Недалеко от дома вдовы улица делает крутой поворот. Справа за густыми вербами весь в зелени небольшой пруд, или, вернее, затока, образовавшаяся от талого снега и воды, сбегающей сюда с мелководной речки Устьи.
В стоячей заводи с радостным гоготанием ныряют утки, на протоке белыми эскадрами плавают гуси. Несколько подростков молотят босыми ногами мутную воду у берега, плетеной корзиной процеживая взбаламученную жижу. Время от времени в корзину попадаются маленькие линьки и щурята. Пацаны с визгом выбрасывают их на траву и перекладывают в сумку от противогаза.
- На уху пригласите? - продравшись сквозь лозу, Костерной подходит к ребятам.
Веселье затихает. Подростки настороженно смотрят на вооруженных солдат. С чем пожаловали они в деревню? И солдаты явно неуютно чувствуют себя под взглядами детей. Ефрейтор Алимов, самый молодой среди патруля, достает из кармана несколько карамелек и протягивает наугад мальчишкам. Те переглядываются и выходят из воды.
- Ну так как, приглашаете на уху? - опять спрашивает Костерной.
- Приходьте, - отвечает за всей старшой. - Только у нас соли нема.
- Это мы исправим, - Костерной присаживается на корточки, разглядывает рыбу. - Попросим соли у старшины. Напишем ему записку.
- У меня карандаш есть, - говорит с ног до головы заляпанный тиной малец, - и резинка.
Порывшись в карманах, он достал огрызок карандаша и ученическую резинку. Костерной увидел сразу: на одной ее стороне искусно ножом вырезан трезуб. Не подавая вида, капитан пишет записку старшине, сразу читая запись ребятам: "Выдать соли, хлеба и пару банок свиной тушенки".
- Тушенку в уху не кладут, - хохочут пацаны.
- Это мы на тот случай, если ухи на всех не хватит!
- Хватит, мы еще рыбы наловим.
- Ну, тогда посылайте гонца к нашему старшине. Он возле машин на площади. - Костерной поднимается и как бы между прочим спрашивает: - Кто это так ловко режет на резине?
- Если вам нравится, берите, - простодушно скалятся мальцы. - Нам еще немой даст.
- А где живет ваш немой?
- В конце села за ветлами большой дом под красной черепицей, - тычут пальцами в нужную сторону пацаны. - Только стучите сильнее, у него мать-старуха тоже глухая.
Дом действительно имел внушительные размеры. Огорожен добротным частоколом. На колодце, на каменном погребе пудовые замки. Двери сараев и клуни держит крепкий дубовый брус. Не любят в доме чужого догляда.
Солдаты стучат в дверь, но им никто не открывает. Сержант бьет прикладом в ставни.
Через минуту за дверью послышался шорох, скрипнул засов. В дверном проеме показалась старуха лет восьмидесяти.
- Кого трэба? - Ее выцветшие глаза слезились.
Сержант отстраняет ее плечом и первым входит в дом. За ним быстро проходят остальные. Старуха крестится и охает.
В просторной кухне русская печь, большой стол покрыт вышитой скатертью, на широкой лавке полосатое домотканое рядно. В углу обвешанные рушниками образа. Пахнет хлебом и самогоном с чесноком.
- Бабуся, - зовет Костерной. - Будем делать у вас обыск.
- Чего искать-то у старого человека? - Старуха снова крестится.
Но обыск уже начался. По знаку капитана маленький юркий татарин Рустамов отодвигает металлическую заслонку в печи и головой лезет внутрь, простукивает там камни.
Алимов пробует открыть массивный шкаф в горнице. Дверцы заперты.
- Где ключ? - спрашивает у хозяйки.
- У сына, - пятится та из комнаты.
- А сын где? - спрашивает Алимов, ковыряясь в замке.
- В селе где-то…
- Сейчас откроем, товарищ капитан, - улыбается Алимов. - На гражданке и не такие приходилось откупоривать.
- Матка боска ченстоховска, - шепчет старуха.
- Не беспокойся, мамаша! Будет цел ваш шкафчик!
Створки шкафа распахиваются, и одновременно оттуда гремят выстрелы В ответ автоматные очереди. Из шкафа вываливаются два тела. А на полу, зажав ладонями живот, корчится Алимов.
- Невесело. - Ченцов первый раз прервал рассказ Костерного. - Еще одна жизнь на нашей, капитан, с тобой совести. Трупы опознали?
- Труп один. Второй бандит в госпитале. Врач говорит, будет жить.
- Допросил?
- Там у него уже Медведев.
- Добре. Ну, а дальше что было?
- Потом мне доложили, что слышали перестрелку за мельницей. Я выехал туда. Вот тут-то и началось самое интересное…
Прочесали лес перед мостом, результатов никаких. Перебрались за реку. И почти тут же наткнулись на застреленного мальчика, а чуть дальше подобрали труп молодого парня, по всем приметам - боевкаря из банды. Убит из немецкого автомата. Документов, конечно, и свидетелей никаких. Единственное, что установили: в момент гибели бандит находился или на повозке или возле нее. Куда делась или кто забрал - понятно. А вот кто и зачем стрелял - вопрос. Наших в том районе не было. Выходит, бандит застрелил бандита? И бросил труп на дороге? Тоже не очень-то похоже на действительность. Мальчонка-пастушок скорее всего пострадал случайно.
Решили устроить засаду. Никого. А тут, ближе к вечеру, фельдшерица из Здолбицы, Сокольчук, подкатила. Говорит, на вызов к больному леснику едет. Я сразу сержанта Подоляна с отделением за ней следом посылаю: взять усадьбу в кольцо и держать ухо востро. Как чуял, что не простой это вызов. Сокольчук давно у меня на примете была. И капитан Смолин видел ее в станционном буфете. Больно она охоча стала на дружбу с его кралей. Кстати, я бы проверил, не здесь ли ключик к секрету об утечке информации из одного интересного учреждения?
- Не отвлекайтесь! - Ченцов нарочито сухо пресек намек Костерного, хотя сам уже думал об этом.
Подполковник не любил обсуждать с другими то, чего сам еще до конца не понял и в чем не определил своей позиции.
Но капитан Ченцова понял по-своему.
- Есть не отвлекаться! - и подобравшись, начал коротко пересказывать события дальше. - Оцепили лесничество, произвели обыск. Кроме лесника Пташека и Сокольчук, в усадьбе никого не было. В клуне на сеновале сержант Подолян обнаружил окровавленную офицерскую гимнастерку с приколотыми двумя орденами Красной Звезды и полным комплектом документов в кармане.
- Боярчук? - начальник районного отдела МГБ аж привстал со стула.
- Так точно, старший лейтенант Боярчук, - не моргнув глазом, подтвердил Костерной и выложил на стол удостоверение личности и комсомольский билет пропавшего офицера.
- Тка ак, Иван Петрович! - Ченцов встал и взял в руки документы Бориса. - С гобой не соскучишься! Может быть, ты и Боярчука нашел?
- Чего нет, того нет. Все перерыли, все перетряхнули.
- Что показал Пташек?
- Божится, сукин сын, что в глаза никого не видел.
- И ты поверил?
- Как же, пусть карман держит шире. Сын у него - связным в банде, это я точно знаю.
- Засаду оставил?
- Бесполезно. У них наверняка существует система предупреждений об опасности. Кое-чему они хорошо научились у партизан.
- Тогда едем.
- Куда?
- В лесничество. Если Боярчука убили, то захоронили где-то поблизости. Если оставили живым, значит, увели в банду.
- И подбросили нам гимнастерку с документами?
- То есть…
- Не знаю пока, но думаю, гимнастерку нам оставили не случайно.
- Дал нам знак и заодно избавился от документов?
- Слишком тонкая игра для дивизионного разведчика.
- А вдруг?
- Чересчур много других "но"!
Ченцов еще раз перелистал документы Бориса, словно хотел прочесть что-то новое. Мысль о том, что Боярчук имеет реальный шанс выйти на след банды, поглощала пока все остальные, такой уж она была желанной. Но Костерной прав: слишком много неясного в этом эпизоде. "Эпизоде!" - Ченцов усмехнулся про себя: "Как же, уже оформил дело и прорабатывает эпизоды! А того, кто дело закрутил, нет как не было".
- Считаю, Пташека надо арестовать в любом случае. - Ченцов убрал наконец документы в сейф. - Тогда Боярчук сможет безбоязненно ссылаться на лесника.
- А Сокольчук?
- С этой дамочкой я поработаю сам, - и тут же по внутренней связи попросил: - Фельдшера Сокольчук Степаниду…
- Васильевну, - подсказал Костерной.
- Васильевну из села Здолбицы пригласите вечером в отдел на беседу, ну, скажем, на предмет необходимости строгого учета и хранения медикаментов в сельских медпунктах. А для пользы дела и из других сел медработников пригласите. Пусть с ними капитан Смолин побеседует.
- К какому часу доставить? - уточнил дежурный.
- Не доставить, а пригласить, да не самим, а через председателей сельсоветов. Время… - Ченцов посмотрел на часы, спросил Костерного: - К пяти, я думаю, управимся?
- Если не заставите перекапывать всю усадьбу…
- Пригласите к восемнадцати ноль-ноль, - приказал Ченцов.
- Есть! - аппарат щелкнул и отключился.
Ченцов проверил свой пистолет, повертел в руках, будто думая, куда бы его положить, но сунул, откуда и вынул, в карман широких галифе. Костерной при этом демонстративно отвернулся к окну: при нем неразлучно находился автомат. В другое оружие он не верил.
Вышли на крыльцо. Ченцов пригласил капитана в свою "эмку", хотелось поговорить по дороге о Боярчуке. Но Костерной службу знал твердо.
- Вместе нас и пришьют, коли на засаду напоремся, - извиняясь, напомнил он подполковнику прописную истину солдата. - Я впереди на своем грузовике поеду. Лейтенант Петров позади.
И, пожав плечами в ответ на ухмылку Ченцова, добавил:
- Как сами учили, Василий Васильевич!