. - Только я еще маленький, я не взрослый.
- А почему ты еще не спишь? - Телик Терренс говорит: - Уже поздно, и детям давно пора спать.
- Я жду, - говорю. - Жду, когда мама скажет, что надо спать.
- А где твоя мама?
Я пожимаю плечами. Не знаю.
- А я знаю, где твоя мама.
- Где?
- В постели.
- Ага, - говорю. - Тогда я пойду к маме. Чтобы она меня поцеловала и сказала "спокойной ночи".
Телик Терренс качает головой. Голова у него квадратная.
- Она в постели. Но не в своей, а в чужой.
- В какой чужой?
- Том, ведь ты знаешь этого дядю.
- Какого дядю?
- Который молочник.
Я киваю. Этого дядю я знаю.
- На самом деле он никакой не молочник. Они с твоей мамой так притворяются. Как будто он молочник. Ради смеха.
Я пожимаю плечами. Не понимаю, чего здесь такого смешного.
- Том, ты что-нибудь знаешь про секс?
Я качаю головой.
Телик Терренс молчит, ничего не говорит. Просто смотрит на меня. Смотрит мне прямо в глаза. Я тоже смотрю ему прямо в глаза. Они у него квадратные. Мы долго-долго так смотрим, а потом он говорит:
- Секс - это как целоваться, только еще хуже.
Я морщу нос. Хотя я не знаю про секс, он мне заранее не нравится.
- Когда он приходит сюда, этот дядя, они с твоей мамой занимаются сексом.
- Нет, - говорю. - Они ничем таким не занимаются. Мама вообще этим не занимается. А если когда-нибудь и занимается, то только с папой.
- А где твой папа, Том?
- На нефтяной вышке. В море.
- Нет, он не в море. - Телик Терренс говорит: - Он в тюрьме. За наркотики.
- Ну и ладно, и пусть, - говорю. - Все равно они с мамой вообще никогда не занимаются сексом. Секс - это противно.
- Они занимаются сексом. - Телик Терренс говорит: - Но не друг с другом. Твоя мама - она занимается сексом с молочником, который по-настоящему не молочник. А твой папа - он занимается сексом с большими и волосатыми дяденьками.
- Ага.
- Они его бьют и делают с ним всякие нехорошие вещи, пока он спит.
Я киваю. Я знаю про нехорошие вещи. Это пиво и девочки.
* * *
Я поднимаюсь наверх. Снимаю это дурацкое платье. Прячу его в корзину, где грязное белье. Ну, которое надо стирать. Запихиваю в самый низ, чтобы было не видно. Иду к себе в комнату. Надеваю пижаму. Сую голову в дырку, которая для головы, потом сую руки и ноги в специальные дырки, которые для рук и для ног. Потом иду в ванную. Достаю писуна. Из специальной дырочки посередине, чтобы, когда захочешь пописать, не снимать всю пижаму. Писаю, убираю писуна обратно.
- Мам.
Где она? Ее нет даже в спальне. Я все-все посмотрел, везде. Даже поднял одеяло. И посмотрел под кроватью. А вдруг она прячется?! Но под кроватью ее тоже нет. И за шторами - тоже.
И за шторами, и в шкафу. В шкафу нет вообще ничего. Раньше там были мамины платья. У нее много платьев, и все синего цвета. Только теперь их там нет.
Дядя Мусорщик
Мусорщик - это такой специальный дяденька, который ездит по улицам в большой машине и собирает весь мусор. Машина пахнет, как мусор. Потому что это специальная мусорная машина, и в нее собирают мусор, который люди выносят на улицу в больших пакетах. Мусор - это ненужные вещи, которые выбрасывают на помойку, чтобы они не воняли дома. Мусорщик собирает пакеты с вонючим мусором и везет на помойку в своей машине.
Я иду в гости к дяде. Он очень хороший. Его зовут дядя Мусорщик. Он потому что работает мусорщиком.
Я кричу в щелку почтового ящика. Ну, который на двери у дяди Мусорщика. Я кричу.
- Дядя Мусорщик. Это я, Том. Пришел в гости.
Я жду перед дверью. Которая в доме у дяди Мусорщика. Жду, когда мне откроют дверь.
Дверь открывается. Дядя Мусорщик говорит:
- Том, дружище. Заходи, заходи. - Он говорит, что это приятный сюрприз. К нему никто никогда не заходит в гости. Потому что он мусорщик. Никто не хочет ходить в гости к мусорщику. - Как жизнь, дружище? Все пучком? - У него очень маленький дом, у моего дяди, который мусорщик. Там всего одна комната и две двери. Одна дверь, которая с улицы, и вторая, которая задняя. Эта вторая, которая задняя, выходит в узенький переулок, который у дяди вместо туалета. Дядя Мусорщик закрывает переднюю дверь и говорит: - Садись, дружище.
Я сажусь на матрас, на котором спит дядя Мусорщик. Когда ему в ящик бросают письмо, оно падает прямо ему на голову. Если вы соберетесь ему написать, пишите в любой другой день, кроме пятницы, потому что пятничное письмо придет утром в субботу и упадет ему на голову и разбудит. А он очень не любит, если его разбудить утром в субботу. Он говорит, что ему надо выспаться.
- А я вот киношку смотрю. У меня теперь новый видак.
- Что у вас новое?
- Видеомагнитофон. На самом деле он старый. Антикварная вещь. Теперь таких больше не делают. А я вот разжился по случаю. Смотри сюда. - Дядя Мусорщик показывает мне какую-то штуку. Я таких раньше не видел. - Это видеокассета. Для записи фильмов. Теперь таких больше не делают. Видишь? В окошке? Две круглые штуки. - Да, там есть окошко. И в окошке - какие-то штуки. - Они называются катушки. На них намотана пленка. Она такая… ну, в общем, пленка. Похожа на липкую ленту, только не липкая. Потому что на ней нет клея.
- А что тогда на ней есть?
- Там записана киношка.
Я смотрю на видеокассету. Смотрю очень внимательно. Но никакого кино на ней нет. Дядя Мусорщик смеется.