Совсем короткие ретроспекции. Отдельные реплики узников. Временная надежда и отчаяние. Последние в жизни выкуренные сигареты, последние в жизни сказанные слова. Муки и смерть. Человеческая беспомощность перед палачами и беспомощность палачей перед человеческим духом.
"Обхватив себя крест-накрест руками и вскинув голову, Карбышев тяже* ло зашагал на свое место на левый фланг.
Неожиданно мелодично трижды прозвенел колокол у проходной ворот. Кто-то сказал:
- Отбой…
- Начали! - приказал пожарнику, державшему брандспойт наготове, оберштурмфюрер, сунул руки в карманы и отошел в синюю тень возле бани-прачечной".
Так заканчивается повесть о гибели генерала Карбышева и его тозартцей, но на этом не заканчивается разговор о тех страданиях и мужестве людей, которым в годы войны выпала самая тяжелая участь.
Повесть "Все это было" - летопись долгих кошмаров, через которые прошли узники гитлеровских концлагерей, что более точно назывались "лагерями смерти". Автор и сам прошел через весь этот ад, но содержанием его повести стало не описание этого ада, а борьба людей в этом аду.
Костя Покатилов - главный герой повести - в сорок первом году окончил школу. Война застала его на Псковщине. Принимал участие в подпольной работе. Но арестовали его совсем по другой причине. Из лагеря бежали военнопленные. Местные карательные власти, чтобы "отчитаться" перед вышестоящим начальством, "доукомплектовали" лагерь за счет местных жителей. В числе арестованных оказался и Костя. Так он, не будучи даже солдатом, стал военнопленным. Дважды пытался бежать. Неудачно. И вот в конце концов он попадает в лагерь Брукхаузен.
Поначалу мы видим, как простое чувство товарищества сближает Костю,
6
Олега и Виктора. Усиливается чувство взаимовыручки. Оно-то и спасает до поры до времени. Но потом все настойчивее и настойчивее зреет чувство протеста. Друзья хотят предпринять побег. Оии начинают присматриваться к людям. К ним тоже начинают присматриваться. В конце концов они становятся участниками подпольной лагерной организации. Русские, поляки, чехи, словаки, французы, немцы… Самые глубокие интернациональные чувства, постоянная готовность к самопожертвованию, взаимовыручка и неистребимая ненависть к своим палачам вливают в каждого силы, столь необходимые для борьбы с врагом. Гибнут товарищи, тают физические силы, но крепнет дух сопротивления. И в решающий час узники одерживают над фашистами победу. Это было в лагере Брукхаузен. В далеком теперь уже 1945 году.
Минуло двадцать лет. Оставшиеся в живых собираются на сессию Международного комитета бывших узников Брукхаузена. Но роман "Забыть прошлое" - это не своего рода эпилог, в котором рассказывается о том, что стало с героями повести "Все это было" через двадцать лет. Пространные ретроспекции в прошлое Константина Покатилова воссоздают хронику внутренней жизни героя с первых послевоенных лет и до времени встречи его со своими прежними товарищами по борьбе.
Вероятно, автор прав, что не отяготил послевоенную жизнь своего главного героя какими-то тяжелыми внешними обстоятельствами. В сорок восьмом году Покатилов поступает в Московский университет на механико-математический факультет. Потом аспирантура. Покатилов становится кандидатом наук, затем доктором. В студенческие годы женился. В общем-то вроде бы все благополучно. У многих его товарищей судьба сложилась и труднее и неудачнее. Однако наряду с той внешней удачливостью мы видим, что лагерь отнял у этого молодого человека очень многое - молодость. Серьезно осложнил он и его семейную жизнь.
После войны совсем еще молодой Костя Покатилов не любил рассказывать даже близким о пережитом. "Многие сокурсники были демобилизованными солдатами и офицерами, тоже всякого навидались в войну. Да и не привык с непрошеными откровенностями лезть к другим". Но однажды старый врач-невропатолог задал ему неожиданный вопрос: "Был на оккупированной территории?" - уж больно необычен был пациент.
"- Я был двадцать месяцев… точнее, шестьсот семьдесят дней, заключенным концлагеря Брукхаузен. За три дня до освобождения меня кололи… запускали иглу под ногти.- И Покатилов показал врачу левую руку с белыми узелками шрамов на кончиках большого, указательного и среднего пальцев. Он сам с некоторым удивлением и неудовольствием заметил, что его вытянутая рука дрожит.
- Понимаю,- сказал Ипполит Петрович, поймал его руку и быстро пожал. Это было так неожиданно, что Покатилов не ответил на пожатие. И ему нестерпимо захотелось курить".
Врач-невропатолог требует от молодого Покатилова: забыть, забыть, забыть прошлое… А гражданская совесть, вопреки всякому благоразумию, все время подсказывает, говорит, а иногда и кричит: нельзя забывать!
Собственно, и на Международной сессии в Брукхаузспе борются два эти желания: забыть прошлое - не забывать прошлого. И на этой Международной сессии идет борьба не только между ее участниками, но и каждого с самим собой. И вот встреча бывших узников, как и двадцать с лишним лет назад, дает каждому добавочный запас сил, поэтому-то они и одерживают в финальном эпизоде победу над теми, кто попытался осквернить брукхаузенский мемориал. Как и прежде, так и теперь силу им дало единение.
Юрий Пиляр пишет о пережитом, однако в своих произведениях он, рассказывая о пережитом, воспроизводит события минувших лет в их художественном обобщении. И хотя повесть "Все это было" написана от первого лица, ее нельзя рассматривать как рассказ о самом себе, хотя, безусловно, многие думы и переживания Кости Покатилова совпадают с авторскими. И не случайно, что роман "Забыть прошлое" написан уже от третьего лица, хотя главное действующее лицо в нем - тот же, только уже повзрослевший Костя Покатилов. В польском журнале "Литры" была опубликована статья о творчестве Ю. Пиляра, в которой справедливо говорилось: "Вместе с тем автобиографичность, как и историческая документальность, не переступает у Пиляра границ допустимого в жанре романа, иными словами - его произведение (речь шла о романе "Люди остаются людьми".- A. JI.) отвечает всем законам этого жанра, хотя и смыкается с мемуарной литературой, даже с документалистикой. Он написан увлекательно прежде всего благодаря конструкции образа главного героя… в уста рассказчика автор вложил только факты своей биографии, однако всюду сохраняет между собой и героем немалую дистанцию".
Конечно, каждый писатель обращается к "фактам своей биографии", так или иначе используя их в своих произведениях, но у редких писателей достает таких фактов на долгую творческую жизнь. Ю. Пиляру, вероятно, требуется порой "забывать" факты - столь богато наделила его ими жизнь еще в молодости,- чтобы "факты своей биографии" не заглушили автономную жизнь героев его художественных произведений. Безусловно, в первых произведениях Ю. Пиляра главным действующим лицом была его боль, о ней он, что вполне закономерно, и писал. Боль эта не прошла (такое не проходит и такое забыть нельзя), но с годами появлялась художественная зрелость, а художественная зрелость - это не только обретенное мастерство, но и то состояние освобождения (но не забвения) от чего-то невысказанного, что мешает по-настоящему видеть настоящее. Высказав свою боль в первых своих произведениях, Ю. Пиляр освободился от невысказанности, но не от боли, но если прежде он писал о своей боли, то теперь он пишет своей болью. О чем бы он ни писал.
Настоящая книга Юрия Пиляра содержит целостный разговор о нашем пе таком уж и далеком в историческом исчислении прошлом, который нисколько не потерял своей актуальности сегодня, ибо он учит духовной стойкости и мужеству, качествам, никогда не теряющим своей ценности.
Анатолий Л АН ЩИ КОВ
8
НАЧАЛЬНИК ШТАБА Часть первая
1
- Что-то стряслось… вернулся,- услышал Евстигнеев голос командира дивизии и в тот же момент увидел его крупное лицо в открытой форточке заледенелого окна.
"Опять ловит воздух. Беда!" - подумал Евстигнеев,
9
приостановился, ожидая вопроса, но лицо Хмелева исчезло в глубине, и форточка захлопнулась.
На крыльцо вышел адъютант, ладный, розовощекий, с двумя кубарями, которого многие называли просто по имени - Ленька. Опережая его, Евстигнеев спросил:
- Комиссар дома?
- В политотделе, товарищ подполковник. Пообедал и сразу пошел,- доложил Ленька.- Комдив вас ждет,- понизил он голос и посторонился.
Часовой, стоявший у крыльца, откинул руку с заиндевевшей винтовкой в сторону, по-ефрейторски приветствуя начальника штадива.
"А что я все-таки скажу Хмелеву?" - тревожно мелькнуло у Евстигнеева. Он шагнул через высокий порог в сенцы и здесь в полутьме нащупал под шинелью в кармане гимнастерки только что полученную бумагу. Это было короткое, всего в несколько строк, письмо командующего армией Пасхина, в котором тот предупреждал комдива Хмелева, что будет поставлен вопрос о его, Хмелева, "служебном несоответствии", если дивизия в течение двух ближайших суток не возьмет город Вазузин.
Дверь в избу была приоткрыта. Полковник Хмелев, грузно ступая, расхаживал от угла печки к окну и обратно.
- Ну, что нового, Михаил Павлович? Зачем тебе комиссар? - сказал он, окинув настороженным взглядом легкую, чуть сухопарую фигуру подполковника.
- Прошу извинить, товарищ комдив, но мне действительно нужен комиссар…
- А я уж будто и не могу знать зачем? - усмехнулся Хмелев и показал Евстигнееву на лавку.- Как с приказом? - без всякого перехода спросил он и еще раз жестом пригласил Евстигнеева садиться.
Евстигнеев не сел, только расстегнул на одну пуговицу шинель и спрятал теплые перчатки в карман.