1
…Ветер свободно гулял по безлесой, кое-где изрезанной неглубокими оврагами донской степи, со скоростью десяти метров в секунду нес колючие снежные иглы. Автомашины, тащившие приземистые длинноствольные пушки, то и дело застревали в сугробах. Тогда из кузовов, обтянутых тентом, в глубокий снег, поругивая погоду, спрыгивали люди, лопатами расчищали снег, упираясь плечами в борта, дружно налегали и под протяжные выкрики: раз - два-а взяли! - подталкивали буксующие машины.
Когда батарея выбралась на гребень высоты и артиллеристы вновь стали расчищать снег под увязшими по ступицы машинами, командир батареи лейтенант Войтенко, прикрывая рукой от ветра лицо, пошел в сторону от дороги. Время от времени он останавливался и, накрывшись плащ-палаткой, зажигал электрический фонарь, чтобы рассмотреть карту. Вернулся он быстро и тотчас же повел артиллеристов вниз по отлогому скату, на ходу указывая, где расположить орудия, как оборудовать позиции. Внизу он остановился, обвел взглядом окружившую его группу людей в полушубках и ватниках и позвал:
- Лейтенант Смолкин!
- Я! - отозвался густой хриплый голос. Вперед вышел плотный, широкоплечий человек в полушубке.
- Вот. Останетесь здесь за меня, - сказал Войтенко. - К рассвету чтобы все было готово: орудийные окопы, укрытия для расчетов - все полного профиля, как полагается. Я пройду с разведчиками и связистами вперед устанавливать связь с пехотой. Машины отправить метров на 400 в тыл, замаскировать. Поварам готовить пищу.
2
Машины, натужно завывая моторами, с трудом разворачивались в густом снегу. Расчеты отцепляли, устанавливали орудия, расчищая в снегу площадки, подрывая под сошники канавки, чтобы орудие не откатывалось назад при стрельбе, сгружали снаряды. Командир взвода лейтенант Штыков суетился у буссоли, подбегал к орудиям, проверяя, правильно ли установлены. И только когда орудия были готовы, приступили к оборудованию орудийных окопов, начали рыть щели. Так уж положено: сначала изготовиться к бою, чтобы противник не мог застать врасплох, а потом все дооборудовать до нормы.
Заместитель командира батареи по политчасти, лейтенант Смолкин, отправив машины, подошел к первому орудию.
- Ну как у вас дела, воронежские? - выдыхая густые молочно-белые облачка пара, спросил он. Расчет первого орудия был недавно укомплектован из артиллеристов воронежского добровольческого полка.
- Н-ничего! - тужась, ответил командир орудия старший сержант Шерстнев, упираясь плечом в щит орудия. На спине его горбом вздулся полушубок. - Вот, подвинем маленько, - и будет порядок.
- А щели как? Ровики для снарядов?
- Роют… только земля, как железо, трудновато.
- Тоже, сказал! Трудновато! Под Сталинградом что, легче было? - Лейтенант Смолкин подошел к группе солдат, долбивших мерзлую неподатливую землю, протянул руку к одному из них.
- А ну-ка, дай погреться. - И, сняв варежки, поплевав на руки, с силой всадил кирку в землю.
- Гы-ых, гы-ых, - выдыхал он раз за разом, из-под кирки сыпались искры, брызгали во все стороны мелкие комья смерзшейся земли.
Солдат, отдавший кирку, воспользовавшись перерывом, решил высказаться.
- И вот ведь гоним и гоним фашиста, от самой Волги. Душа не нарадуется! И, почитай, ни разу еще не останавливались, оборону не занимали. А тут, среди ночи, окопы, да еще полную профиль. Оно бы вроде и ни к чему. Все равно завтра дальше.
Смолкин выпрямился, метнул на солдата косой взгляд, хотел ответить. Но в это время раздался спокойный голос командира батареи.
- По-твоему, ни к чему, Егоркин? - лейтенант стоял у самой щели, через шею был перекинут ремень автомата, брови, ресницы заиндевели. Рядом с ним - разведчик рядовой Олейник, черный, сухощавый, подвижной.
- А вот двинут завтра гитлеровцы танки, - продолжал лейтенант, - а у нас - щелей нет, орудия на открытом месте. Красота! Бей на выбор. Ты что же думаешь, разбили мы гитлеровцев на Волге, так они теперь до самого Берлина бежать будут? Как бы не так! Вспомни: победа не приходит сама, ее надо добывать в бою, трудом да умением…
Командир батареи вдруг нагнулся, измерил ширину щели, сказал:
- Широко роете. Лишняя работа. Чем уже щель - тем меньше потерь. Здесь, - указал он рукой, - поглубже надо. И давайте пошевеливаться - времени немного осталось!
3
К рассвету все было готово. Ветер стих. Видимость улучшилась. Слева стал слышен гул артиллерийской канонады. Войтенко вызвал командиров взводов и орудий, показал рукой на лежавшую впереди высоту, сказал:
- За высотой в хуторе Самсонов - противник. Ниже, по лощине проходит линия обороны стрелкового батальона. Слева, - лейтенант довернул голову в сторону, откуда доносилась орудийная стрельба, - направление главного удара. Наши войска будут наступать на станцию Дуванную. Задача батареи- прикрыть фланг наступающих, не допустить прорыва танков противника здесь, на этом участке. Ясно? Задачу довести до каждого бойца, чтоб все знали. Ну, а сейчас завтракать! Вон, вижу, старшина с поварами тащат термосы.
Артиллеристы разошлись, загремели котелками и через несколько минут, оживленно переговариваясь, пристроившись кто на лафете, кто на ящике из-под снарядов, а кто и так, просто на снегу, с аппетитом ели густой, дымящийся суп.
Шерстнев, сидя на корточках и держа котелок обеими руками, чтобы согрелись, жевал твердый, промерзший хлеб. Потом достал из-за голенища ложку, стал степенно хлебать.
Артиллерийская стрельба слева смолкла, и тотчас же оттуда донесся приглушенный расстоянием гул моторов. Шерстнев качнул головой.
- Танки пошли. Теперь жди и у нас чего-нибудь. - И стал быстро доедать суп.
И действительно, в утреннем морозном воздухе, в той стороне, где расположился в обороне батальон, вдруг вспыхнула ружейно-пулеметная стрельба. Войтенко вытащил из футляра бинокль, стал наблюдать. Из-за высоты, по-видимому, от хутора Самсонова, густыми цепями бежали маленькие фигурки солдат, на ходу стреляя из автоматов.
Связист у телефона поднял голову, доложил, что комбат просит "огоньку". Но Войтенко уже и сам видел, что медлить нельзя. Артиллеристы бросились к орудиям. Гремя, покатился опрокинутый кем-то впопыхах котелок.
Разрывы взметнули снег в самой середине наступающих. Серые фигурки рванулись в стороны, залегли. Потом попятились назад. Израсходовав беглым огнем сорок снарядов, Войтенко прекратил огонь, стал наблюдать.
- Подмогли матушке-пехоте, - сняв шапку-ушанку и утирая ею потное лицо, негромко, с чувством удовлетворения произнес Шерстнев, орудие которого было ближе к командиру батареи. Гитлеровцы, оставив около трех десятков убитыми и ранеными, скрылись за гребнем высоты, а через несколько минут откуда-то издалека забухали орудийные выстрелы и в воздухе, быстро нарастая, послышались свист и фырчание приближавшихся снарядов.
- Всем в укрытия! - скомандовал лейтенант.
Разрывы, сотрясая воздух, грохотали теперь ближе, снаряды рвались на батарее. В окоп уже потянуло едкой приторной гарью. Выбирая моменты между разрывами, Войтенко часто высовывал голову из окопа, осматривался. Разведчик Олейник все время почти не прерывал наблюдения, стоял во весь рост и, только заслышав свист снаряда, пригибал голову.
Огонь прекратился внезапно, так же, как и начался. Войтенко приказал доложить о потерях. С докладом прибежал солдат Егоркин. Потерь в людях не было, орудия тоже оказались целы, если не считать нескольких пробоин в щитах да вмятин на стволах.
- Вот оно как, - с усмешкой протянул командир батареи. - А ты, Егоркин, щели не хотел рыть. А?
- Товарищ лейтенант! - тревожно позвал Олейник. - Слышите? - Войтенко повернул голову, прислушался. Оправа, из-за гребня высоты, донесся гул моторов и скрежет гусениц, оттуда один за другим стали выползать танки, на ходу поводя стволами орудий. Вот головная машина дала пулеметную трассу в направлении батареи.
- Два, четыре, семь… - тихо вслух считал Олейник. - Четырнадцать… - потом, помедлив немного, доложил - Четырнадцать танков, товарищ лейтенант, средние, - и туже подтянул ремень на полушубке.
- Расчеты, по местам! - закричал Войтенко. - Развернуть орудия вправо… бронебойным!..
Отдавая команды, определяя дистанцию до танков, он в то же время думал о том, что все, что было до этого - атака пехоты, артиллерийский обстрел, - чепуха, что настоящий бой начнется сейчас и вот теперь-то и нужно не пропустить танки, уничтожить их, выстоять…
Между тем танки развернулись в боевой порядок и, вздымая снежные облака, устремились на батарею. Войтенко, волнуясь, часто посматривал на свои орудия: - Успеют ли? - Но расчеты работали дружно, сноровисто, орудия были развернуты быстро, командиры орудий один за другим громко докладывали о готовности.
Войтенко еще раз посмотрел на танки. "Нужно подпустить поближе, бить наверняка!" - и предупредил: "Без команды огня не открывать". Головной танк повел стволом орудия, выстрелил. Снаряд взметнул снег в двадцати метрах перед окопом, срикошетил и разорвался в воздухе. Вслед за головным танком открыли огонь и остальные… Войтенко увидел, как за танками показалась пехота, как по ней ударили пулеметы батальона, затем услышал крик и протяжный стон: кого-то ранило. Лейтенант еще раз прикинул расстояние. До танков, по его расчетам, оставалось около пятисот метров, - пора. И, набрав полные легкие воздуху, крикнул: "Огонь!"
Тотчас же ударил залп. Войтенко радостно вскрикнул, увидев, как запылал головной танк, окутываясь густым черным дымом, а два других завертелись с перебитыми гусеницами, тщетно пытаясь сдвинуться с места. Сердце лейтенанта переполнилось радостью, а вместе с ней пришла спокойная уверенность: нет, не подведут артиллеристы, выстоят!