- Вера, глянь-ка, как парусная лодка!
- Ой, как красиво! И впрямь, как парус одинокий, - восхищенно ответила Вера и тихо запела:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом...
Никита поддержал:
Что ищет он в стране далекой,
Что кинул он в краю родном?
Прервав пение, Вера обняла Комлева и поцеловала, нежно шепча:
- Мятежный ты мой! Тяжело вздохнула.
- Вот, немножечко легче тебе стало, и ты уж не можешь сидеть на месте, все что-то волнуешься, куда-то тебе надо мчаться. Дома ребятишки еще не наигрались с тобой, мать не насмотрелась на тебя... А скоро умчишься, и опять жди, тревожься. Когда же все это кончится?
Некоторое время ехали молча, только плотнее прижимались друг к другу.
- Значит, скоро? - нарушила молчание Вера.
- Да, скоро.
- Ты еще так слаб. Сходил бы на комиссию, тебе продлят отпуск. Ведь многим дают отсрочку.
- Не могу, Верочка, надо ехать. Долечусь в дороге...
- Не любишь ты нас, - с грустью прошептала Вера.
- Фу ты, ясное море! Ну зачем так говоришь? Солдат ведь я.
- Ладно, никуда уж не ходи, - покорно отозвалась Вера. - А то, я вижу, ты в тоске по друзьям еще сильнее заболеешь. А как не хочется расставаться! С тобой так хорошо... Так и поехала бы на край света, только бы вместе.
ГЛАВА II
1
В Заполярье идет третья военная весна, весна 1944 года. И пусть еще кругом снег, временами свирепствуют бури, крепкие утренники щиплют нос и уши. Ярости жестоких бурь хватает ненадолго, снег одряб и побурел, кое-где появляются зеленые островки. Воздух все больше насыщается испарением земли: пахнет мхом, лишайником, прелыми листьями. Однобокие, обожженные злыми северными ветрами сосенки и худосочные заполярные березки сбросили снежные покрывала и стоят посвежевшие, радостные, словно девушки-подростки, собравшиеся на праздничный хоровод.
В ясный солнечный день Комлев вернулся в родную семью летчиков.
В полку, за время отсутствия Комлева, произошли большие события. Многие из них радовали сердце. Часть была преобразована в гвардейскую, на ее знамени появился боевой орден. И сейчас, когда майор Комлев, вместе с молодыми летчиками полка, принял гвардейскую клятву и поцеловал бархатное полотнище знамени с вышитым на нем портретом Ленина, командир полка, гвардии подполковник Локтев, вручил ему знак "Гвардия".
Комлев вспомнил майский день 1942 года, когда он получал командировочное предписание в отделе кадров Главного политического управления Красной Армии. Отдавая предписание, батальонный комиссар сказал:
- Едете в гвардейский полк, смотрите не подкачайте. Деритесь с врагами так, как гвардейцы капитан Алексей Поздняков и старший лейтенант Алексей Хлобыстов. Читали, что сегодня написано про них в "Красной Звезде"? В одном воздушном бою совершили три тарана. Это настоящие русские богатыри.
Признаться, лестно было Комлеву слушать, что он будет служить в гвардейском Яолку. Но в политуправлении Карельского фронта переиначили, и пришлось ему немало поработать, понюхать пороху, прежде чем получил право называться гвардейцем. "Да так и лучше, по крайней мере, никто не скажет, что примазался к чужой славе", - подумалось Комлеву.
Инженер-майор Галькин уехал на курсы. Видать, понял, что "на старом коне далеко не уедешь". В полку облегченно вздохнули: не стало нервотрепки. Вместо него назначен гвардии инженер-капитан Голубев. А парторгом первой эскадрильи Петр Зайцев. Повзрослели и возмужали летчики. Вернулся из госпиталя Булатов.
- Вот теперь, Леша, ты прошел закалку в огне и можешь по праву называться булатом, - рассматривая поджаренное, как пельмень, ухо и морщины от ожога на щеке, шутя сказал Комлев.
- Температура повышенная была, перезакал получился. Да это пустяки. Они, ворюги, у меня и зуб золотой вышибли. Теперь вместо одного золотого три стальных, - Алексей оскалил зубы и показал на них бурой от ожогов рукой.
- Да, испортили они тебе карточку. Но не унывай, такого девчата еще сильнее любить будут.
- Хотя бы одна какая-нибудь взглянула.
- Взглянет.
Комлев подробно рассказал о встрече с Мирзоевым, о норвежцах, о гибели Семена Блажко. На командном пункте эскадрильи портрет Семена, написанный Петром Зайцевым, висит в одном ряду с портретами его погибших товарищей. В центре этой галереи героев - портрет первого командира эскадрильи Николая Ветрова.
- А теперь мне надо кое с кем рассчитаться, - окончив рассказ, сказал Комлев. - Петр, получай свой портсигар: здорово он пригодился мне. Тебе, Иван. Григорьевич, ответ на письмо Клава прислала и вот посылочку небольшую.
- Ничего себе, аккуратный почтальон, - получая посылку, весело сказал Голубев.
Воздушные бои и занятия с молодыми пилотами, письма родственникам подчиненных, душевные беседы с людьми - одним словом, фронтовые будни захватили комэска с головой.
2
В июне - августе 1944 года части Карельского фронта нанесли мощный удар по вражеской группировке в долине реки Свирь, между Ладожским и Онежским озерами.
В те дни была освобождена оккупированная врагом южная часть Карелии со столицей - городом Петрозаводском, часть Кировской железной дороги и Беломоро-Балтийского канала. Враг был отброшен к финской границе, Финляндия вышла из войны.
Узнав, что командованием отдан приказ о перебазировании, все несказанно обрадовались. В землянках, на командном пункте, у самолетов только и разговоров, что о боевой работе на юге.
А вместо этого полк рассредоточился на аэродромах Кольского полуострова. Эскадрилья Комлева перебазировалась на один из аэродромов Кандалакшского направления с задачей охранять город, железную дорогу, вести разведку тылов противника.
В эскадрилью прилетел Локтев.
Ведомый рулил несколько сзади, в стороне от ведущего, и за полосой пыли его не было видно. Но вот он вылез из самолета.
- Бозор, родной! - обнимая друга, шептал Комлев. По лицу его текли слезы радости.
В это время к командному пункту подошел Голубев. Увидев трогательную встречу, он сложил ладони рупором и во всю силу своих легких крикнул:
- Мирзоев прилетел!
Эхо не успело улететь за гору, а от самолетов к КП уже бежали пилоты и техники. Мирзоева подхватили на руки и с криками "ура!" начали качать, высоко подбрасывая над головами. Смущенный и радостный, он не сопротивлялся, а только тихо просил:
- Хватит, ребята, хватит! Но его никто не слышал.
- Почему же ты не писал? - спросил Комлев.
- Вначале память отшибло, потом не думал, что буду жить. А там комиссии без конца. Едва выпросился в полк.
- Ну, вот и молодец! А как сейчас самочувствие?
- Отлично! - весело ответил летчик.
3
На празднование Дня авиации на аэродром приехали гости. Увидев в группе военных гвардии капитана Хмару, Комлев обрадовался, словно родному брату. Хмара знал, что встретит на аэродроме своего бывшего комиссара, но для гвардии майора встреча была неожиданной.
- Виктор! Какие ветры тебя сюда занесли?
- Те же, что и вас: приказ командования.
Комлев провел тыльной стороной руки по щеке и шутя спросил:
- Ну как, товарищ гвардии капитан, у меня сейчас заершин нет?
- Нет, - улыбнулся Хмара. - А у меня?
- Тоже нет, значит, не полетишь на хвосте, - вспомнил Комлев.
Позади Хмары стоял высокий грузный старшина. Широкий ремень застегнут на последнее отверстие. Между пухлыми щеками утонул маленький нос со вздернутым кончиком. Он молча наблюдал за встречей друзей.
- Сомов! - удивленно воскликнул Комлев.
- Он самый, - ответил тот.
- Нет-нет, это решительно не тот Сомов, которого я знал.
- Похудел?
- Ну и расперло же тебя, ясное море!
- Были бы кости, сало нарастет, - поглаживая себя по животу, пошутил Сомов. - Я ведь старшина роты, а поесть с детства люблю, вот и поправился.
Сомов ухмыльнулся и отступил в сторону. За его спиной стоял молоденький стройный боец. Он сделал два шага вперед, браво вскинул руку к пилотке и отчеканил:
- Товарищ гвар...
- Тиша! - Комлев схватил юношу в объятия.
- Мы в один госпиталь попали, - видя удивление Комлева, пояснил Сомов. - В одно время нас выписали, в один полк отправили, а там мы и встретились с нашим спасителем Виктором Васильевичем Хмарой. На днях Тише совершеннолетие отметили.
- Отличным разведчиком будет Тихон Юков, - с похвалой отозвался Хмара о юном бойце.
Тиша достал из кармана сверток и, передавая; его Комлеву, сказал:
- Товарищ гвардии майор, возьмите это, спасибо вам.
Комлев развернул газету. В ней оказался пуховый шарф.
- Ранди! - вырвалось из груди Комлева. - Спасибо, Тиша, сохранил дорогой подарок.