До той поры ты мог позволить течению увлечь себя. Ветерок из окна слегка качал занавески, вперед и назад; они бросали отражения на потолок - как солнечный свет на воде. Лежа на спине, ты смотрел прямо вперед и уже не мог сказать, лежишь ли на поверхности, глядя на струящиеся воды, или, как показалось через мгновение, ты уже на глубине и смотришь вверх, туда, где свет разбивается о дальнюю стену.
Глава 5
Звенел будильник. Продолжал звенеть.
Ты отключил его и остался лежать, окончательно проснувшись. Окончательно проснувшись, беспомощно и безнадежно. Утро понедельника. Мэри еще спит. Семь часов. На улице светло. Светло…
Семь ноль две. О’кей: встать, встать и идти. Встать, встать…
И одеваться.
Вниз и в кухню. Воду включить, тостер включить…
И в ванную. Плеснуть в лицо, слить в унитазе… И назад. Тост переворачивается, чайник наливается, осторожно, снеговик. Газ выключить, тост достать. Снеговик?
Снеговик. Посередине кухни. Стоит совершенно неподвижно. Смотрит на тебя. Улыбается.
Ты улыбаешься в ответ.
Снеговик раздвигает руки и машет тебе. Снова складывает их и улыбается. Наверное, тебе это снится. Должно сниться.
Ты на кухне: чайник, тосты, чай. Ты проснулся, оделся и идешь на работу. "Мажестик".
Но он здесь.
Он подмигивает.
Нужно выпить.
Нет.
Только не это. Тебе снится. Наверняка снится. Попробуем маленький тест.
И вот ты пробуешь тост и пробуешь чай. Ты щиплешь себя - а снеговик все смотрит.
И вот радио орет на всю катушку: новости с дорог; семь семнадцать; прогноз погоды, чудный летний день.
Снеговик хмурится.
Сменим на Брамса - снеговик начинает притопывать в такт снежной ногой.
Последний тест: протягиваешь руку для рукопожатия.
Снеговик не хочет.
Конечно, он не хочет! Это было бы слишком короткое и тающее знакомство. Вместо этого…
Ты берешь чайник и льешь кипяток на тыльную сторону ладони. И…
Ничего, ничего. А потом боль, боль… Боль.
- О’кей, - говоришь ты вслух. - Это не сон. Я совершенно уверен, что это не сон.
То есть либо в кухне стоит снеговик, либо тебе нужно выпить.
В кухне тепло, не так ли? И становится все теплее.
Тебе нужно выпить. Тебя уже трясет. Смотри. Выпить. Бренди. Или это, или снежное безумие. А тут так тепло…
Бутылка, стакан… За тебя, мой омерзительный!
И ничего. Ничего. Только снеговик смотрит.
Он не исчез. Он смотрит. Бренди тебя не взял. Не сильно. Совсем не взял. Но как становится жарко!
Еще бренди, побольше. Снова за тебя.
И снова ничего. Бренди совершенно не берет, и ты начинаешь потеть. Снеговик по-прежнему смотрит - если угодно, заинтересованно.
Еще один бренди, еще больше - и не останавливаться до самого дна.
- За тебя, исчезающий вид, - предлагаешь ты. А вот теперь, если угодно, снеговик выглядит немного обиженным.
Жара непереносима: пот стекает в глаза, течет по рукам. Ты вытираешь лоб; ты расстегнул рубашку. Ты с трудом дышишь - а снеговик тем временем продолжает смотреть, спокойный, не тающий.
Злее и злее, с каждым глотком - все жарче.
Бутылка пуста. Ты поджариваешься. Тебе нужен этот снеговик. Очень нужен. Рядом с ним холод так приятен. Тебе нужно дотронуться до него. Тебе нужно почувствовать его льдистый лоб рядом со своим - тебе нужна эта снежная прохлада.
Шаг в его сторону - ближе. Еще шаг. Ты протягиваешь руки, чтобы дотронуться до него; ты кладешь на него руку. Ты сильно нажимаешь на него рукой, и он начинает таять. Ты вонзаешь в него ладонь. Ты рубишь его вытянутой рукой. Ты хватаешь пригоршни снега и растираешь его на своих горящих лице и груди. Ты убиваешь его.
Неожиданно - звонок. Ты замираешь на мгновение, пойманный на месте преступления.
Звенит дверной звонок.
И тогда ты начинаешь громко смеяться, понимая, что никому ничего не узнать: улик не будет. Тебе нечего будет скрывать! Ты будешь терзать снеговика, пока он полностью не растает. Пусть звонок звенит, ты откроешь, когда…
* * *
Семь часов. Звенит будильник. Утро понедельника. Мэри отключила его и снова легла.
- Боже, как я устала! Понедельники!
Было чудное летнее утро, а ты чувствовал себя отвратительно. Ты не ответил жене, лежал тихо. У тебя достаточно дел - просто лежать и чувствовать себя отвратительно.
- Тебе пора вставать, Моррис, - проговорила она. - Уже почти пять минут и…
- Знаю, знаю, - прервал ее ты, но не зло. Ты не был зол.
- Просто напоминаю. - Мэри повернулась и поцеловала тебя.
Время вставать. Нужно вставать. Понедельник, утро в стиле "Мажестик": новые одежды на новую неделю. Еще одна бисквитная неделя.
Ты стал одеваться.
- Ничего, если я открою занавески? - Ты стоял у окна.
- Почему нет? - ответила Мэри. - Похоже, на улице солнце.
Она была права. Солнце уже успело нагреть окна - даже до деревянной рамы было приятно прикасаться. За окном та часть лужайки, которая ближе к дому, была ярко освещена, а другая оставалась в ранней утренней тени. Занавес поднят, как для первой сцены, подумал ты про себя: летний день, бисквитный день, восхитительный день!
- Я поставлю чайник, - сказал ты и отправился вниз.
Ты зашел в кухню и включил радио, заполнившее помещение концертом Вивальди - опус 3, номер 8 для двух скрипок. Один из твоих любимых. Было очень тепло, поэтому, налив воду и поставив чайник на газ, ты открыл заднюю дверь. Постоял несколько мгновений на свежем воздухе, глубоко вдыхая, потом зашел назад, чтобы положить хлеб в тостер.
Умылся и вернулся в кухню как раз вовремя, чтобы перевернуть тост.
Ты налил воды в заварочный чайник, чтобы подогреть его, и когда возвращался после того, как опорожнил его, вспомнил про снеговика.
Конечно! Снеговик в кухне!
Ты рассмеялся про себя, продолжая готовить чай - три чайные ложки: одну на себя, одну на Мэри и одну на чайник.
Странно, подумал ты про себя. Было на самом деле жарко, и вдруг - снеговик…
Неожиданно, наливая воду, ты вспомнил ту часть, которая доказывает, что это не сон. Все очень странно. Ты встал с постели и пришел в кухню, как обычно, заварил чай и приготовил тост, умылся, а потом этот снеговик. Ты заваривал чай, и все было настолько реально, насколько…
На мгновение ты остановился, поставил чайник, хотя еще не наполнил чайничек для заварки, и заметил вполголоса: "Реально, как сейчас". Сделал короткую паузу, посмотрел вокруг - но, конечно, ничего не было. Никакого снеговика. Только кухня: кастрюли, сковородки, плита, стол, стулья, постеры на стенах. Все как и должно быть.
Ты продолжал заниматься чаем, долил остатки воды и тогда вспомнил, что во сне все было именно так же, как и должно быть. Кроме снеговика.
Ты закрыл чайник крышкой и почувствовал легкую обеспокоенность. Конечно, ты всегда можешь доказать, что это не сон, разве не так? Облив кипятком тыльную сторону ладони, например.
Нет необходимости швырять чайник о буфет. Нет необходимости тревожиться, все станет только хуже. Рука у тебя тряслась. Ты не хотел, чтобы Мэри увидела это, особенно после вчерашней катастрофы с коктейльным шкафчиком.
- Папа, тост горит! - Элиз стояла возле плиты и смотрела на большие языки пламени, которые показались из-под подставки для гриля.
В раковину их: тост, подставку и все остальное. Начнем снова.
- Пойди и умойся, Элиз. - Тебе было нужно место - Мэри и Том могут спуститься в любую минуту.
- Я уже умылась, папа. Я готова завтракать, - с гордостью заявила дочка.
- Ну, тогда садись. - Ты не хотел быть грубым. Ты повторил, более ласково: - Пожалуйста, садись, Элиз. - И улыбнулся ей.
Вытерев подставку для гриля насухо, ты взял свежий хлеб и сделал еще одну попытку. Ты подал к столу чай, молоко, сахар, масло, мармелад; тарелки, чашки, блюдца, ножи, ложки - и сказал Элиз, чтобы села прямо. Снеговик исчез. Тебе благополучно удалось приготовить завтрак.
- Папа, тост снова горит! - засмеялась Элиз. В кухню зашла Мэри.
Твои руки дрожали. Подставка для гриля задребезжала по плите, когда ты попытался ее вынуть. Ты почувствовал, как на лбу выступил пот.
- Моррис? - Мэри стояла позади тебя - готовая к пониманию. - Моррис? - Она положила руку тебе на плечо; через мгновение она повернется и станет рядом с тобой. Ее рука была теплой - тебе на секунду захотелось, чтобы ты был снеговиком, чтобы ее прикосновение растаяло в тебе, облегчив боль глубоко внутри. Боль, до которой самому не добраться.
- Все хорошо, Мэри, - повернулся ты и сказал с улыбкой: - Давайте завтракать.
Том и Элиз тоже были здесь и смотрели на тебя.
- Рабочий отряд, - провозгласил ты. - Том, брось это в ведро, - показав на сгоревший тост. - Элиз, еще хлеба.
"Наказания" послушно выполнили команду.
- Утро понедельника, а? - улыбнулся ты Мэри.
- Может быть, если… - начала она.
- Я в порядке, - твердо отверг ты любой вопрос, который она могла задать. Ты знал, что не можешь разрешить ей строить предположения. Больше не можешь. Это все, что тебе осталось: право констатировать собственные потребности.
- Как поживает тост? - спросил ты. Меньше чем через два часа ты будешь в своем офисе.