Наконец мы прибыли в деревню и стали на отдых. Скинули мундиры, помылись у колодца.
- В ружье! С вещами! - закричал лейтенант.
Я торопливо напялил на себя рубашку и мундир и подпоясался кое-как.
- Что случилось, господин лейтенант? - спросил Эрнст.
- Французы у нас за спиной. Смотрите туда!
Дорогу, по которой мы прошли, поливали шрапнелью.
Отставшие мчались в поле.
Мы зашагали назад, наискось пересекая луг.
Тст! Тст! - дважды просвистела над нами шрапнель. Слева от нас, впереди стояли две походные кухни. Внезапно над лугом поднялось черное облако.
Храмм! - страшно громыхнуло следом.
И тут же рядом поднялось еще одно облако.
- Это гранаты, - сказал лейтенант. - Вашему взводу рассыпаться в цепь! Где залегли французы, я сам не знаю.
Мы выполнили команду. Я со своим отделением оказался на левом фланге.
Стали подыматься вверх по склону луга. Впереди - синее небо. Пули свистели над самой головой.
- Вперед, марш, марш! - командовал Эрнст.
Я пробежал несколько шагов, увидел, что люди уже больше не могут, и умерил свою прыть. Слева показалась полоска молодого ельника. Там пули ударялись о стволы деревьев. Мы крались мимо.
- Они сидят там, на деревьях! - крикнул кто-то.
Все вскинули винтовки, и пошла бессмысленная пальба по верхушкам деревьев. Двое-трое стреляли с колена, другие - лежа.
- Там же никого нет! - крикнул я.
Они продолжали палить.
- Прекратить огонь! - заорал я.
- Прекратить огонь! - заорал Ламм.
Послушались.
- Да вы поглядите туда! - в бешенстве кричал я. - Никого же там нет - на деревьях! Постыдились бы так терять голову! Вперед, марш!
Встали, пошли вперед.
Из-за этой задержки взвод разбрелся. Со мной осталась теперь, пожалуй, его левая половина. Эрнст с другой половиной взвода исчез.
Зз! Зз! - все ближе свистели пули.
Шш-прамм! - рвались гранаты у нас за спиной. Пригнулись, вот-вот достигнем высотки.
Справа на возвышенности стояло орудие. Канониры подтаскивали снаряды, вели огонь.
Брамм! Брамм! Кругом черные облака разрывов. Одного из наших отнесло назад.
Впереди кто-то крикнул:
- Не лезьте! Мы и так тут лежим друг за другом в три ряда!
Зз! Зз! Пренг, памм! Раммсс! - гремело, шипело, жужжало вокруг. Французы, должно быть, залегли возле самой высотки.
- Ложись! - зарывал я и плюхнулся на землю. Справа и впереди сплошь лежали вповалку. А что слева - я видеть не мог. Там был откос. Но вроде слева было поспокойнее.
- Перебегайте влево! - крикнул я сквозь этот грохот. Приподнялся и, пригнувшись, стал передвигаться влево. Цише - впереди меня. Остальные лежали.
- Всем влево! - скомандовал я.
Подтягивались - один, другой… Через несколько шагов мы выбрались из-под бешеного огня. Я повел их еще чуть левее. Потом мы повернули вперед. Там был совершенно пустой луг, справа деревня, она горела. Похоже, мы подошли к французам с фланга. Впереди, в долине, змеился среди ив ручей.
Зз! Зз! - вдруг зашипело впереди. Те, что залегли там, на высоком берегу ручья, казались отсюда мишенями на фоне неба.
- Занять позицию! Там, на берегу, стрелки. Прицел шестьсот! Огонь!
Я прицелился. Мишени на том берегу находились в прорези прицела, прямо как на учебном плацу.
Пули ложились передо мной в траву!
Я спустил курок. Должен был попасть, если прицел выбран правильно. Жаркая перестрелка вокруг. Просвистело над правым ухом.
Я прицелился снова. Моя мишень стала вдруг расти. Я выстрелил.
- Они отходят! - закричал я.
Мы палили им вслед как осатанелые. Один за другим они исчезали вдали.
- Вперед, марш! - скомандовал я. - Нужно их догнать.
Мы перелезли через изгородь для скота и спустились к ручью. Там, в воде, ничком лежал солдат в красных штанах. На том берегу - раненые и убитые французы.
Я перепрыгнул через ручей. Сбоку от меня кто-то черпал рукой воду и пил.
Позади затрещали винтовочные выстрелы. Рядом со мной шагал горнист Киндер.
- Труби, - сказал я ему, - чтоб наши не стреляли своим в спину!
- Что трубить? - спросил он.
- Что хочешь!
Он сыграл вечернюю зорю. Справа раздался выстрел. Оттуда, по ниве, шагали навстречу нам французы.
- Справа! - крикнул я. - Прицел четыреста! Огонь!
Я плюхнулся на землю и стал палить как бешеный.
Французы были примерно в полутораста шагах от нас. Рядом тоже палили. Впереди один свалился в хлеба. Другой вскинул винтовку и, стоя, выстрелил в нас. Они шли из горящей деревни. Мы оказались у них с фланга.
Один за другим ныряли они в хлеба. Наверняка не во всех попало. Мало-помалу я поостыл и стал целиться точнее.
Из деревни справа вышел офицер; он шел в полный рост. И упал в хлеба. Больше никого не было видно.
Я встал и увидел, как позади нас у ручья немецкие солдаты, стоя, стреляли в раненых. Я бросился туда. Это были солдаты из четвертой роты.
- Что вы делаете! - закричал я.
- Эти собаки стреляли в нас сзади! - злобно сказал один.
- И Рёле, лейтенанта нашего, они закололи в деревне, когда он лежал там раненый!
Я вернулся к своим. Их осталось всего шесть человек, среди них двое из других рот. Надо ли нам еще лезть вперед?
Подошел капитан-командир четвертой роты.
- Вы должны занять высотку впереди!
Мы полезли наверх. Ноги у меня вдруг отяжелели, и заломило плечо от непрерывной стрельбы.
На высотке, с которой нас раньше обстреливали французы, лежал черномазый в белых шароварах.
Перед нами простирались хлебные ноля. Французский отряд сгрудился там вокруг чего-то.
- По французам! Огонь!
Они бросились врассыпную. Я полез в подсумок за патронами, чтобы перезарядить. Патронов не было. В другом подсумке тоже. А обе ленты, висевшие на шее, я выбросил еще раньше, все расстреляв. Итого, значит, двести сорок патронов я пустил в ход! Да, как тут не заболеть плечу!
Солнце скрылось справа за холмы. Но все еще парило.
Подошел посыльный.
- Вам приказ: вернуться в расположение батальона.
Мы перекинули винтовки через плечо. На лугу лежали раненые. Один ковылял, и Цише подхватил его под локоть.
Французский офицер - невысокий, толстый - лежал в траве и стонал. Я хотел поглядеть, куда он ранен, но француз отмахнулся. Все же я расстегнул на нем мундир. Из правого бедра, как из водопроводной трубы, хлестала кровь. Я вытащил перевязочный пакет из кармана и сделал перевязку. Правый рукав у меня при этом пропитался кровью почти до локтя. Верно, глупо было при такой потере крови бинтовать его. Кто-то сунул ему фляжку. Он отпихнул ее.
- Думаешь, мы тебя отравим? - сказал тот и приложил ему фляжку ко рту. Француз стал жадно пить.
Тем временем остальные уже подобрали многих наших раненых. Я взялся вместе с другими за плащ-палатку, в которой кто-то стонал.
Подошли к ручью. На берегу сидели французы и жестами умоляли нас взять их с собой. Один тыкал пальцем в свою сумку для хлеба и разводил руками - нечего, мол, есть.
- У нас у самих нет хлеба. И взять вас с собой мы не можем, разве не ясно.
Быстро темнело. А в деревне полыхали пожары. Мы шли деревней. Там, куда ни глянь, лежали убитые. Вот на немецком офицере лежит какой-то алжирец. Раненый, которого мы несли в плащ-палатке, стонал при каждом нашем шаге.
Мы спустились в долину. Там расположилась наша походная кухня. Возле нее - Фабиан с Эрнстом и ротным фельдфебелем. На доске перед ними стояли алюминиевые тарелки, и они дули на горячие ложки. Эрнст увидел меня.
- Скольких вы привели?
- Четырех из нашей роты, господин фельдфебель.
- Не хватает ста человек, - сказал Фабиан. - Но, должно быть, много отстало на марше.
Я направился к взводу. Судя по ружейным пирамидам, в нем оставалось всего человек тридцать.
- Кто-нибудь видел Сокровище? - спросил я.
- Он убит. Пулей в голову, там, наверху.
- А Ламм?
- Его я не видел.
Я отстегнул котелок и зашагал к походной кухне.
- Вольноопределяющийся Ламм просил вам кланяться, - сказал фельдфебель.
- Он ранен?
- Да, и довольно тяжело. Навылет в обе руки и ноги, и к тому же ему досталось еще прикладом по голове. Вид у него просто жуткий.
Только я покончил с едой, как меня позвал Эрнст. Он сидел в траве на плащ-палатке, в руках у него была фляжка. Возле стояли два командира отделений.
- Садитесь-ка все сюда. Нам придется заново поделить взвод. Кружки у вас с собой? У Ренна останется его первое отделение.
Он разлил по кружкам красное вино.
Подошел Фабиан с фельдфебелем, оба присели к нам.
- Сегодня мы потеряли свыше двадцати офицеров в нашем полку, - сказал Фабиан; голос его звучал словно издалека.
Я маленькими глотками пил вино. Оно было холодное и терпкое.
- И Сокровище тоже погиб, - сказал фельдфебель.
- Он ведь был вашим другом, Ренн, - сказал Фабиан.
Мы распили всю фляжку.
- Спокойной ночи! - сказал лейтенант и встал.
И мы тоже пошли спать.