- Пленных было действительно около двух тысяч. Половина уже находилась в товарных вагонах под охраной. Их освободил Бобров. Думали, что задача выполнена, и вдруг - стрельба за селом, близ монастыря. Со взводом - туда. Слышим крики и женский визг. Перебрались через какую-то канаву и оказались у стены. Гляжу, монастырский двор забит народом. Вокруг охранники с автоматами. Все немцы в черном. Один к одному. Стрелять? А в кого? Смотрю, стоит один в стороне, с черной повязкой через всю морду. Сощурившись, куда-то целится. А к дереву привязан за ручонки мальчик лет трех-четырех. Рядом, у стены, два верзилы заламывают женщине руки. Палец сам нажал на крючок. Того, который был с повязкой, - наповал. После того как я выстрелил, солдаты открыли огонь по охране и срезали всех до одного. А тут подбегает старуха, вся трясется, вопит благим матом: "Сюда! Сюда! Здесь они все! Заставили вырыть канаву! Всех их! И мой там!" Потянула меня, ну я побежал. Смотрю, канава завалена людьми. Некоторые еще были живы.
Соловей потупился, на несколько секунд умолк.
- Добили их бандиты гранатами, больше сотни. И все - молодые…
Глава 40
Из-за дальней синеющей гряды пробились первые лучи солнца. Впереди начинался залитый остывшей росой серебристый луг, а дальше, петляя в пожухлых лозняках, неторопливо плескалась Десна. В дни ранней осени она становилась неглубокой, да и ширина ее в этих местах была невелика.
На противоположном, обрывистом берегу стояли утопавшие в побуревшей зелени хатки. Лесистая гряда высот полукольцом охватывала их с севера, ограждая от холодных ветров.
На подступах к реке и за нею нельзя было обнаружить никаких признаков войны: тишина. "Значит, без задержки к реке и с ходу - на ту сторону!" - решил Горновой, а когда голова колонны приблизилась к опушке, справа, за крутым изгибом леса, послышалось:
- Ба-м-м-м! Ба-м-м-м!
Горновой насторожился, обратился к Зинкевичу:
- Что за дьявол? Откуда здесь колокол? Не иначе сигнал. Но где разведчики? Ушли ведь за два часа до выступления главных сил, да и не пешком, а на лошадях. Давай разведку за реку, а Соловья - в село.
Майор кивнул и, дернув коня, развернулся назад.
Было слышно, как он позвал разведчика, а через три-пять минут рядом с Горновым вихрем пронеслась группа всадников.
Пока батальоны развертывались вдоль опушки леса, готовясь к броску через луг к реке, к Горновому подскочил успевший побывать в селе разведчик, доложил:
- Село большое, тянется к реке. Непонятно, как сохранился колокол. Расколотый он, зеленый, будто сто лет держали его в земле…
- Звонил-то кто?
- Никого нет, одни окурки. Совсем свежие. Два вроде даже дымились. Вот они.
- А и правда, свежие. Но куда делись звонари? Ясно, что были разведчики противника, вели наблюдение, они и дали сигнал. Но где наши?
В назначенное время полк, развернувшись на широком фронте, начал выдвигаться к реке. Все шло успешно. Противник не сделал ни единого выстрела, но Горновой наблюдал за движением подразделений с затаенным волнением, понимая, что развернутый на открытой местности полк мог стать для противника легкой добычей.
Как только цепи оказались на открытом лугу, из-за гряды вынырнул вражеский самолет-разведчик. Послышались выкрики: "Рама"! "Рама"!
Самолет вначале пошел над лесом, а затем, не страшась огня стрелкового оружия, спустился чуть ли не к земле. Когда же раздались несколько выстрелов из противотанковых ружей, метнулся, как ужаленный, кверху. Накренясь, посмотрел со стороны и ушел за высоту.
- Что же могло случиться с разведчиками? - спросил он у начальника штаба.
- Ума не приложу. Выслал еще две группы на фланги.
Слушая Зинкевича, Горновой заметил быстро шагавшего между деревьями командира взвода разведки Лунева.
- Товарищ полковник! - еле держась на ногах, стал докладывать лейтенант.
Горновой указал на место рядом:
- Садись.
Лунев, часто дыша, продолжил докладывать:
- К реке вышли вон у той деревушки, что под горой. Осмотрелись, прислушались - никого нет. Там плотик. Лошадей - в укрытие, а сами на ту сторону. Осмотрелись и там. Тишина. "Давай, - говорю, - хлопцы, огородами в деревню да и на высоту, а я буду прикрывать". Не успели они дойти до крайней хаты, как на меня, словно из-под земли выросли, навалились трое. Один за горло, а двое с веревкой. В рот вонючий кляп, а руки скрутили за спиной. Все, думаю, плен, а там…
- Твои-то где? Слепые, что ли? - строго спросил Горновой.
- Заметили, товарищ полковник, подскочили. Но тут еще подоспели фашисты. Вот наши и задержались… Одного фрица мы приволокли, а те пусть там гниют.
- С этого бы и начинал! Где пленный?
- Вон там, капитан Соловей с ним…
У реки послышался артиллерийский грохот. Снаряды рвались на лугу, ближе к лозняку, именно там, где только что находились боевые цепи стрелковых рот.
- Надо быстрее за реку да артиллерию приглушить бы, - пронеслась у Горнового мысль. - Где артиллеристы?
Зинкевич, развертывая карту, доложил:
- Вот тут их НП, сейчас накроют.
Послышались наши выстрелы, и Горновой увидел, как в районе разрывов забегали люди.
- Молодцы! Накрыли!
После поправки установок огонь повторился. Вражеская артиллерия умолкла.
Подразделения полка оторвались от земли и через несколько минут были у реки. Горновой приказал Зинкевичу любой ценой связаться со штабом дивизии и доложить обстановку, а сам с группой офицеров поспешил к реке.
Не успел Горновой добраться до кустов, как по всему фронту послышались разрывы гранат, пулеметная пальба, крики "Ура". "Пошли в атаку на том берегу", - понял полковник.
Вслед за Горновым поспешили к реке и артиллеристы. Оглянувшись, Михаил Романович увидел пыхтевшего командира артгруппы подполковника Козлова, а в районе бывшего НП противника - облачко пыли.
Перебравшись на западный берег, Горновой поспешил на бугорок, где капитан Ковтун успел подготовить две-три неглубокие щели. Тем временем противник несколькими подразделениями пехоты, переброшенными в помощь с соседнего участка, вместе с вылезшими из леса четырьмя танками начал первую контратаку. Его артиллерия, сосредоточив огонь на узком участке, поддерживала контратаку пехоты, а тяжелые батареи обрушились на огневые позиции Козлова.
Невзирая на частые разрывы снарядов, Горновой пытался добраться до НП, но ему это не удалось. Его бросило на землю. Ни удара, ни боли он не почувствовал, но и что было дальше, не знал.
* * *
Спустя какое-то время, вбирая сырой подвальный дух, он услышал доносившиеся как бы издалека знакомые голоса. Напрягая слух, Горновой наконец услышал: "Надо эвакуировать, контузия". - "Я за ваше предложение, но что скажет он сам?"
- Правильно говоришь, комиссар, - негромко проговорил Горновой, поняв, что разговор идет о нем между новым замполитом майором Кротовым и врачом, - Зачем упрягали в погреб, как созревший овощ?
- Так надо, товарищ командир. Вам нужен покой. Никаких движений, - забеспокоился врач.
Горновой посмотрел на него искоса и попросил:
- Подсобите-ка подняться.
- Это можно, но…
- Брось свое "но"! - перебил его Горновой. - Давай буксируй.
Поднявшись, Михаил Романович немного постоял у открытой двери погреба, подышал свежим воздухом.
- Как там? - спросил он у замполита, кивнул в сторону улицы.
- Немного осадили. Все время лез, а тут с боеприпасами… И у наших, и у Козлова совсем мало…
- А тылы? Боровой?..
- Так и не подошел. Видать, что-то у него стряслось.
Горновой крякнул по-особому, со значением. Кротов понял, что встревожило командира.
- Послали на розыски. Вот-вот должен появиться, - проговорил он.
Горновой выбрался из погреба.
- Так вот и НП, - слабо кивнул он.
- Ага, там и Зинкевич. С ним Козлов. А танки прорывались вон до оврага, - посмотрел Кротов в ту сторону. - Один дивизион поставлен на прямую наводку, в огородах. Он и выручил.
День клонился к вечеру. Солнце, багровея, куталось в дымку, но Горновой понимал, что противник не прекратит атак. "Готовится, подтягивает силы", - подумал он.
Разобравшись в обстановке, Горновой уточнил задачи батальонам, поговорил с подполковником Козловым, наметил огневые задачи дивизионам. Командиров подразделений строго предупредил:
- Растолкуйте всем, что за рекой для нас земли нет. С плацдарма - ни шагу!
После восстановления связи с дивизией Горновой доложил обстановку. Комдив внимательно выслушал, дал некоторые советы и в конце тихо добавил:
- Держись, родной, держись. Еще чуть-чуть.
Противник обрушил на плацдарм мощный огневой удар. По силе и плотности огня Горновой сразу определил, что на этот раз он привлек для удара артиллерию, которая в предыдущих налетах не участвовала. Небольшой участок земли, освобожденный полком за рекой, содрогался от неистовых взрывов. Счастье было лишь в том, что вражеские артиллеристы, не определив размеры плацдарма, большую часть снарядов вложили у самой кромки воды, где наших подразделений почти не было.
Атака противника началась после окончания налета, но оказалась слишком жидкой и была полком отражена. Горновой разгадал намерения противника. "Хитрит, - подумал он. - Никакая это не атака. Всего лишь разведка. Настоящая атака впереди, ее можно ожидать на участке второго батальона, где оборона наиболее слабая".
Оценив возможный характер действий гитлеровцев, Горновой решил принять срочные меры.