Заметив человека с автоматом, незнакомец перестал работать и не отрывал испуганного взгляда от летчика.
- Здравствуйте! - произнес Карлов.
- Здравия желаем, - с заискивающей улыбкой ответил незнакомец. Молодое лицо его покрывала длинная редкая борода, испуганные глаза бегали по сторонам. Эти глаза поразили Георгия. Какая-то обреченность сквозила во взгляде парня, которому на вид было лет двадцать.
- Ты кто же будешь? - спросил Карлов, вглядываясь в его лицо.
- Окруженцы мы, - нерешительно ответил бородатый парень. - Часть нашу в прошлом году разбили. Кто убит, кто в плен сдался, а кто по станицам попрятался. Работаем понемногу за кусок хлеба.
- Значит, устроился? А ведь русский небось?
Парень потупил голову.
- Вы летчик? - спросил он в свою очередь.
- Был летчик, а сейчас вот как ты... вроде окруженец, - усмехнулся Георгий. - Только я за кусок хлеба не продамся. К своим пробираться буду.
- В этом-то обмундировании? Как раз до первой станицы дойдете, а там полицаи сцапают... Подайтесь к нам. В станицу отвезу, - неожиданно предложил парень. И заторопился: - Я вас в сарае спрячу. Какую-нибудь поддевку да валенцы на ваши меха выменяем.
- Далеко это отсюда? Немцев там нет?
- Немцев сейчас нет, а до станицы километров восемь будет.
- А не выдашь ты меня?
- Да бог с вами. Я сам-то до лета дотянуть хочу, а там и домой махну. Сказывают, немцы к лету до Урала дойдут.
- Держи карман шире! - рассердился Георгий. - Как бы к лету немцам за Днепром не оказаться.
- Да ну!.. - удивленно протянул парень.
- Вот тебе и ну. Вложили им уже на Волге за мое почтение. Тебя как зовут-то?
- Пузанком зовут. Кличка такая.
- Кличка незавидная...
- А я не обидчивый. С малолетства еще за большой живот эта кличка пристала.
Георгий задумался. Для большей безопасности ему, конечно, нужна была гражданская одежда. Окруженец своей бесхитростной простотой внушал некоторое доверие.
- Ладно, - Георгий махнул рукой, - если предашь, первая пуля тебе достанется.
- Да вы не бойтесь. Я честно. Спрячу, а потом Надежду Ивановну пришлю...
- Кто такая - твоя Надежда Ивановна? - насторожился Георгий.
- Она не моя, она ничейная. С Ленинграда, из блокады, значит, привезенная. Лезьте на воз, я вас сеном прикрою.
Карлов попытался залезть наверх и не смог. Он прижал к груди ноющую ладонь. Лоб покрыла испарина.
- Давайте помогу, - сказал Пузанок.
Парень подставил спину, Георгий вскарабкался на нее, потом на сено и лег, положив перед собой автомат. Пузанок забросал его сеном и перетянул воз веревками.
- Но, пошла! - парень причмокнул, дернул вожжи. Лошадь, проваливаясь в снег, тяжело потащила сани. Вскоре выбрались на проезжую дорогу. Парень забрался на верх воза.
- А как твое настоящее имя, Пузанок? - послышался из-под сена голос Георгия.
- Да ладно, зовите, как все, - Пузанок. Я уже привык так, - неохотно ответил окруженец. - Не разговаривайте только, а то кто-то навстречу едет.
Георгий прислушался: приближались частые удары копыт. Вот застучали рядом, вот замедлились, вот... Нет, проскочили мимо.
Дальше ехали молча. Наконец где-то рядом залаяла собака. Запахло кизяком и дымом. Лошадь остановилась.
- Пузанок приехал! - раздался мужской голос. - Эй, Надежда Ивановна! Помоги ему сено перекидать. Подъезжай, Пузанок, к сараю, - повелительным тоном сказал тот же человек. - Я пока к соседу зайду.
Лошадь тронула воз вперед. Пузанок сбросил с Карлова большую охапку сена.
- Вылезайте! Никого нет. Прыгайте в сарай, - зашептал он. - А теперь лезьте туда, - он махнул рукой на чердак, к которому была приставлена лестница. Быстро забравшись, Карлов огляделся: тут было немного сена, валялся рваный хомут, вожжи, торчали оглобли.
- Укладывайте скорей. - У края настила выросла копна сена.
- Пузанок! С кем это ты разговариваешь? - послышалось снизу.
- Надежда Ивановна, никому не скажете? - шепотом спросил парень.
- А что случилось?
- Я русского летчика нашел, сюда привез прятать.
Карлова резанули эти слова "русского летчика". "Почему парень не сказал "нашего летчика". Почему?"
- Где он? - слабо вскрикнула женщина.
- Там!
Заскрипела лестница. Георгий увидел встревоженное лицо с большими скорбными глазами. Женщина влезла на чердак и бросилась к летчику.
- Родненький мой. - Она обняла его. - Наконец-то хоть одного увидела! Как там наши? Скоро ли придут?
- Скоро, скоро придут, - ответил Карлов, взволнованно. - До этих мест километров восемьдесят осталось. Через неделю будут здесь.
- Пузанок! Ты пока сваливай с саней, а как хозяин покажется, сюда подавать будешь, - негромко сказала Надежда Ивановна.
- Каким ветром вас сюда занесло? - снова обратилась она к летчику.
Карлов коротко рассказал, кто он такой и. как очутился здесь.
- Мне бы вот одежду гражданскую раздобыть. Дня за три добрался бы до своих.
- Что-нибудь придумаем.
Женщина смотрела на Карлова своими выплаканными глазами.
- А вы сами-то откуда, Надежда Ивановна?
- Из Ленинграда. Муж погиб на фронте в самом начале войны. А меня зимой сорок второго года эвакуировали из Ленинграда "дорогой жизни". Через Ладожское озеро... Сын у меня там погиб, Сашенька. Пять лет ему как раз перед этим исполнилось. - На минуту она замолчала. Задергались уголки губ. - Два "мессершмитта"... Видели, наверное, что женщины с детьми едут, и все равно стали обстреливать колонну. Первый раз обстреляли - пронесло мимо меня несчастье. А во второй раз... Ведь я его своим телом прикрыла. Только головку он высунул... И прямо в голову... - Она зажала лицо руками.
Георгий стиснул кулаки, застонал сквозь зубы.
- Что с вами? - встревожилась женщина.
- Нет, ничего... Бить негодяев надо, а я вот сижу...
- Эй, Надежда Ивановна! Принимайте, - крикнул Пузанок, и над навесом взметнулась охапка сена.
- Хозяин идет, - шепотом сказала женщина. - Садитесь сюда в угол, я вас прикрою.
Георгий удивился, с какой легкостью подняла она большую кипу сена.
- Натренировалась уже, - ответила Надежда Ивановна на его недоумевающий взгляд.
- Прошел в дом, - послышался снизу шепот.
С помощью Георгия она перетаскала сено и устроила удобное убежище.
- Ну, располагайтесь поуютнее, а мы в дом пойдем.
- А Пузанок не выдаст? - неожиданно спросил Карлов.
- Нет, что вы! Он сам несчастный.
- Почему же он назвал меня русским летчиком?
Надежда Ивановна смутилась.
- Это по привычке. Здесь почти все жители делят воюющие стороны на немцев и русских. К тому же русских здесь мало, в основном калмыки.
- А вы давно уже тут, Надежда Ивановна?
- Почти год... Когда убили Сашеньку, хотела немедленно идти на фронт. А потом увидела девочку. Ее не могли оторвать от убитой матери. Я уговорила маленькую, взяла с собой. У меня не хватило сил оставить ее и уйти на фронт... Нас с Лизой привезли сюда, в эту станицу. Я сняла комнату у нашего хозяина. А через несколько месяцев пришли немцы.
На дворе быстро сгущались сумерки.
- Скоро вы там? - негромко спросил Пузанок.
- Сейчас, сейчас! Попозже я коров поить приду, принесу вам поесть. - Она сняла рукавицу и протянула Карлову свою маленькую огрубевшую руку. - Я на радостях, что вас встретила, забыла даже имя спросить.
- Георгий меня зовут. Георгий Сергеевич, - сказал он, с благодарностью пожимая ей руку.
Было уже совсем темно. Георгий вынул начатую банку и доел сгущенное молоко. Захотелось пить. Он проделал в соломенной крыше дыру, достал немного снега, с жадностью принялся его сосать.
Холода он не чувствовал: верблюжий свитер, собачьи унты и меховой комбинезон надежно согревали его. Боль в раненой руке начала затихать, но зато разболелась голова. Будто тисками сдавило лоб.
Георгий полез в карман за кисетом. Табаку осталось совсем немного.
Вспомнился недавний случай. Георгий узнал, что Семенюк выменивает свой табак у товарищей на шоколадные драже "Кола", которые выдавались летчикам как средство от утомляемости.
Карлов тогда наедине крепко поговорил с Семенюком. Тот заупрямился было, но, пристыженный командиром эскадрильи, поклялся бросить такой обмен.
В тот же день, придя в общежитие, Георгий достал из-под матраца парашютную сумку и предложил летчикам высыпать в нее весь паек табака, а по мере надобности брать оттуда. Летчикам эта затея понравилась, и с тех пор в эскадрилье Карлова, да и в других эскадрильях появился "общий котел".
Георгий на ощупь свернул "козью ножку". Но закурить не решился: малейшая вспышка света могла выдать его. Он подержал губами незажженную самокрутку и бережно спрятал ее обратно в кисет.
"Семенюк и Архипов наверняка рассказали, что произошло вчера вечером, - подумал он. - Интересно, узнал ли об этом Емельянов? Если узнал, ругает меня на чем свет стоит".
Карлов не жалел о том, что полетел на задание с простреленной рукой. Рана не мешала пилотировать самолет. То, что его штурмовик оказался подбитым, было чистой случайностью.