- "Вега", я "Байкал-четвертый"! - раздается в эфире. - Дайте цель!
- Цель - первый квадрат! На подходе "худые", будьте внимательны! Вас прикроют гвардейцы.
Гарин вытирает с лица горячий пот. К Прохоровке приближается эскадрилья Никиты Сморчкова. Это он запрашивал станцию наведения. Его предупредили о приближении "мессершмиттов".
Гарин осматривает верхнюю полусферу. Выше барражируют "яки": их на этот раз много, в обиду не дадут. Левее на встречном курсе прошло до полка "Петляковых". "Сила силу ломит!" - радостно подумал Гарин, нажал кнопку передатчика:
- Орлы, как у вас?
- Все в порядке, командир! - узнав по голосу комэска Гарина, ответил Дворников.
- "Байкал-шестой!" Но посадку проходом через запасную точку, - донеслась команда с КП.
- Понял, через запасную, - отозвался Гарин.
* * *
Когда Дворников зарулил в капонир и спрыгнул на землю, все уже было подготовлено к очередному вылету: бомбы и эрэсы лежали возле стоянки. Подкатил бензозаправщик, и моторист Цыбуленко, приняв шланг, полез по стремянке к горловине бензобака.
- Как мотор? - задал свой обычный вопрос Беднов.
- Работает, как пчелка! - похвалил Дворников. - У нас, Данилыч, самолет - самый лучший в полку.
- А вот они думают, что самый лучший самолет у них.
Только сейчас Дворников заметил механика и моториста с самолета Алимкина.
- Давно ваш командир улетел? - спросил Георгий у механика Евсеича.
- Только что, - ответил Евсеич и пояснил: - Должно быть, на разведку. Сам батя нашу машину осмотрел, да и бомбы зря заменять не станут…
Подошла Наташа. Она заметно похудела и потемнела лицом - то ли от загара, то ли от бессонных ночей.
- Похоже на это, - согласился с Евсеичем Георгий. И попросил: - Ну, помогите, братья-славяне. Через двадцать минут вылет!
Все разбежались по своим местам, каждый занялся делом: Беднов с механиком и мотористом из экипажа Алимкина колдовали в моторе, Наташа и Федор осматривали оружие, подвешивали бомбы. Им помогали Цыбуленко и сам командир.
Когда над КП поднялась зеленая ракета, все уже было подготовлено к вылету. Запустив двигатель, Георгий запросил разрешение на выруливание. Беднов вперевалку, кряхтя и отдуваясь, вскарабкался на плоскость к кабине Беликовой.
Дворников, не понимая, в чем дело, покачал головой, сбросил обороты. Наташа сняла шлемофон:
- Чего тебе, Данилыч?
- Ты вот что, Наталка, ты только не волнуйся… В общем, отец твой…
Она метнула на него настороженный взгляд:
- Что - отец?.. Ты что говоришь?
Беднов улыбнулся, махнул рукой:
- Да жив твой отец! Вон и письмо пришло. Алимкину его давеча писарчук передал. Ну, поняла?
Он увидел, как у нее задрожал подбородок, как она, надевая шлемофон, уронила голову, прикрыв ладонью глаза.
"Вот старый хрыч, нашел время!" - с досадой ругал себя Данилыч, скатываясь с плоскости. Дворников дал полный газ, показывая механику кулак из кабины.
Беднов трусцой отбежал в сторону от сбивающей с ног струи горячего воздуха, перевел дух, еще раз крепко выругал себя, но тут же успокоился: из задней кабины на него смотрела улыбающаяся, счастливая Наташа.
* * *
Замполит майор Изотов и замкомэск старший лейтенант Карушин вели свои группы на высоте пятьсот метров в плотном строю. Скоро Прохоровка. Вот уже сброшены колпачки предохранителей с кнопок ведения огня, но тут в наушниках шлемофонов раздается властная команда со станции наведения.
- "Байкалы"! Прохоровке - отбой! Атаковать запасные точки "Эм" и "Я". Как поняли?
- "Вега"! "Байкал-второй"! - тут же отозвался Изотов, - вас понял! - И Карушину: - Саша, атакуй вторую цель. Мы пойдем на четвертую.
- Понял! - коротко ответил Карушин и мельком глянул на карту: вторая цель - Яковлеве - в центре немецкого клина, в сорока километрах юго-западнее Прохоровки; Мелихово, куда пойдет группа Изотова, - еще дальше, километрах в шестидесяти на юго-востоке. "Но почему отменен удар по Прохоровке? - с тревогой подумал Карушин, провожая недоуменным взглядом группу замполита, отвалившую в сторону Мелихова. - Ведь там, под Прохоровкой, сейчас, может быть, решается судьба всей битвы? Прохоровка - на самом острие фашистского клина…" Но, присмотревшись повнимательнее сквозь плотную наволочь дымов к окрестностям ничем не приметного доселе поселка, вдруг все понял: под Прохоровкой разгоралось небывалых масштабов встречное танковое сражение. Многие сотни танков с обеих сторон, волна за волной, броня на броню сходились в жестокой, решительной схватке.
Все летчики группы, как по команде, пристально вглядывались в сторону Прохоровки. Они понимали теперь причину их перенацеливания: армады стальных машин вошли в непосредственное соприкосновение и решить исход борьбы они могут только сами… Кажется, что и сюда, в кабины "илов", явственно доносятся рычание жарко дышащих дизелей, лязг и скрежет гусениц, сплошной гул от грохота танковых пушек и пулеметов, железный стон таранных ударов…
Но вот впереди - Яковлеве. Видны колонны танков и бронетранспортеров: эти тоже спешат к Прохоровке… Карушин нажимает на кнопку передатчика:
- "Байкалы", я Второй. Цель - колонна. Десять градусов вправо. Приготовиться к атаке!
Немцы, явно нервничая, преждевременно открывают сильный заградительный зенитный огонь. Бледно-дымчатые трассы эрликонов стеной встают на боевом курсе группы "шварц тодт" - "черной смерти". Вызванная по радио, с юга надвигается, стараясь разбить строй "илов", восьмерка "фокке-вульфов". Но "яки" прикрытия, имея преимущество в высоте, обрушиваются на "фоккеров", накрепко связывая их боем.
Алимкин идет замыкающим. Ему пора отходить вправо, на Ракитное, затем - на Борисовку. Он докладывает Изотову:
- Второй, ухожу на свой маршрут!
- Добро! - коротко бросает тот.
Теперь замыкающим летит Коля Савик. Он улыбается Алимкину, самолет которого проходит в десяти метрах от его машины: "Держись, старина!" Иван кивнул ему головой: "До встречи, друг!"
Алимкин осмотрелся: нет, он пока не одинок - сверху и сзади, уравняв с ним скорость, "повисли" два "яка".
Иван нажал на кнопку СПУ, спросил по внутренней связи у стрелка:
- Алексей, видишь "яки"?
- Вижу, командир… Так то ж до первых "мессеров".
- И то дело. А чего ж ты еще хотел? У них и задача такая - дать нам оторваться от противника.
Прошли Ракитное, и теперь командир взял курс на Борисовку. Слева по курсу Яковлеве, где вела жаркий бой, группа Сиполса.
Судя по командам ведущего, восьмерка Карушина сделала уже два захода. Большой участок дороги Яковлево - Белинихино был окутан густыми клубами дыма. На его зловещем фоне выделялась частая сеть цветных эрликоновых шаров. "Вот, гады, шпарят!" - с тревогой подумал Алимкин. Над грядой дымов, напрягая зрение, он с трудом различал темные черточки родных "илов". Сейчас они пойдут в последнюю атаку. Но вдруг сердце Ивана сжалось от боли. Цепким взглядом он безошибочно определил начало беды: от одного из "илов", все разрастаясь, наливаясь чернильной темнотой, потянулась полоска дыма. И вдруг у самого своего основания, там, где был самолет, она засветилась ярким светло-оранжевым пламенем. "Ильюшин", словно споткнувшись о невидимую преграду, клюнул носом и полого пошел к земле, вывалившись из цепи атакующих. А еще через мгновение Иван услышал далекий, сдавленный удушьем голос Савика:
- Иду на таран. Прощайте, товарищи. За Родину! Алимкин проследил, как самолет Николая, пылающей кометой промелькнув сквозь густую завесу дыма и пыли, врезался в фашистскую колонну. И тут же огромный огненный султан, опалив облака, взметнулся ввысь. Запоздалое эхо взрыва долетело и сюда, качнув самолет.
- Что это, командир? - с беспокойством спросил Рыжов по СПУ.
- Это, Алеша, погиб Коля Савик, - тихо ответил Иван и тут же насторожился: кто-то настойчиво вызывал его по внешней связи.
Говорил истребитель сопровождения:
- "Вега-двенадцать", я "Сокол-десятый"! Слева сверху - четверка "мессеров". Принимаем бой. Следуй своим курсом…
Алимкин не успел ответить. Он только увидел, бросив взгляд вверх, в левую полусферу, как "яки" резко ушли на боевой разворот.
- Алексей, где наши?
- Выше нас, командир, слева по борту в свалке с "мессерами". - И минуту спустя с радостью доложил: - Есть один желтобрюхий! Отлетался!
Вот и линия фронта.
- Держись, Алешка! - Алимкин, убрав обороты, резко отдает штурвал от себя, вгоняя самолет в крутое пикирование. Все ближе земля, быстро разрастаются в своих размерах доты, артиллерийские позиции, траншеи. С немецкой стороны запоздало ударили зенитные установки: их трассы прошли далеко справа.
До земли - не более десятка метров. Вновь набирает нужные обороты мотор, машина упруго скользит над перелесками и оврагами, степными балками, пересохшими речушками. Наконец - дорога! По ней, поднимая гряду пыли, движется колонна автоцистерн.
Бензозаправщики!.. Значит, где-то поблизости должна быть и колонна танков.
- Алексей, смотри в оба! Что заметишь - докладывай!
- Есть, докладывать, командир! - отозвался Рыжов.
Алимкин подбирает штурвал, чуть увеличивает газ. Но высоко подниматься нельзя, им нужно продержаться как можно дольше незамеченными. А что увидишь с бреющего полета?
Летчик набирает сто метров - не много и не мало. Внизу серебристой лентой промелькнула Ворскла. "Надо идти вдоль реки, - решил Иван. - По переправе можно определить, откуда и куда движется техника".