- Я знаю, что я хочу сказать, юная леди. Латинский язык: гиппопотамус. И они валяются в грязи. Как в песне.
- В песне про грязь?
Ты начал петь:
Грязь, грязь, прекрасная грязь,
Что даст тебе больше прохлады сейчас?..
К конце первого куплета ты пел уже очень громко и недоумевал, почему Элиз к тебе не присоединяется. На самом деле она не сказала вообще ни слова - даже после того как ты закончил. Тебе потребовалось совсем немного времени, чтобы покрыть своей грязью всех ее зверушек - кроликов, котов и хомяков.
- Увидимся, папа! - выкрикнула она, поворачивая за угол в сторону сада, когда ты заходил в дом. Ты отпустил ее руку задолго до конца песни - так легче махать руками в такт музыке.
Во время спартанского обеда - ни джина с тоником, ни вина, ни бренди в конце (по твоему предложению, чтобы убедить себя в том, что пить или не пить - для тебя нет никакой разницы) - ты сидел, улыбался и отпускал шутки. Много шуток. "Наказания" - сын и дочь - смотрели друг на друга, вы с женой смотрели друг на друга. Солнце светило ярко. Цвели цветы. Трава зеленела. "Наказания" росли, и тебе приходилось измерять их едва ли не каждые несколько минут. Мэри улыбалась; ты продолжал улыбаться и шутить.
Потом вы сидели в шезлонгах, ты не пил, и этого было достаточно, чтобы считать себя полностью при деле. Время от времени Мэри поглядывала на тебя, чтобы проверить, насколько ты старательно "работаешь" - на самом деле так и было. А когда ты ловил ее взгляд, она тебе улыбалась.
Мэри любит трудиться, у нее в саду все цветет. Через несколько дней, после того как вы переехали в этот дом, она начала выкладывать сад в форме буквы "Н": две лужайки, обрамленные клумбами. С тех пор ей всегда удавалось, даже посреди зимы, иметь немного разноцветья на Н-образных клумбах. Когда один участок увядает, другой уже готов заменить его - что-то вроде эстафетной гонки с весной. Шесть весен наступило с момента переезда сюда, хотя и не без потерь во время сильных морозов. Но какой бы ни была погода, если надо - Мэри всегда была там, в перчатках и галошах. Неужели она верит, что если в какой-то момент на клумбах нет чего-то зеленого, то гонка проиграна и весь сад погиб?
- Ну, - Мэри подошла к тому месту, где ты сидел, - поможешь нам?
Ты улыбнулся и ответил, что тебе очень удобно, спасибо.
- Вспомни Святую Книгу, - предостерегающе произнес ты. - Шесть дней будешь трудиться и делать свою работу, но на седьмой…
- Не волнуйся, я просто хочу тебе кое-что показать. Тебе только нужно посмотреть и умилиться, какая я умница и какие у меня золотые руки. И все.
Не так уж много. Ты ответил, что будешь через несколько минут.
- Да ну же, давай сейчас, - продолжала уговаривать она.
- Что такое?
- Сюрприз. Пойдем!
Она потянулась к тебе, и, совершенно не подумав, ты грубо оттолкнул ее руки.
- Через несколько минут! - рявкнул ты. Потом, поняв, что натворил, ты повторил чуть нежнее:
- Я сейчас приду.
Ты улыбнулся и попробовал взять ее за руки. Мэри сделала шаг назад.
- Ублюдок! - тихо произнесла она.
- Что с тобой случилось? - требовательно спросил ты. Тон долгого страдания в этом невысказанном "сегодня" довольно безжалостно модулировал твой вопрос, в котором подразумевались шесть лет терпеливого понимания с твоей стороны и упорных капризов - с ее. Мэри разозлилась.
- Я ведь не многого прошу, правда? Несколько мгновений твоего бесценного безделья.
Затем, как ты и ожидал, она замолчала.
- Извини, Моррис.
- Все нормально, - ответил ты с утомленным великодушием. Ты улыбнулся бессильно, как обычно, потом продолжил: - Давай посмотрим на твой сюрприз, что ли?
Ты встал с кресла и, предложив ей руку, начал пробираться через лужайку к правому углу сада, где "наказания" уже копались в грядке. Мэри говорила что-то насчет того, что это хороший сюрприз, совершенная неожиданность, и что она…
Но тебе становилось все сложнее ее слышать. Как будто с момента, когда вы тронулись в путь, кто-то постепенно уменьшал громкость звука в саду.
Вы продолжали идти.
- Мэри! - выкрикнул ты и схватил ее за руку. Она обернулась на тебя. В твоем лице явно просматривалась паника. Все словно замедлило ход. Требовались усилия, чтобы переставлять ноги - одну за другой; ты почувствовал себя таким тяжелым, как будто давление воздуха или гравитация вдруг резко выросли.
Она что-то говорила тебе; ее губы шевелились, но ты ничего не слышал. Рука ее стала обхватывать тебя за талию - медленно, утомительно. Стало трудно дышать; каждый вздох - все более и более тяжкое усилие.
К тому времени когда вы дошли до "наказаний", ты уже сражался за каждую каплю воздуха. Медленно, очень медленно, дети повернулись к вам. Челка Тома неимоверно долго не ложилась на место. Чтобы дышать, тебе пришлось распустить галстук и расстегнуть верхние пуговицы рубашки.
Губы Мэри снова двигались. Ты попытался разобрать, что она говорит. Она показывала на клумбу, однако ты думал лишь о дыхании. Том и Элиз отодвинулись в сторону, чтобы ты мог лучше видеть.
Что-то там было в земле, в грязи, что-то, пытающееся зарыться назад в почву, подальше от солнечного света и воздуха.
Том поднял совок и деловито раскапывал землю, чтобы представить то, что там было, всеобщему вниманию.
А ты чувствовал, что вот-вот потеряешь сознание от недостатка кислорода.
Каждый раз, когда создание почти оказывалось на поверхности, почва вдруг медленным движением вновь обрушалась на него. Элиз тоже принялась копать, потом и Мэри.
У тебя больше не было сил еще раз набрать полные легкие воздуха. Ты повернулся и бросился к дому - задыхаясь, согнувшись почти пополам.
Коктейльный шкафчик был закрыт. Где же ключ?
Внутри, за стеклом, ты видел большую бутылку джина. Твои пальцы скользнули вдоль стеклянной плоскости; ты стоял на коленях, пытаясь открыть дверцу. Где же ключ?
Там было три бутылки: джин, бренди и водка. А ключа нет. Ты задыхался, борясь с позывами рвоты.
Мгновение спустя вкус джина напоминал жидкий кислород. Давление моментально исчезло, ты снова мог дышать. Будто в первые мгновения после того, как выныриваешь из воды, ты хватал воздух огромными глотками.
Затем ты обернулся и увидел входящую Мэри.
- О нет, Моррис! Нет! - выкрикнула она.
Но ты уже был настороже и отстранился от нее. Она не отнимет у тебя бутылку, по крайней мере сейчас.
Ты сделал еще глоток.
- Я умирал там, умирал, понимаешь? Мэри начала плакать.
- Мне нужно было выпить глоток, и все. Я не мог дышать, - добавил ты. - Теперь все хорошо.
- Глоток! - воскликнула она. - Моррис, ты выпил почти полбутылки. И на тебе везде кровь…
Она снова начала плакать.
Полбутылки? Нет, меньше. Хотя твои руки были в крови - ты разбил стекло коктейльного шкафчика.
"Наказания" последовали за ней и теперь стояли в проеме большого, от пола до потолка, французского окна.
- Мама вернется через минутку. - Мэри повернулась к ним. - Папа порезался. Сейчас мы промоем рану и наложим повязку.
Однако Элиз уже была в комнате. Она стояла в нескольких футах и пристально смотрела на тебя. Слишком испугалась, чтобы говорить?. - Я хотел пить, ведь так жарко, понимаешь? - объяснял ей ты.
Она продолжала смотреть на тебя. Молча. Ты хотел еще выпить - но не сейчас, пока она здесь стоит, не на фоне такой тишины. Если она повернется и уйдет, так и не сказав ни слова…
- Элиз, - позвал ты ее. - Элиз, - позвал ты громче, но она уже ушла.
Ты так и застыл, глядя на место, где стояла дочка, пока Мэри брала у тебя бутылку. Потом она повела тебя в кухню, чтобы промыть руку. После этого наложила немного мази, все время называя тебя дурачком, сплошной неприятностью. Она была проворной и очень нежной. Убедившись, что порез чист, перевязала его - не слабо, но и не туго.
- Так хорошо, - сказала Мэри наконец. В тот момент, когда она подняла голову, тебе захотелось поцеловать ее. В щеку. Стыдишься целовать ее в губы?
- Спасибо, - удалось тебе произнести нормальным голосом, выдерживая ее взгляд долго, как только ты мог, прежде чем отвести свой.
- Ну, - начала она, потом положила руку тебе на плечо, чтобы ты снова смотрел на нее. Улыбнулась и продолжила: - Ну, нам бы лучше собрать разбитое стекло - мы же не хотим порезаться, не так ли?
Мэри подалась вперед и раскрыла объятия. Ты обнял ее, и несколько секунд вы вдвоем стояли молча - твоя голова у нее на плече.
Десять часов. "Наказания" в постели, им пришлось гораздо раньше пожелать спокойной ночи папе, который все еще не очень хорошо себя чувствовал после того, как так сильно порезался днем. Том спросил, много ли ты потерял крови и сколько тебе нужно потерять, чтобы умереть. Ему было интересно, чувствуешь ли ты, что теперь весишь меньше. Элиз дотронулась до твоей ладони, когда потянулась поцеловать тебя; ты не уверен, сделала ли она это случайно или нет; затем она пожелала спокойной ночи и немедленно вышла из комнаты.
Мэри внизу смотрела телевизор.
Завтра - бисквитный понедельник. Ты лежал в постели, глядя на бессонную луну, медленно плывущую в окне и оставляющую за собой шлейф из невесомых звезд. Ты тоже был невесом: ты глубоко дышал, жабры после дня отдыха все еще находились в хорошем состоянии. Ты выжил и вернулся в океан, туда, где родился, куда тебя принес убаюкивающий поток джина. Завтра утром он нежно вынесет тебя на берег.