Ратнер небрежно снимает шапку и стряхивает с нее осколки стекла. Он непринужденно и лихо держится под огнем, и это нравится команде. [42]Пристрелялся миноносец противника. Он повернул и идет на сближение с тральщиками.
- Перенести огонь по миноносцу! - командует Ратнер.
Всплески разрывов встают по носу неприятельского корабля. Минуту он еще идет прежним курсом, затем круто отворачивает к берегу.
Тральщики тотчас сосредоточивают огонь на втором транспорте, уходящем полным ходом в охранении катеров.
С мостика командиру корабля хорошо виден полубак и весь расчет носового орудия старшины 1‑й статьи Коклюхина. Стешенко наблюдает за работой комендоров. Хорошо действуют первый наводчик Мурашев, установщик прицела старшина 2‑й статьи Ильин, заряжающие Беляев и Курченко. Они давно уже сбросили шинели и ведут огонь в одних фланелевых рубахах, размазывая по лицу копоть и пот.
Снаряды тральщиков рвутся теперь у борта второго транспорта. У него сбита фок–мачта, но он уходит к берегу.
Ветер с моря относит дымовую завесу, поставленную катерами, и Стешенко теперь и без бинокля видит подбитый транспорт. Наполовину затонув, он лежит на борту. Из трюмов его медленно поднимается черный дым пожара.
- Один! - удовлетворенно говорит Стешенко и смотрит на Ратнера, который стоит на площадке у дальномера.
Ратнер молчит, он недоволен. Этот вражеский корабль сидит на мели, а второй, прижимаясь к берегу, явно уходит из–под огня. Кого же он поведет в Поти?
В это время катера противника поворачивают и полным ходом идут на сближение с тральщиком.
- Огонь по головному катеру! - приказывает Федоренко.
Носовое орудие Коклюхина уже пристрелялось. Вспыхивает оранжевое пламя, и катер на полном ходу зарывается в воду. Другие катера сейчас же отворачивают и прикрывают его дымовой завесой.
Тральщики продолжают преследовать второй транспорт, когда штурман Хомяков докладывает Стешенко:
- Глубины всё уменьшаются. Близко берег. [43]
- Есть, штурман! Сейчас будем поворачивать! - озабоченно отвечает Стешенко. В это время, прикрывая уходящий транспорт, вражеский миноносец идет на сближение.
И снова тральщики стреляют по глубоко сидящему в воде миноносцу.
Стешенко увлекся, ему, так же как и комендорам у орудий, стало жарко, он распахнул меховой реглан, сбил на затылок шапку. Ратнер больше не вмешивался в управление огнем, молча наблюдая за ходом боя.
А снаряды ложатся уже возле тральщиков. Стешенко ясно видит бледные вспышки и дымок на борту миноносца, слышит свист и грохот разрывов. У левого борта тральщика "Арсений Расскин" поднимается водяной столб и обрушивается на палубу. Кажется, что корабль получил прямое попадание: он вздрогнул, зарылся носом в волну, но хода не сбавляет.
Разорвавшийся у борта снаряд встряхивает корабль. Царевский хмурится, предчувствуя недоброе. В это время по телефону из машинного отсека докладывают, что лопнули болты у арматуры клапанов дизеля. Чтобы устранить аварию, надо остановить дизель. Но в разгар боя, когда артиллеристы уже пристрелялись по вражескому кораблю, это делать нежелательно.
- Дизель останавливать нельзя! - твердо отвечает механику Царевский.
- Что случилось? - спрашивает его находящийся на мостике капитан–лейтенант Аверчук.
- Авария в машине, а ход сбавить нельзя, - невесело сообщает Царевский.
Аверчук легко сбегает по ступенькам трапа, по скользкой палубе и открывает люк в машину. Оттуда поднимается перегретый маслянистый воздух. На палубе зима, а внизу тропическая жара. Спустившись в машину, Аверчук видит у аварийного дизеля коммуниста мичмана Иванова. Дизель работает. Увидев Аверчука, мичман докладывает;
- Никогда еще не приходилось так делать, но постараемся заменить болты, не останавливая машины!
Дизелисты Гречишкин и Волкодав помогают мичману. В это время корабль снова вздрагивает от залпов собственных пушек, а через несколько минут слышится резкий [44] звонок. "Командир, наверное, на мостике волнуется!" - Аверчук снимает телефонную трубку.
И вдруг слышит веселый, довольный голос Царевского:
- Молодцы машинисты, так держать! Сейчас комендоры влепили снаряд прямо в трубу миноносца!
Когда Аверчук поднялся наверх, бой, по существу, был уже закончен. Снаряд тральщика попал как раз в середину миноносца.
Над кораблем вспыхнуло пламя, и повалил густой черный дым.
Катера противника, идя на выручку миноносцу, ставят дымовые завесы, и уцелевшие корабли ложатся курсом на юг.
- Дальше не ходить! - командует Ратнер. - Артиллеристу доложить, сколько осталось боезапаса!
Преследовать корабли врага не имело смысла. Транспорт уходил со скоростью до двенадцати узлов. Вражеские корабли прижимались к берегу, стараясь держаться под прикрытием береговых батарей.
Идти на прорыв противник не решился, а оттеснить вражеские корабли в море, где находился эсминец "Сообразительный", не удалось.
И все же итоги боя удовлетворили Ратнера: переход немецкого конвоя в Одессу был сорван. Потоплен сторожевой фашистский катер; головной транспорт, получив несколько прямых попаданий, выбросился на мель. Корабли охранения оставили его и ушли со вторым поврежденным транспортом в базу.
Схватка с кораблями противника длилась почти два часа. В течение этого времени Ратнер передавал контрадмиралу донесения о ходе боя и получал от него распоряжения.
Теперь бой был закончен. Ратнер приказал открыть огонь по селению Шаганы, где, по данным разведки, располагались немецкие части.
С берега противник не отвечал, и корабли легли на обратный курс к кавказским берегам.
Уже на второй день по выходе из Поти над кораблями Янчурина появился наш самолет–разведчик. Он сбросил вымпел, где сообщил, что обнаружил вражескую подводную лодку. Она пыталась атаковать тральщик с левого борта. Янчурин умело организовал ее поиск и атаку, и лодка была отогнана. [45]
В 9 часов 20 минут 13 декабря корабли Янчурина были обнаружены вражескими самолетами–разведчиками. Янчурин приказал открыть зенитный огонь. Один "юнкерс" задымил и, теряя высоту, ушел в сторону берега, но второй продолжал наблюдать за кораблями.
Часа через два дежурный радист перехватил радиограмму, адресованную контр–адмиралу Фадееву. "Обнаружил транспорты противника", - доносил Ратнер.
- Везет человеку, - вздохнул Янчурин. А что, если пойти к нему на помощь?
- Штурман, карту! - приказал Янчурин. Лейтенант быстро подал карту и вопросительно посмотрел на командира дивизиона. Но и карта не принесла утешения. Янчурин понял, что если он даже сейчас, еще не имея разрешения Фадеева, пойдет на сближение с Ратнером, то к месту боя поспеет только через пять часов.
- Да, не успеем, - заключил с сожалением Янчугрин, возвращая штурману карту. И снова поднял к глазам бинокль, тщетно всматриваясь в пустынное раздолье моря.
- Сигнальщики, смотреть внимательно! - еще раз приказал Янчурин.
- Есть смотреть внимательно! - отрепетовали с вахты.
Корабли дошли уже до Портицкого гирла, но судов противника на море не обнаружили.
В 16 часов Янчурин приказал открыть огонь по береговым сооружениям. Четверть часа стреляли тральщики главным калибром с дистанции девяносто кабельтовых, выпустили семьдесят один фугасный снаряд и наконец легли на курс отхода. Вечером снова появились самолеты противника.
Три "Савойи" с левого борта шли на корабли в атаку. Зенитчики приготовились встретить их огнем.
В это время сигнальщик доложил:
- Три "Хейнкеля‑115" с правого борта!
Янчурин, внимательно наблюдавший за обстановкой, заметил, что самолеты правой группы шли над морем на бреющем полете Было похоже, что "Савойи" хотят отвлечь внимание моряков от атаки торпедоносцев.
Янчурин разгадал тактику противника и приказал:
- Огонь по торпедоносцам!
Огонь был сосредоточенный и дружный, хорошо стрелял [46] тральщик "Якорь" под командованием капитан–лейтенанта Коровкина, и торпедоносцы не выдержали, отвернули. Через некоторое время атака повторилась. Все пушки и пулеметы ДШК вели энергичный огонь и снова отогнали самолеты. Атаки продолжались в течение часа, "хейнкели" так и не смогли сбросить торпеды и ушли.
Янчурин облегченно вздохнул. Он не знал, что, привлекая к себе внимание самолетов противника, облегчал задачу Ратнера.
На отходе командир тральщика "Искатель" капитан–лейтенант Паевский доложил Янчурину, что на главном двигателе пробита прокладка коллектора и в машинном отделении создалась большая концентрация газа.
- Надеть противогазы! Отдраить люки!
Корабли были уже в открытом море, когда наступила ночь. Мотористам приходилось работать в противогазах, и к тому же в темноте, так как люки были отдраены, а корабли соблюдали светомаскировку.
К мотористам в машину спустился замполит командира корабля старший политрук Хохлов.
- Нельзя включать свет. Нас обнаружит вражеская авиация!
Он кратко рассказал мотористам об успешном бое и о том, что корабли возвращаются в базу, домой.
В первый же день по выходе из Потийской базы эсминец "Сообразительный" был обнаружен немецким самолетом–разведчиком. Самолет сделал несколько заходов, определяя курс корабля. Была сильная облачность, разведчик снижался до двухсот метров. Тогда "Сообразительный" открыл огонь из носовых пушек.
Чтобы сбить с толку противника, контр–адмирал Фадеев приказал командиру повернуть и следовать на север. С наступлением темноты эсминец с выключенными огнями снова лег на курс к берегам Румынии.