- Да ведь к фронту шел, - вспомнив рассказ Бойкова, заметил Ромашкин.
- К фронту! Всех нас это гипнотизирует. А если фашистскому агенту надо к своим вернуться, куда он пойдет? К Уралу, что ли?
Ромашкин насторожился: "Чем черт не шутит? Караваев-то пока что не видел этого Початкина. Может быть, достал чужие документы и вынюхивает здесь что-то. У немцев в тылу я тоже мог бы так поступить".
Початкин заметил настороженность старшего лейтенанта и молча шел рядом, не набиваясь на разговор.
Встали на дороге. Ромашкин поднимал руку перед каждой мчавшейся к фронту машиной, однако ни один шофер не затормозил, все проносились мимо.
- Тут не выгорит, идем к регулировщику, - подсказал Початкин.
- А ты, оказывается, опыт имеешь.
- Я ж от самой Москвы на попутных ехал.
- Как же тебя раньше не задержали?
Початкин промолчал.
Подошли к девушке-регулировщице. Ромашкин попросил ее:
- Посади нас, милая, в сторону хозяйства генерала Доброхотова. Слыхали о таком?
- Слыхала, слыхала. Я все ваши хозяйства знаю, - ответила деловитая регулировщица. - Идите в сторонку, не мешайте. Позову, как попутная будет.
Ромашкин с Початкиным присели на бугорок у дороги. Здесь уже дымили цигарками несколько человек. Девушка время от времени вызывала:
- Хозяйство Никитина! Садитесь.
- Хозяйство Трегубова кто спрашивал?
С бугорка к машинам сбегали пассажиры. На бегу благодарили регулировщицу:
- Спасибо, красавица!
- Спасибо, милая, дай бог тебе хорошего жениха!
Вскоре дошла очередь и до Ромашкина с его подопечным. Не более как через час они уже входили в землянку командира полка. Караваев обнял Початкина, обрадованно воскликнул:
- Женька! Ну и вырос ты! Совсем взрослым стал. Правда, что инженер?
- Только что испечен. Вот диплом. - Початкин достал синюю книжечку из бокового кармана.
Ромашкин стоял у двери, ожидая указаний. Их, однако, не последовало, Караваев сказал запросто:
- Раздевайся, Ромашкин, садись… Я хочу, чтобы вы подружились. - И тут же опять обратился к Початкину:
- Это наш разведчик, очень хороший парень.
Початкин взглянул на Ромашкина с укором, будто хотел возразить командиру полка: "Какой же хороший? Я к нему всей душой, а он замкнулся на все запоры. Вез меня, как шпиона".
Ромашкину не хотелось оставаться здесь, испытывать и дальше неловкость. Да и незачем мешать, когда встретились близкие люди, - пусть поговорят без постороннего. Деликатно, но настойчиво попросил:
- Разрешите идти, товарищ подполковник. Дела у меня…
- Да что вы не поладили? - изумился Караваев. - Что у вас произошло, Женя?
- Ничего. Взял он меня под расписку и приконвоировал. Вот и все.
- Не обижайся, его обязанность такая, - примиряюще сказал подполковник. - Идите к столу, ребята. Ты, Женя, голоден, наверное? Ну и арестант! Кстати, мать-то с отцом уведомил, когда в бега подался?
- Письмо на столе оставил.
- Сегодня же напиши, что добрался благополучно.
- Мне бы умыться, побриться, Кирилл Алексеевич!
- Извини, сразу не предложил. Гулиев! Дай бритву. Да помоги умыться гостю. У нас, Женя, ванной здесь нет, привыкай. Иди вон туда, в уголок, Гулиев тебе сольет.
Пока Женя приводит себя в порядок, подполковник рассказывал:
- Он не первый раз в бегах. Лет двенадцати в Африку бежал. Где тебя тогда поймали? В Клину, кажется?
- В Волоколамске, - рассеянно ответил Початкин.
Голый до пояса, он нагнулся над ведром. Ромашкин сразу определил: "Спортсмен. Мышцы на плечах и руках плотные, бугристые".
Караваев, проследив за взглядом Ромашкина, пояснил:
- Гимнаст первого разряда. И с детства сорви-голова. Однажды выхожу из дома, вижу, Женькина мать стоит во дворе, руки сцепила перед грудью, глядит вверх, будто молится. "Что с вами?" - спрашиваю. А она мне: "Тихо". И на крышу дома нашего показывает. Гляжу, а там на печной трубе Женька вверх ногами стойку делает. Мать пикнуть боялась, чтобы не испугать свое дитятко… Ты сейчас-то в форме? - спросил подполковник Початкина. - Стойку делаешь?
- Пожалуйста, - с готовностью откликнулся Початкин и, уперевшись в края табуретки, легко вскинул тело вверх ботинками, дотянулся ими до бревенчатого наката.
Гулиев ошалело глядел на гостя. Его изумила не ловкость Початкина, а то, что этот парень встал вверх ногами в присутствии командира полка. Караваев же явно залюбовался Женькой.
- Видал миндал? Силенка есть. Куда же тебя определить?
- В разведчики, - попросил Початкин, опуская ноги на пол. Кивнул на Василия: - К нему вон.
- Не выйдет! - погрозил пальцем подполковник.
- Почему?
- А если убьют тебя, что я родителям скажу?
- Я бы на месте Ромашкина обиделся. Ему, значит, можно рисковать, а меня поберечь надо?
- Погоди, не петушись. У тебя высшее образование, ты инженер - пойдешь ко мне адъютантом.
- Нет уж, дядя Кирилл, в адъютанты не пойду. Лучше назад в особый отдел отправляйте.
- Пререкаешься?
- Я ж пока что не военный, - усмехнулся Женька.
- И то правда! - согласился Караваев. - Ну, ладно, сейчас присвою тебе своей властью звание сержанта и упеку… Куда же тебя упечь? Да, ты же инженер, - значит, быть тебе сапером!
- Ну, это еще куда ни шло! А может, все же в разведку?
- Саперы тоже в разведку ходят. Спроси Ромашкина, кто им проходы делает?
- Саперы, - подтвердил Василий, а сам подумал: "Из Женьки разведчик получился бы".
- Итак, решено: примешь присягу, подучишься кое-чему и будешь вместе с нами бить фашистов.
- С вами, дядя Кирилл! - воскликнул как-то по-мальчишески Початкин, влюбленно глядя на подполковника.
И Василий ясно представил, как этот самый Женька в свои школьные годы с завистью смотрел на красивого соседа в командирской форме, как ему хотелось быть похожим на Караваева!
Гулиев уже поставил на стол тарелки с консервированной тушенкой, свиным салом, копченой рыбой, миски с пшенной кашей и совсем домашнюю хлебницу с крупными, будто топором нарубленными, кусками черного хлеба.
- Давайте, ребята, заправляйтесь, - пригласил подполковник.
Початкин брал еду не торопясь и жевать старался так же медленно. Но по тревожному взгляду, который он устремлял иногда на пустеющие тарелки, Ромашкин понял - парень наголодался. Караваев тоже понимал Женькино состояние и, чтобы не смущать его, повел разговор о делах семейных:
- Отец-то чем сейчас занимается? Мама как?
Женя рассказывал:
- Сейчас все работают. Отец опять на завод вернулся. "Не до пенсии теперь", - говорит. Мама работу берет на дом, белье шьет солдатское. На здоровье не жалуется… У ваших также все вроде бы хорошо. Валерка в школу ходит. Любаша бегает, щечки румяные. Был я у них на прошлой неделе. Тетя Аня усадила меня чай пить. Любаша у нее на руках вертелась, а потом говорит: "Я к дяде Жене хочу". Забавная такая! Спустилась на пол, топ-топ ко мне, забралась на колени. И вдруг вытаращила глазенки, спрашивает: "А сахар куда убежал?" Мы все рассмеялись. Оказывается, она ко мне из-за сахарницы пришла. А тетя Аня догадалась и, пока та по полу топала, сахарницу спрятала… - Початкин осекся и тут же поправился: - Это я так, к слову, про сахар вспомнил. Все дети сладкое любят.
- Ладно, дипломат, не выкручивайся, - невесело улыбнулся подполковник. - Понимаю все. Но вот что странно, ребята, чем дальше мы уходим от дома, тем спокойнее на душе…