- Ты не любишь больницы, Джим?
- Не знаю. Я никогда не лежал в больнице.
- А я лежал. И уж поверь мне на слово, приятного мало.
Он хмурится.
- Джим, помнишь, ты меня предупреждал насчет соседской антенны? Ты сказал, что от нее у меня будет рак мозга. Тогда я над тобой посмеялся, но оказалось, что ты был прав. У меня действительно был рак мозга. И у жены тоже. Мы пошли в поликлинику, к доктору, и нас положили в больницу. Там нас лечили специальной мазью от рака и вылечили.
Джим с любопытством глядит на меня.
- А как она действует?
- Мазь против рака? Она проникает в мозги и уничтожает раковые клетки.
- И что, ее вводят прямо в мозги?
Я прислоняюсь спиной к холодильнику. Для поддержки.
- Ну… нет, не прямо.
Он ухмыляется.
- А через задницу, правильно?
- Джим, ты маньяк. Я тебе говорю, что я чуть не умер, а тебя интересует только нетрадиционное анальное проникновение. Может, ты сам того… из нетрадиционных. Я уже начинаю задумываться. Может быть, ты какой-нибудь шкафный гомосексуалист.
- Гардеробный гомосексуалист.
- Как скажешь.
- А жене? Ей тоже вводили мазь через задний проход?
- Да, нас лечили одинаково.
- А кто вводил? Врач была женщина или мужчина?
- Женщина. И нет, Джим, это не значит, что моя жена - лесбиянка. Ты все равно найдешь, где подколоть. Если бы врач был мужчина, ты бы сказал, что я сам не мужчина, потому что спокойно терплю, когда посторонний мужчина заправляют моей жене в задницу.
- То есть та женщина-врач видела ее влагалище? Твоей жены?
- Его многие видели, - говорю я. - Его показывали по центральному телевидению.
- Врешь ты все.
- Там еще были студенты из медицинского, практиканты.
- А еще кто-нибудь был?
- Нет. Хотя погоди. Был еще один доктор. Доктор Жираф.
- Жираф.
- Да. Ой, - говорю я, связав одно с другим, - он же твой тезка.
- А как его звали? Случайно не Джим?
- Это был бы уже перебор. Его звали Джеймс. Дипломированный доктор медицины. Настоящий профессионал, уважаемый человек.
- Значит, мы с ним не похожи.
- На самом деле немного похожи. Внешне.
Джим смеется.
- А может быть, это был замаскированный я.
Я тоже смеюсь.
- Он был высокий?
- Ну, - говорю я, пытаясь припомнить. - Да, высокий. Он был жуть как хорош собой. Хотя, может быть, это из-за его темных очков. Милый, очаровательный человек. Совсем не такой, как ты.
Джим хмурится.
- И он никогда бы не стал есть продукты, на которые у него аллергия. И не сделался бы малиновым с розовыми пятнами. Потому что он не такой идиот, как некоторые.
- Он тебе нравился?
- Разумеется, нет, - заявляю я твердо. - Хотя всем остальным - очень нравился, да. Женщины от него просто млели, насколько я помню.
Джим хмуро кивает, переваривая информацию. Какой-то он и вправду понурый. Может, он просто завидует. Может быть, он сам не пользуется успехом у женщин - пусть даже всегда утверждает обратное. Может быть, он от природы застенчивый. Да, наверное. Он просто застенчивый. Он ведет себя как идиот, потому что робеет. Я знаю. Я сам был таким до женитьбы. Женатый мужчина обретает уверенность в себе, ему значительно легче общаться с женщинами, хотя эта уверенность пригодилась бы ему больше, когда он был еще не женат. Такова жестокая ирония судьбы.
- Джим, - говорю я вдруг неожиданно для себя самого, - а тебе нравится холостяцкая жизнь?
- А почему ты вдруг спрашиваешь?
- Просто я уже забыл, что это такое. И мне интересно, как там вообще.
Джим склоняет голову.
- Одевайся, - говорит он тихо. - Мы идем в паб.
К вопросу о проститутках
По натуре я домосед и не особенно хорошо разбираюсь в местной паб-обстановке, так что я веду Джима в ближайший бар, входящий в общедоступную сеть пабов под названием "Цыпочка и капуста".
- Обычно в пятницу вечером здесь просто не протолкнуться, - говорю я, прижимаясь очками к стеклу. - Хотя сейчас почему-то пусто.
- Потому что сейчас суббота, - говорит Джим. - Пять утра.
- Тогда зачем ты позвал меня в бар?
- Иди за мной.
- Куда именно?
- В одно хорошее место. Люблю там бывать .
Он направляется рысью по улице.
- Джим, - говорю я, задыхаясь, потому что стараюсь не отставать. - Только не говори мне, что мы идем в "Пендель".
- А все остальное уже закрыто. У них там система "запереть и не выпускать", - объясняет он. - Когда они закрываются, они не выпихивают клиентов наружу, а запирают внутри.
- Как-то нехорошо получается.
- Для алкашей очень даже неплохо.
- Ночью надо спать, Джим. Даже алкашам.
- Они запирают дверь не для того, чтобы оттуда никто не вышел. А чтобы никто не вошел.
- А если кто-то поставит в известность полицию?
- Полиция уже поставлена, Спек. Ну, в известность.
- Тогда почему этот бар до сих пор не закрыли?
- Полицейские - тоже люди. Им тоже хочется иной раз хлопнуть стаканчик под утро. Так что "Пендель" никто не закроет.
Я сую руки в карманы брюк, как бы желая сказать "ну-ну", а вслух говорю следующее:
- Ладно, умник пятнистый, ты все продумал. Но одно, кажется, упустил. Если они запирают дверь…
- То чего?
- …значит, дверь будет закрыта. А если дверь будет закрыта…
- То что?
- …а мы будем снаружи…
- И что?
- …значит, мы не войдем.
- Ой.
- И еще одно. - Я стучу по стеклу, привлекая его внимание к маленькой картонной табличке. Там написано, что с собаками вход воспрещен. Надпись сопровождается иллюстрацией с изображением мультяшной собачки более чем удрученного вида.
- Я уже здесь бывал, и не раз. Я знаю, что делаю.
- И как ты обычно туда заходишь?
- Я - призрак, я могу проходить сквозь стены.
- Замечательно, - говорю я, саркастически дуя на челку. - А мне как быть?
- Я открою окно в туалете, и ты залезешь. С той стороны, сзади.
Я заглядываю за угол. Там, за углом, автостоянка.
- Там могут быть проститутки.
- Ну, ты же взял с собой деньги.
- Нет, я имею в виду, что ко мне могут пристать с непристойными предложениями.
- А ты их прогони. Вот так. - Джим пренебрежительно взмахивает хвостом.
- Проститутки - это ж не мухи, а люди. Ну, более-менее. К ним следует относиться уважительно.
- А ты хоть раз спал с проституткой, Спек?
- Я бы скорее умер.
- Скоро мы этим займемся, - говорит Джим загадочно, а потом еще более загадочно проходит сквозь закрытую дверь.
Я прохожу через плохо освещенную стоянку и принимаюсь исследовать заднюю стену здания. Там есть два окошка с матовыми стеклами, одно из которых, должно быть, - окно мужского туалета. Пока я собираюсь задуматься, которое из двух - то самое, одно из окон открывается и наружу высовывается Джимов нос.
- Залезай.
- И как я, по-твоему, дотуда достану?
- Заберись на что-нибудь и достанешь.
- Тут не на что взобраться.
- То есть как? Совсем не на что?
- Да. Ну, то есть тут есть только мусорные баки. А ничего чистого нет.
- Встань на мусорный бак.
- Но, Джим, они даже без крышек.
- Ладно. Там еще что-нибудь есть?
Я отхожу от стены. Поднимаю голову к небу. Оно темно-синее, в крапинках дождевых капель. У меня за спиной - ряд машин и одна проститутка. Больше там нет ничего. Только два мусорных бака. Один - наполовину пустой, другой - наполовину заполненный.
- Джим, - говорю я громким шепотом, - у меня есть идея. Если пересыпать весь мусор из одного бака в другой, можно забраться на мусор и влезть в окно.
- Не рассуждай, Спек. Делай дело.
Я снимаю свою толстовку с изображением Космонавта в космосе, аккуратно складываю ее и кладу на оконный карниз. Потом поднимаю мусорный бак - благо они небольшие и пластиковые - тот, который наполовину пустой, и пересыпаю весь мусор в другой, который наполовину заполненный. Бак все-таки тяжелый, и у меня тянет спину, но мне хочется к Джиму, и я готов на любые жертвы. Потом я надеваю толстовку, забираюсь в мусорный бак, с трудом удерживая равновесие на самых верхних предметах мусора, как то: большая, промышленно-масштабных размеров консервная банка из-под тушеной фасоли и пластмассовая баночка из-под маргарина, - подтягиваюсь на руках и пролезаю в окно. В ярком голубоватом свете единственной голой лампочки - и единственного голого жирафа-призрака - я вижу, что стало с моей одеждой.
- Блин, - говорю я, переходя на язык местных завсегдатаев. - Брюки тоже изгваздались.
- Я бы сделал не так.
- А как бы ты сделал, пятнистый умник?
- Пересыпал бы мусор из одного бака в другой, перевернул бы пустой бак вверх дном и встал бы на него.
- А чего же ты раньше молчал?
Он пожимает плечами.
- Вот так, значит, да? А я думал, что мы друзья. То есть в том смысле… Мы с тобой пошли в паб. Стало быть, мы собутыльники. А собутыльники - это почти как соратники.
- Ага, пошли в паб и зависли в сортире, - говорит Джим. - Почти как два пидора.
- Ты что, не уверен в своей сексуальности настолько, что даже не можешь просто поболтать с другим парнем в мужском сортире, не ощущая себя под угрозой?