- Я и поехала. А маме вдруг захотелось поехать к морю, и мы поехали к морю.
- А где мама?
- В отеле. Вчера мы ходили в кабаре. Она увидела, как пляшут девочки, и вновь ощутила себя молодой, и пошла танцевать, и упала.
- Воздержанья, - говорю я, подавив свою гордость, - давай займемся любовью. Прямо сейчас. Здесь, на пляже. - Я смотрю по сторонам, нет ли кого-то поблизости. Никого нет. - Ты не против заняться со мной любовью? Здесь. На пляже.
- Может быть, - говорит Воздержанья, пошевелив пальцами ног. - То есть да.
Я расстегиваю брюки. Брюки падают на песок. Я жду, что жена рассмеется, но она не смеется. Тогда я снимаю трусы, то есть боксерские шорты, потому что других трусов я не ношу. Брюки и шорты я кладу рядом с ботинками и носками, где уже лежат свитер с футболкой. И вот он я, голый, и бледный, и слегка волосатый посередине.
Воздержанья садится и улыбается.
- Мой рыцарь, - говорит она, и я не совсем уверен, к кому из нас двоих она обращается, ко мне или к моему пенису, а потом она наклоняется и берет его в рот.
Носорог Какашкин
Гарри всегда был моим начальником. С самого первого дня, как я только пришел на телевидение. Именно Гарри запустил сериал, который стал главным хитом десятилетия на НФ-канале, "Космонавта в космосе". Моя идея. В глазах Гарри Дельца я всегда прав, просто по определению.
Я прохожу через большой общий офис к своему столу, здороваюсь со своей секретаршей, миссис Уныньей, ставлю сумку под стол и включаю компьютер. Едва я сажусь, подходит Гарри в серебристом костюме, призванном привлекать внимание. Сквозь его серебристую прозрачную рубашку просвечивает волосатый живот. Сегодня "вольный понедельник", дресс-код соблюдать не обязательно, и поэтому Гарри без галстука.
- Ну что, тебя можно поздравить? - говорит он, роняя мне на стол пластиковую папку.
- Спасибо, Гарри.
Он имеет в виду мою самую главную новость, но об этом чуть позже.
- Теперь понятно, почему ты так навострился на новый проект. Это действительно будет хит. Всем хитам хит.
Ну а всем, занятым в производстве программы, естественно, будет какое-то поощрение. Может быть, даже зарплату повысят.
Я смотрю на пластиковую папку.
- Это что, Гарри?
- Это, мой дорогой, наша новая программа.
Я поднимаю глаза на Гарри. Он, наверное, шутит. Но нет, не шутит.
- Но, Гарри, мы ведь еще даже не собирались.
- Где? С кем?
- Ну, просто не собирались. Надо же провести мозговой штурм…
Он качает головой.
- Креативно-научный центр "Мозги Скотта Спектра", - говорю я, имея в виду имя файла у себя на компьютере, - неисчерпаемый кладезь блестящих идей для хитовых программ.
- Да неужели?
Я поворачиваюсь на своем вертящемся стуле, беру со стола папку и тут же бросаю обратно на стол.
- Гарри, - говорю я и больше не говорю ничего.
Гарри подходит к моей секретарше, жестом сгоняет ее со стула, потом подтаскивает ее стул к моему столу и садится.
- Скотт, "Космонавт в космосе" - это была замечательная идея. Выдающаяся идея. Я часто задумываюсь, почему я сам до этого не додумался. Но я не додумался. А вот ты додумался. И почему? Потому что ты выдающийся сценарист. Генератор идей.
- Спасибо, Гарри. - Я даже немного смущен.
Он трет переносицу и шмыгает носом.
- Ты выдающийся сценарист, Скотт. Генератор идей.
Поверх его головы я наблюдаю за миссис Уныньей, которая уныло качает головой. Она стоит, прислонившись к шкафчику для картотеки, и пилит ногти пилочкой для ногтей.
- Но, Гарри, если я такой весь из себя выдающийся генератор идей, почему со мной даже не посоветовались насчет новой программы?
- Ну, может быть, ты чересчур выдающийся генератор.
- Как так?
Он опять трет переносицу и смеется.
- Если бы мы знали как, мы бы все стали такими же выдающимися.
- Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что нет такого понятия, как "выдающийся чересчур". Есть вещи, которых не может быть слишком много, просто по определению. Чем больше хороших, блестящих идей, тем лучше для дела. И тем ценнее мой вклад.
- В теории - да. Но на практике - нет.
- И все же мне кажется, что надо было сперва посоветоваться со мной.
Гарри начальственно проворачивается на вертящемся стуле моей секретарши, делает паузу, чтобы подумать, снова делает паузу и говорит:
- Скотт, пару месяцев назад я заглянул в Креативно-научный центр "Мозги Скотта Спектра". - Он достает какую-то бумажку из кармана своего серебристого пиджака, призванного привлекать внимание. Бумажка сложена вчетверо, и когда он ее разворачивает, мне становится видно, что текст на листе распечатан на принтере. Гарри прочищает горло и зачитывает с бумажки: - Жираф-убийца. Поймать жирафа. Смерть жирафу. Длинный, пятнистый, тупой. Отрубить ему ноги. Отпилить ему ноги. Пока он бежит по саванне. - Гарри складывает листок и бросает его в мусорную корзину. - Так что вот. С тобой посоветовались. В каком-то смысле.
- Но это были всего лишь заметки. Еще не оформившиеся идеи.
Гарри изображает что-то похожее на гимнастику для лицевых мышц и говорит:
- Скотт. Проблема с твоими идеями не в том, что они не оформившиеся. Проблема в том, что они являют собой образец полного идиотизма.
- Значит ли это, что я остаюсь без работы?
Гарри качает головой.
- Ты же у нас выдающийся сценарист. И я хочу, чтобы ты работал в этой программе, - говорит он с упором на слово "в этой".
Я смотрю на пластиковую папку у себя на столе.
- В этой, которая в этой папке?
Он кивает.
Я беру папку, открываю ее, достаю лист с распечатанным на принтере текстом, читаю вслух:
- Реалити-шоу. Документальные съемки. Скрытая камера. Кладем посреди улицы большое бревно, крепим на цемент и наблюдаем, как пролетарии пытаются его "тягать".
Миссис Унынья - хорошая секретарша. Но она делает все по-своему, как ей удобно. По четвергам и пятницам она берет выходные и по средам после обеда - тоже, и начинает со мной разговаривать не раньше, чем за полчаса до полудня.
- Я слышала, у вас скоро будет большое событие, - говорит она ровно в 11:31.
- Да, у нас с женой будет ребенок.
- Я сейчас допечатаю предложение и поздравлю вас как положено. - Миссис Унынья заканчивает печатать очень длинное предложение. Я подхожу к ней поближе в ожидании объятий, поцелуя в щечку или хотя бы сердечного рукопожатия, но она только смотрит на меня и спрашивает: - Вы его усыновляете?
Я качаю головой.
- Искусственное оплодотворение?
Я нервно переминаюсь с ноги на ногу.
- Нет, мы все сделали сами.
- А. И как вы его назовете?
- Жена выбрала имя для девочки. Эклер. А я - для мальчика.
- И какое вы выбрали имя?
- Турбо.
- Турбо, - задумчиво повторяет миссис Унынья. - Вы хотите назвать сына Турбо?
- Если будет мальчик, то да.
Миссис Унынья качает головой.
- Нет, так не пойдет.
- Почему не пойдет? Мы с женой договорились, что имя для девочки выбирает она, а для мальчика - я. Вот мы и выбрали.
- Да, но ваша жена выбрала очень хорошее имя.
- Турбо - тоже хорошее имя.
- Для автомобиля, Скотт. Или для автозапчасти. Для мотора повышенной мощности. Но не для ребенка.
- Извините, но Турбо - наш ребенок, и мы назовем его, как хотим.
- Только через мой труп.
- Прошу прощения?
Миссис Унынья поджимает губы.
- Если вы назовете ребенка Турбо, я подам на вас в суд.
- Вы что, серьезно?
Она кивает. Потом пристально смотрит на меня, сокрушенно качает головой и говорит:
- Ведь вы пошутили? Ну, что хотите назвать сына Турбо.
- Э… Да.
- Каким надо быть идиотом, чтобы назвать сына Турбо?
- Я не такой, да.
- Кстати, об идиотизме, - говорит миссис Унынья. - Вы видели конспект новой программы? Всякого, кто согласится работать в такой программе, надо срочно вести к психиатру.
Через час я врываюсь в кабинет Гарри Дельца, как говорится, с шашкой наголо. Сперва, конечно, стучусь. Все-таки Гарри Делец - это Гарри Делец.
- Скотт, - говорит он, - садись.
Я остаюсь стоять.
Звонит телефон. Гарри берет трубку и долго беседует со своим партнером, доктором Бэмсом, автором научно-популярного бестселлера "Почему кровь липкая". Я сажусь.
- Скотт, - говорит Гарри минут через двадцать. - Как настроение, моя прелесть?
- Настроение хорошее. Вернее, не совсем хорошее. То есть совсем не хорошее на самом деле. Я по поводу новой программы… похоже, тут есть одна небольшая проблема.
- Я тебя слушаю.
Я достаю из кармана сложенный листок, разворачиваю его, прочищаю горло и зачитываю громко и с расстановкой:
- Реалити-шоу. Документальные съемки. Скрытая камера. Кладем посреди улицы большое бревно, крепим на цемент и наблюдаем, как пролетарии пытаются его "тягать".
- И в чем же проблема?
- У нас научно-фантастический канал, - объясняю я. - Проблема в том, Гарри, что новая программа не вписывается в формат. Она ни разу не фантастическая.
- В каком смысле?
- Фантастика - это от слова "фантазия", "вымысел". Собственно, в этом и дело.
- Да?
- Ну, полдела как минимум.
- А остальные полдела?