- Я как раз к этому подхожу. Бревно - это дерево, Гарри. А дерево - наименее научный строительный материал в строительной промышленности. Почему бы нам не заменить бревно, скажем, на кусок пластмассы? Пластмасса - материал научный, искусственно созданный учеными.
Гарри начальственно качает головой.
- Ты, наверное, просто не знаешь, Скотт, что пролетарии не "тягают" куски пластмассы. У меня были знакомые пролетарии, и я ни разу не слышал, чтобы кто-то из них "тягал" кусок пластмассы. Им это не интересно. Они "тягают" исключительно бревна.
- Понятно. - Пару секунд я перевариваю услышанное. - Но вернемся к элементу фантастики. Почему нельзя использовать актеров? Ведь мы приглашали актеров для "Космонавта в космосе", и все прошло на ура.
- Я что-то не понимаю.
- Не надо нам никаких документальных съемок. Сделаем постановочные, со сценарием и сюжетом. И никаких скрытых камер. Всю программу снимаем в студии.
Гарри задумчиво трет подбородок, кивает.
- И еще, может быть, уберем пролетариев? Как сказал кто-то мудрый, никогда не работай с детьми и животными. И пролетариями.
- Ты уверен, что именно так?
Я киваю.
Гарри тоже кивает, но более начальственно.
- Какой-то резон в этом есть. Но ты забыл одну вещь.
- Что я забыл?
- Ты забыл наших акционеров.
- Каких наших акционеров?
- Ну, вернее будет сказать - нашего акционера. Акционер у нас только один. И он мой партнер. Доктор Бэмс.
- Доктор Бэмс.
Он кивает.
- И когда доктор Бэмс сделался нашим акционером?
- На прошлых выходных. Мы с ним поехали в мини-отпуск, в Париж, - объясняет Гарри. - И он просто взял меня за горло.
- Но, Гарри, ведь ты не владеешь каналом. И никогда не владел. Ты здесь просто работаешь. Как и я. Хотя, конечно, мое положение с твоим не сравнить, - уважительно добавляю я.
- Доктор Бэмс не реальный акционер, а виртуальный. Ты же знаешь, что значит слово "виртуальный"?
Конечно, я знаю. Но я не знаю, что в данном случае Гарри имеет в виду, и поэтому качаю головой.
- Я тебе объясню, моя прелесть. Я должен делать все так, как говорит доктор Бэмс, - объясняет Гарри. - Воспринимай это, скажем, как невинный сеанс садо-мазо со связыванием рук и ног, который выходит за рамки моей личной жизни и распространяется на профессиональную сферу. И на твою тоже.
Я киваю, хотя по-прежнему не понимаю, о чем говорит мой начальник.
- Так что, как ты понимаешь, - говорит Гарри, - мы не можем менять что-то в новой программе без согласования с доктором Бэмсом. - Он откидывается на спинку кресла и кладет ноги в серебристых туфлях на стол.
Я тоже откидываюсь на спинку кресла и кладу ноги на стол, хотя только мысленно.
- Хорошо. Позвони доктору Бэмсу.
Гарри снимает трубку, набирает номер, подносит трубку к уху, чтобы удостовериться, что там не занято, и передает трубку мне.
- Доктор Бэмс, - говорю я, когда доктор Бэмс берет трубку. - Это Скотт Спектр с телеканала научной фантастики.
- Скотт, - говорит он, размышляя вслух. - Это не вы сделали фотокопию своей груди на корпоративной вечеринке?
- Нет, не я, а моя секретарша миссис Унынья.
- Прошу прощения. Чем я могу быть полезен?
- Я хотел обсудить новую программу.
- Тогда вам следует обратиться к вашему начальнику Гарри Дельцу.
- К нему я уже обращался, - говорю я, сохраняя спокойствие и проявляя терпение. - Гарри сказал, что мне следует поговорить с вами.
- Стало быть, Гарри Делец - человек понимающий. Приходите сегодня на ужин, - говорит доктор Бэмс. - Приходите с супругой. Или один, как хотите. Как бы там ни было, сегодня, в десять, у меня.
Довольный исходом беседы, я возвращаюсь к себе за стол. Едва я сажусь, миссис Унынья, моя секретарша, просит меня подойти. Я говорю, чтобы она подошла сама, но она отвечает, что очень устала.
- Надеюсь, вы ему высказали все, что думаете, - говорит она, когда я подхожу к ее столу.
- Да. Ну, в общих чертах.
- Вам звонил мистер Двадцатка.
- Вик, мой лучший друг. Он просил что-нибудь передать? - Дозвониться до Вика практически невозможно, и не потому, что он живет интересной и полной жизнью и его никогда не бывает дома, а потому, что он программист и слишком занят своим программированием и ему просто некогда отвечать на звонки.
- Просил передать вам, что все готово.
- Отлично. Позвоните, пожалуйста, Джиму. Скажите, что я его буду ждать дома. У меня для него сюрприз.
Хотя моя жена беременна, она беременна совсем чуть-чуть и по-прежнему может исполнять супружеские обязанности жены, как то: мыть посуду.
- Привет, - говорит она, моя посуду. - Как на работе?
Я делаю вид, что не слышу ее, потихоньку подкрадываюсь к ней сзади и обнимаю ее, притворяясь, что думаю, будто застаю ее врасплох.
- Опять ты со своими шуточками. Когда ты так делаешь, ты всегда напоминаешь мне Вика, этого твоего друга. И это не то чтобы очень приятное воспоминание.
Она имеет в виду коронную шуточку Вика, когда он машет тебе издалека, потом подходит и снова машет прямо у тебя перед носом.
- Кстати, про Вика. Нам с Джимом надо к нему заглянуть.
- А как же ужин? - говорит Воздержанья, вытирая руки.
- Вечером нас пригласили к Бэмсу, поужинать с доктором Бэмсом и Гарри Дельцом.
- То есть, выходит, я зря наготовила столько всего?
- Да, - говорю я вполне логично.
Воздержанья снимает фартук и выходит из кухни.
Раньше жираф Джим обращался со мной как с последним придурком. Вообще ни во что меня не ставил. Но теперь, когда я доказал свою мужскую состоятельность, оплодотворив жену, он стал меня уважать. Теперь он заходит в дом через входную дверь, а не вываливается из шкафа, и еще он перестал называть меня Спеком.
- Скотт, - говорит Джим, не называя меня Спеком.
- Джи м, проходи.
- А где Воздержанья?
- Она наверху, - говорю я. - Пошла кое-что взять.
- Такты зачем меня звал?
- Пойдем в гостиную, - говорю я ему. - Хочешь чаю?
Он кивает.
- С молоком?
- Да, Спек, пожалуйста.
- Сколько сахара?
- Пятнадцать кусочков.
Я завариваю чай, разливаю по чашкам и иду в гостиную. Жираф-призрак уже лежит на диване, поджав свои длинные призрачно-жирафьи ноги.
- Ну и как ты себя ощущаешь в роли отца?
- Пока я еще не отец, - говорю я, садясь в свое кресло хай-тек. - Мы беременны всего две недели.
- А через сколько рождаются дети?
- Через девять месяцев.
Он морщит нос.
- Я думал, что через девять дней, как-то так.
- Девять дней?
- Ну, - говорит он задумчиво, уловив в моем тоне насмешку. - Тогда через десять недель.
- Джим, ты в школе что, биологию не проходил?
- У нас в джунглях не было как такового полового воспитания, - говорит Джим. - Нас учили лишь одному: бери ее сзади, а потом убегай.
- Да ты, оказывается, романтик.
- Практичность - прежде всего, - говорит Джим, отпивая чай. - Потому что иначе нельзя. Это же джунгли.
Я киваю.
- Джим, я хотел тебе что-то сказать. Я не всегда обращался с тобой хорошо, да?
- А с чего бы ты стал обращаться со мной хорошо? - говорит Джим, скромно потупившись. - Что я сделал хорошего для тебя?
- Очень даже немало, если на то пошло. Ты помог мне выйти из своей скорлупы. Сегодня я выступил с критикой начальства, заявил Гарри Дельцу, что его новая программа никуда не годится.
- И это все - из-за меня?
- Ну, не только из-за тебя, Джим. Отчасти и из-за моей секретарши, миссис Уныньи, которая явно дала мне понять, что она меня не уважает. И я задумался. Я спросил себя: а что сделал бы Джим, если бы его явно не уважали?
- Я бы сказал тому, кто меня не уважает: "Поцелуй меня под хвостом".
- Вот именно. И я поступил точно так же в каком-то смысле. И в знак благодарности я приглашаю тебя к Вику Двадцатке, чтобы ты там поиграл в компьютерную игру.
- Не знаю, что и сказать.
- Давай допивай чай, и пойдем.
- Не могу, - говорит Джим, отставляя чашку. - Пить не могу, от волнения.
- Ну и ладно, и бог с ним, с чаем. Я тоже не буду допивать свой чай, чтобы ты себя не чувствовал виноватым. Пойдем, - говорю я, глядя на свои высокотехнологичные часы. - Вик за нами заедет. Он будет здесь с минуты на минуту. Надеюсь, что мы все поместимся в его машину. У него хэтчбек, а ты все-таки жираф.
- А можно взять еще моего друга?
- Какого друга?
- Барри.
- Это не тот слон-призрак, про которого ты рассказывал?
- Он не слон, он носорог.
Я вздыхаю.
- Ну ладно. Бери своего носорога. Но только его и никого больше. - Я снова смотрю на свои высокотехнологичные часы. - А когда он здесь будет?
- Он уже здесь, Спек. Он живет на кухне, под раковиной.
- Замечательно. А сколько еще дохлых зверей обитает со мной в одном доме?
- Да нисколько не обитает.
Я иду следом за Джимом на кухню.
- Только если он очень тяжелый, ему придется заплатить за бензин.
Я открываю дверцу шкафчика под раковиной, и из шкафчика на меня сонно таращится носорог, моргая своими большими серыми глазами.
- Ой, - говорит он, - а я спал.
Джим наклоняется к носорогу.
- Барри, это Скотт. Скотт, это Барри, фосфористый носорог.
- Привет, Барри.
- До свидания, - говорит Барри. - В смысле, привет.
- Барри не блещет умом, - говорит Джим. - Он живет на кухне, под раковиной.