Во второй половине марта 1223 г. князья разъехались по своим городам и стали готовиться к войне. Уже в начале апреля многие из них собрали свои дружины. Князей можно поделить на три основные группы, но в целом главную роль играли, конечно, многочисленные Ростиславичи. Киевскую землю представлял великий князь Мстислав Романович, его сын Всеволод и двоюродный брат Владимир Рюрикович. С ними же были зятья: князья Андрей (вероятно, туровский) и Александр (князь дубовицкий). Вторую группу составляли Ольговичи во главе с черниговским князем Мстиславом Святославичем, которого сопровождали его сын Василько, курский князь Олег, воины из Новгорода-Северского, Путивля, Козельска и других городов Северской земли. Третья, наиболее многочисленная и хорошо вооруженная группа представляла Галицкое и Волынское княжества. Возглавлял ее инициатор создания коалиции Мстислав Удатный (сам из Ростиславичей). Отборную дружину вел волынский князь, зять Мстислава, Данило Романович, луцкий князь Мстислав Ярославич и другие. В целом, в походе приняли участие войска пяти южных ("украинских") княжеств. Под нажимом двух Мстиславов – киевского и галицкого – прислал войско Смоленск, родовая колыбель семьи Ростиславичей. Владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович присоединиться к альянсу отказался. Правда, он выслал отряд под командованием своего племянника, ростовского князя Василька, но поспеть к битве эта дружина не сумела.
Земли бывшей единой Киевской Руси все больше и больше отдалялись друг от друга. Западные княжества (будущая Беларусь) и Новгород со Псковом были все более обеспокоены экспансией немцев, датчан и шведов в Прибалтике (в 1201 г. немцами была основана Рига, в 1219-м датчане захватили Таллинн (тогда Ревель) и необычайным усилением язычников-литовцев. Северо-восточные княжества (ядро будущей России) вели жесточайшую борьбу с Волжской Булгарией (кстати, до сих пор самым северным в мире независимым исламским земледельческим государством – ныне территория Татарстана, Чувашии, Ульяновской и Самарской областей) за гегемонию среди угро-финских племен Поволжья и контроль над волжским водным путем. Булгары совершили набег на Великий Устюг, но зато после удачного вмешательства в междоусобную войну мордовских племен на стороне племени мокша (булгары поддержали племя эрзя), в 1221 г. на месте разрушенной мордовской крепости был построен главный оплот будущей России на Верхней Волге – Нижний Новгород. Впрочем, сил, выставленных южными Рюриковичами, было более чем достаточно.
Не последнюю роль в этом сыграла и довольно благоприятная международная обстановка. После смерти Ярослава Мудрого и вплоть до монгольского нашествия львиная доля всех известных войн и конфликтов Киевской Руси приходится на собственно княжеские междоусобицы. "Злые соседи" обычно участвовали в них даже не как самодостаточная сила, а как союзники одной из сторон. В сущности, история средневековой христианской Европы, где все монархи в той или иной степени приходились друг другу родственниками, представляет собой, скорее, борьбу между феодальными династиями за "наследство", чем "межнациональные" государственные распри в современном понимании. Конечно, имел место и племенной, и религиозный "патриотизм", но молодые европейские нации, вышедшие на историческую арену после Великого переселения народов, только начинали формироваться.
В понимании Рюриковичей, Русская земля – это, в первую очередь, общее наследство, на которое имеют право все члены династии, а не какое-то национальное образование. Этот факт в значительной мере и определял всю внешнюю политику древнерусских княжеств. Посягательства любого Рюриковича на "не свое" княжество или даже на стольный Киев могло осуждаться, но в целом признавалось вполне допустимым. В то же время об истреблении рода соперника не могло быть и речи. Хотя в XIII в. многие князья имели разве что общего прапрадеда, в общественном мнении все они считались близкими родственниками – "братьями" при равноправном статусе, "отцом" и "сыном" в случае вассальной зависимости. На поле брани князь не считался неприкасаемой особой, но казнить его, убивать из-за угла, а тем более уничтожать его потомство запрещалось. Недаром первыми святыми Киевской Руси стали именно жертвы "братоубийства" – князья Борис и Глеб, в общем-то, ничем не проявившие себя как христианские подвижники, а не их "равноапостольный" отец Владимир Великий, убивший (еще будучи язычником) старшего брата.
С другой стороны, Рюриковичам было абсолютно чужда династическая экспансия. У соседнего государства могли отобрать часть территории, посадить в нем на трон марионеточного правителя, но ни одной попытки захватить соседнее государство целиком или посадить в нем представителя "племени Володимерова" история Киевской Руси не знает. Стоит отметить, что и соседи подобных попыток не предпринимали (случай с вокняжением в Галиче венгерского королевича – результат сугубо внутренней борьбы боярских партий, да и закончилось это для иноземного претендента неудачно). Конечно, все это касается только отношений Руси с ее христианскими соседями. В войнах с языческими племенами о какой-то морали, даже в ее средневековом понимании, не могло быть и речи. С точки зрения церкви, борьба с "идолопоклонниками", захват и колонизация их земель – вещь не просто нужная, а обязательная для христианского монарха. Конечно, политическая реальность вносила свои коррективы и сюда. Если со слабыми и не особо воинственными угро-финскими племенами особенно не церемонились, то с другими "погаными" – половцами – приходилось считаться. С кочевниками заключали мир (иногда с обменом заложниками), вступали в военные союзы против родственников и христианских соседей и даже женились на дочерях их ханов (при условии крещения).
Можно не сомневаться, что не будь постоянной "подпитки" восточно-европейских половцев свежими, приходящими из-за Волги ордами, они бы довольно быстро осели, крестились и ассимилировались. В любом случае союз с половцами против монголов выглядит вполне естественным и закономерным. Занявшие все степное пространство от Дона до Дуная кочевники были основными сухопутными соседями тогдашней Украины-Руси. Кроме них южные княжества имели непосредственную границу, не считая других владений Рюриковичей, с Польшей, Венгрией, балтским племенем ятвягов и племенами влахов – предков современных румын. К моменту битвы на Калке ни один из этих соседей особо серьезной угрозы не представлял. Князья, в первую очередь Мстислав Удатный, не боялись удара в спину и поэтому выставили столь крупное для средневековья войско.
Западные соседи Руси переживали тогда не лучшие времена. Начнем с Польши – по большому счету, основного европейского партнера и противника Киевской Руси на протяжении всей ее истории. После окончательной утраты Причерноморья именно с этой страной Русь поддерживала наиболее тесные экономические, политические и династические связи. Впрочем, как и в случае с Киевской Русью, к моменту битвы на Калке уместнее говорить об отдельных польских княжествах, а не едином государстве. И так же как на Руси, помимо племенного единства, княжества эти объединялись общей династией. Легендарным предком всех польских князей считался простой крестьянин (или колесник) Пяст. Первым исторически достоверным польским князем считается Мешко (Мечислав) I, сын легендарного Земомысла, которому было суждено сыграть роль польского князя Владимира.
Благодаря своему географическому положению польские земли не имели проблем с Великой степью, но находились в более тяжелом экономическом, политическом и культурном окружении, чем Русь. Польша была отделена от Германии племенами агрессивных лабских славян-язычников (они занимали территорию, приблизительно соответствовавшую территории бывшей ГДР, исключая Тюрингию), торговля на Балтике и даже судоходство по Висле полностью контролировались викингами, наиболее культурным соседом молодого государства была Чехия, принявшая христианство на 90 лет раньше. В 965 г. Мешко женился на дочери чешского князя Домбровке (Добраве) и через год крестился. Некоторые исследователи утверждают, что это был даже греческий обряд – в Чехии в это время шла борьба между сторонниками Рима и Константинополя (на ее территории в свое время учили св. Кирилл и Мефодий). И только следующий брак Мешко с дочерью Дитриха, маркграфа Нордмарка, окончательно склонил польское христианство на сторону Рима. Впрочем, следует учитывать, что разделение церквей в это время еще не носило столь принципиального характера.
Со следующего польского князя Болеслава Храброго начинается эра теснейших контактов Руси и Польши. После завоеваний Владимира Великого страны стали соседями, а этническая и культурная близость двух народов только способствовала междинастическим и просто человеческим связям. В летописях мы имеем дело с "ляхами" и "лядской землей" – названия, которые происходят от этнонимы "лендзяне" (самое восточное польское племя). Болеслав, воевавший с Русью за Червенские города (ныне пограничье Польши, Украины и Беларуси), выдал свою дочь за Свято-полка Окаянного, а дочь Владимира Мария-Добронега вышла в 1041 г. за внука Болеслава, князя Казимира Обновителя. Заклятый враг Святополка Ярослав Мудрый, отомстив полякам за поддержку брата, женил своего старшего сына Изяслава на сестре того же Казимира, Гертруде-Елизавете.