Солнце скрылось за деревьями. Лес затянуло черной рваной пеленой тумана. Снова рысью промчалась артиллерия, оглушая грохотом металла. Лошади в сумраке казались движущимися глыбами.
Впереди внезапно остановились. Мы натолкнулись на передних и тоже стали. Присесть в темноте на землю не получалось - так зажало нас между лошадьми и повозками.
- Попить есть? - спросил Сокровище, еле ворочая языком.
Я отстегнул фляжку, подал ему. Потом и сам попил. Вода была теплая и какая-то вязкая.
Мы стояли. Кое-кто все же лег или сел. Потом мы двинулись дальше.
Внезапно я налетел на идущего впереди. Опять остановка. Мы опускались на землю, вставали, снова шли.
В лицо мне дохнуло прохладой. Впереди мерцающий красный свет, а вокруг непроглядная тьма. Стена леса раздвинулась. Мы наткнулись на железнодорожные рельсы. Слева показался дом. За ним мы свернули на луг.
- Господа командиры взводов! - тихо позвал лейтенант.
- Господа, мы остановимся на ночлег вблизи расположения французов. Перед нами лишь отдельные посты. Спать будем с винтовкой в руках, огня не зажигать и никакого шума!
Между тем подоспела походная кухня. Наверху, заслоненная подносом, стояла керосиновая лампа.
Нам передали под нашу охрану пленного. Он сидел на круглой куче соломы и как зачарованный поглядывал на походную кухню. Ему было, пожалуй, за тридцать, и уже каждый в роте знал, что у него трое детей, и живет он под Парижем, и что французам осточертело все время бежать. Я подумал: типичный городской обыватель: все знает и ничего не понимает. И вдруг ощутил жгучую ненависть ко всем болтунам - в том числе и к нашим, к тем, кто его обхаживал, лишь бы с ним потрепаться. Он сидел на куче соломы, все это ему нравилось.
Ко мне подошел лейтенант:
- Вам нужно установить связь с соседним полком. Мне необходимо знать, где находятся ближайшие посты.
Я пошел с Цише и Ламмом. Стлался легкий туман, и было сыро. Справа высился лес. На стороне французов, слева, он редел. Где-то неподалеку прогремел винтовочный выстрел. Должно быть, стрелял кто-то из наших часовых.
Мы заметили неподалеку освещенные окна. Оттуда доносился шум. Подойдя ближе, мы увидели перед домом вынесенные оттуда стулья и стол. За столом играли в скат. Из дома неслись громкие голоса.
- Где ближайшая сторожевая застава? - спросил я.
- Здесь, в доме, - буркнул один, продолжая играть.
Я вошел в дом и столкнулся с капитаном.
- Я прислан для установления связи. Требуется выяснить, где расположены ближайшие посты.
- Мне это неизвестно. Узнайте в соседней комнате.
В соседней комнате сидело и стояло много народа, среди них младший фельдфебель; все пили красное вино.
- Я связной. Должен выяснить, где расположены ближайшие посты.
- Наши посты стоят примерно в четырехстах метрах отсюда, вероятно, примыкают к вашим постам. Проверьте сами. - И он продолжил свой рассказ. Собравшиеся смеялись. Я вышел.
- Мы сейчас пойдем вперед к постам. - Возможно, минут десять назад я бы не принял решения так быстро. Мне понравилось, как бодро южные немцы чувствуют себя на войне. Почему же мы все такие угрюмые?
- Шшш, - зашипел Цише и показал вперед и влево. Вспышка - и выстрел прокатился по долине.
Мы подкрались ближе. Там стояли двое.
- В кого вы стреляли?
- Что-то там впереди движется.
Я пытался что-нибудь рассмотреть. В низине горел небольшой костер.
- Что это, французские посты?
- Да, они, видно, очень устали и не смогли продвинуться дальше. Должно быть, разожгли костер, ведь у них нет походной кухни.
Теперь немного левее я увидел сквозь туман еще одно мерцание, покрупнее, но менее отчетливое… Над нами просвистела пуля. Мы повернули назад к дороге. Что-то большое темное двигалось нам навстречу. Оно протяжно мычало.
- Может, подоим корову? - шепнул Ламм.
- Нельзя. Вы что, не слышите, как она мычит?! У нее молоко перегорело. Давно не доена. Только тронете за вымя, она вас, знаете, как лягнет!
- Так что - неужто ничего нельзя сделать?
- Нет, не сегодня-завтра она подохнет. Тут гибнет так весь скот, ведь люди-то бежали.
Я отрапортовал лейтенанту Фабиану.
Тьма-тьмущая, туман и дождь. Рота храпит. Вонь нестерпимая. Я ощупью разыскивал себе место. Вот, похоже, Сокровище. Рядом - свободно, но там, на плащ-палатке, скопилась лужица воды. Верно, Сокровище накрыл палаткой солому, чтобы не намокла. Я протиснулся туда. Под плащ-палаткой лежала моя шинель. Я надел ее и завернулся в плащ-палатку. В правую руку взял винтовку. На чем это мы лежим, почему такая вонища?
Дождь капал мне на веки. Где-то рядом мычала корова. Прогремел выстрел. Капли дождя мешали мне. До сих пор нам везло - дождя не было.
Я повернулся на бок. Теперь дождь капал мне в ухо. Я прикрыл ухо кепи. Ух, какая вонь.
Я проснулся от рева. Корова чуть было не наступила на нас. Бедное животное, страдая от боли, искало помощи у людей.
Один за другим прогремело несколько выстрелов.
Хмурое утро, густой туман. Я немного поворочался. На руку мне потекла вода. Было совсем тихо, и я снова заснул.
Опять проснулся. Различил в тумане Цише: он возился со своей плащ-палаткой. Я поднялся. В складках моей плащ-палатки скопилась вода. Шагов за восемь уже ничего не было видно. От сырости наши вещи стали жесткими и холодными. Поодаль лежала дохлая корова.
- Мы спали во французских отхожих канавах, - буднично сообщил Цише.
В походной кухне мы получили кофе. Пленный француз все еще восседал на своей куче соломы. Нам сидеть не хотелось, и мы ходили взад и вперед.
В одном из домов Цише отыскал для нас местечко. Я сел в углу на пол и заснул.
Загрохотало. Я вскочил. Все суетились.
- В ружье! - слышалось снаружи.
Две шрапнели разорвались над соседним домом. Лошади рванули в сторону, и постромки перепутались. Мы хватали винтовки и вещи.
- Всем взводам развернуться в цепь! - закричал лейтенант.
Ламм побледнел, вид у него был жалкий.
Мы развернулись в цепь вправо, по ярко-зеленому лугу. Меж облаков проглянуло солнце. Внизу, в долине, еще стелился туман.
Шруп! Шруп! - прошелестело над нами.
- Ложись! - закричал младший фельдфебель Эрнст. Мы бросились в мокрую траву. Слева стояло дерево.
Наш командир отделения унтер-офицер Пферль залег за его толстым стволом.
Фтт! Фтт! - повизгивали над нами шрапнели.
Слева, впереди, метрах в десяти от нас, над лугом повисло облачко дыма: шрапнельный снаряд разрывается довольно далеко от нас и только выплевывает на луг осколки.
Вот и еще один для нас! Что-то прожужжало над нами. Живот и бедро у меня уже насквозь промокли в траве.
Впереди справа снова облачко! Оно превращается в кольцо дыма. Горбина луга мешает заглянуть в долину, где, должно быть, залегли французы.
Четвертая шрапнель разрывается еще дальше справа! И еще одна слева - и уже ближе! Если они так будут шпарить то слева, то справа…
Так! Меня слегка ударило в грудь. Третья пуговица мундира чуть вмята. Я" шарю в траве.
Справа еще разрыв! А вот и осколок. Еще горячий. Еще шрапнель много правее. Я прячу осколок в правый карман кителя. Что будет дальше?
Теперь слева. Совсем уж близко. Кто-то заскулил. Сейчас попадет сюда.
Брамм! Я ощущаю волну горячего воздуха. Но я цел. Смотрю налево. Альберт глядит на меня.
- Я ранен в левую ногу. Мне отходить назад? Шрапнель справа.
- Погоди, пока не увидим, где ляжет следующая. Еще разрыв справа! Теперь все должно решиться.
Я смотрю влево.
Так, позади нас!
- Лучше оставайся пока здесь.
Я оборачиваюсь. По дороге позади нас везут орудия. Там угодило прямо в лошадей. Люди мечутся в суматохе. Меж тем огонь передвинулся назад и вправо.
Снова облако слева впереди. Так же, как вначале. Чувство страха растет.
Впереди второй разрыв!
Третий!
Четвертый!
Теперь ближе! Один!
Два!
Три!
- Взвод Эрнста! Вперед! Марш, марш! - орет младший фельдфебель.
Я вскакиваю и бегу. Ограда из колючей проволоки. Заношу ногу. Второй ногой зацепился. Переваливаюсь. Вырван клок штанины. Мы подбегаем к крутому склону.
- Ложись! - орет Эрнст.
Я осматриваюсь. Куда теперь ложатся снаряды? Из долины со свистом летят пули.
- Прямо впереди в кустах французы! Прицел девятьсот - огонь! - орет Эрнст.
Внизу кусты еще в тумане. Но здесь уже светит солнце. В кустах ничего не заметно. Я целюсь в самый густой куст и стреляю. Кругом трещат выстрелы.
Надо мной жужжит! Пролетело.
Пока целюсь, считаю.
Три!
Четыре!
- Унтер-офицер Пферль! - кричит Эрнст. - Вперед! Черт побери! Пферль все еще лежит за деревом и не двигается.
Раз! Снова недолет.
- Унтер-офицер Пферль! - орет Эрнст во все горло. Два!
- Отделениями вперед! - орет Эрнст.
Три!
- Отделение Ламма! - кричит слева от меня вольноопределяющийся. - Встать, вперед, бегом марш!
Мы бежим, Ламм впереди. Перед нами виднеется на каменистом пригорке узкая полоска кустарника.
- Занять позицию! - кричит Ламм. - Прицел восемьсот!
Мы залегли за камни. Да он молодец - этот наш вольноопределяющийся! А в гарнизоне его не произвели даже в ефрейторы - ни одной команды не мог подать.
- По отступающим французам! - кричит Ламм. - Прицел тысяча! Огонь!
А ведь и правда! Из кустов вылезают французы и небольшими группами ползут назад. Мы торопливо стреляем. Но, кажется, ни в кого не угодили.