Несколько минут Дориан Грей не мог сдвинуться с места и оторвать глаз от покойника. Когда он ехал домой, в глазах его стояли слезы: теперь он спасен!
Глава XIX
- Зачем вы мне постоянно твердите, что решили стать лучше? - спросил лорд Генри, окуная белые пальцы в медную чашу с розовой водой. - Вы и так достаточно хороши. Пожалуйста, не меняйтесь.
Дориан покачал головой:
- Нет, Гарри, у меня на совести слишком много тяжких грехов. Я больше не хочу грешить. И буквально вчера начал творить добрые дела.
- И где же это вы вчера были?
- В деревне, Гарри. Поехал туда один и остановился в маленькой харчевне.
- Дорогой друг, в деревне любой может стать праведником, - с улыбкой произнес лорд Генри. - Там нет никаких соблазнов. По этой-то причине людей, живущих за городом, не коснулась цивилизация. Да-да, приобщиться к цивилизации - дело весьма нелегкое. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат. А деревенским жителям и то, и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.
- Культура и разврат, - повторил Дориан. - Я приобщился и к тому, и другому, и теперь мне неприятно думать, что они, оказывается, могут сопутствовать друг другу. У меня новый идеал, Гарри. Я решил стать другим человеком. И чувствую, что уже переменился.
- Но вы ведь еще не рассказали мне, какое совершили доброе дело. Или, кажется, вы говорили даже о нескольких? - спросил лорд Генри, положив себе на тарелку красную пирамидку очищенной клубники и посыпая ее сахаром.
- Никому не стал бы рассказывать, а вам расскажу. Я пощадил женщину, Гарри. Такое заявление может показаться тщеславным хвастовством, но вы меня поймете. Она очень хороша собой и удивительно напоминает Сибиллу Вейн. Должно быть, этим она и привлекла меня. Помните Сибиллу, Гарри? Каким далеким кажется то время!.. Так вот… Хетти, конечно, не из нашего круга. Простая деревенская девушка. Но я ее искренне полюбил. Да, я убежден, что это была настоящая любовь. Весь май - какой чудесный май был в этом году! - я ездил к ней два-три раза в неделю. Вчера она встретила меня в саду. Цветы яблони падали ей на волосы, и она смеялась… Мы должны были уехать с ней сегодня на рассвете. И вдруг я решил оставить ее такой же прекрасной и чистой, какой встретил ее…
- Должно быть, новизна этого чувства доставила вам истинное удовольствие, Дориан? - перебил его лорд Генри. - А вашу идиллию я могу досказать за вас. Вы дали ей добрый совет и разбили ей сердце. Так вы начали свою праведную жизнь.
- Гарри, как вам не стыдно говорить такие вещи! Сердце Хетти вовсе не разбито. Конечно, она поплакала и все такое. Но зато она не обесчещена. Она может жить, как Пердита, в своем саду среди мяты и златоцвета.
- И плакать о неверном Флоризеле, - закончил лорд Генри, со смехом откидываясь на спинку стула. - Милый мой, как много еще в вас презабавной детской наивности! Вы думаете, эта девушка теперь сможет удовлетвориться любовью человека ее среды? Ведь ее выдадут замуж за грубияна-возчика или крестьянского парня. Но знакомство с вами и любовь к вам уже успели сделать свое дело: она будет презирать мужа и чувствовать себя несчастной. Не могу сказать, что ваше великое самоотречение явилось большой моральной победой. Даже для начала это слабо. Кроме того, почем вы знаете, - может быть, ваша Хетти плавает сейчас, как Офелия, где-нибудь среди кувшинок в пруду, озаренном звездным сиянием?
- Перестаньте, Гарри, это просто невыносимо! То вы все превращаете в шутку, то придумываете самые ужасные трагедии! Мне жаль, что я вам все это рассказал. Что бы вы ни говорили, я знаю, что поступил правильно. Бедная Хетти! Сегодня утром, когда я проезжал верхом мимо их фермы, я видел в окне ее лицо, белое, как цветы жасмина… Не будем больше говорить об этом. И не пытайтесь меня убедить, что мое первое за столько лет доброе дело, первый самоотверженный поступок - на самом деле чуть ли не преступление. Я хочу стать лучше. И стану… Но довольно об этом, лучше расскажите о себе. Что слышно в Лондоне? Как же давно я не был в клубе!
- Люди все еще толкуют об исчезновении Бэзила.
- А я думал, что им уже это наскучило, - проговорил Дориан, едва заметно нахмурив брови и наливая себе вина.
- Что вы! Об этом говорят всего только полтора месяца, а свету трудно менять тему чаще, чем раз в три месяца, - на такое умственное усилие он не способен. Правда, в этом сезоне ему очень повезло. Столько событий - мой развод, самоубийство Алана Кемпбелла, а теперь еще загадочное исчезновение художника! В Скотланд-Ярде все еще думают, что человек в сером пальто, уехавший девятого ноября в Париж двенадцатичасовым поездом, и был бедняга Бэзил, а французская полиция утверждает, что Бэзил вовсе и не приезжал в Париж. Наверное, через неделю-другую мы услышим, что его видели в Сан-Франциско. Странное дело - как только кто-нибудь бесследно исчезает, тотчас же разносится слух, что его видели в Сан-Франциско! Замечательный город, должно быть, этот Сан-Франциско, и обладает, наверное, всеми преимуществами того света!
- А вы как думаете, Гарри, куда мог деваться Бэзил? - спросил Дориан, поднимая стакан с бургундским и рассматривая вино на свет. Он сам удивлялся спокойствию, с которым спросил об этом.
- Понятия не имею. Если Бэзилу угодно скрываться, - это его дело. Если он умер, я не хочу о нем вспоминать. Смерть - это единственное, о чем я думаю с ужасом. Она мне ненавистна.
- Почему? - лениво спросил младший из собеседников.
- А потому, - и лорд Генри поднес к носу позолоченный флакончик с уксусом, - что в наше время человек все может пережить, кроме смерти. Есть только два явления, которые и в нашем, девятнадцатом, веке все еще остаются необъяснимыми и ничем не оправданными: смерть и пошлость… Давайте перейдем в концертный зал и там выпьем кофе, - хорошо, Дориан? Я хочу, чтобы вы мне поиграли Шопена. Тот человек, с которым убежала моя жена, чудесно играл Шопена. Бедная Виктория! Я был к ней очень привязан, и без нее в доме так пусто. Разумеется, семейная жизнь - только привычка, скверная привычка. Но ведь даже с самыми дурными привычками трудно расставаться. Пожалуй, труднее всего именно с дурными. Они - такая неотъемлемая частица нашего "я".
Дориан, ничего не ответив, встал из-за стола и, пройдя в соседнюю комнату, сел за рояль. Пальцы его забегали по черным и белым клавишам. Но когда подали кофе, он перестал играть и, глядя на лорда Генри, спросил:
- Гарри, а вам не приходило в голову, что Бэзила могли убить?
Лорд Генри зевнул:
- Бэзил очень известен, и у него дешевые часы. Зачем же его убивать? И врагов у него нет, потому что он не был достаточно предусмотрительным, чтобы обзаводиться ими. Конечно, он очень талантливый художник, но можно писать, как Веласкес, и при этом быть скучнейшим малым. Бэзил, честно говоря, всегда был скучноват. Только раз он меня заинтересовал - это было много лет назад, когда он признался мне, что безумно вас обожает и что вы вдохновляете его, даете ему стимул к творчеству.
- Я очень любил Бэзила, - с грустью сказал Дориан. - Значит, ни у кого не было предположений, что его могли убить?
- В некоторых газетах такие предположения высказывались. Но я в это не верю. В Париже, правда, есть весьма подозрительные места, но Бэзил не такой человек, чтобы там появляться. Он совсем не любознателен, это его главный недостаток.
- А что бы вы сказали, Гарри, если бы я признался вам, что это я убил Бэзила?
Говоря это, Дориан с пристальным вниманием наблюдал за выражением лица лорда Генри.
- Сказал бы, что вы, мой друг, пытаетесь выступить не в своей роли. Всякое преступление вульгарно, точно так же, как всякая вульгарность преступна. Вы, Дориан, не способны совершить убийство. Извините, если я таким утверждением задел ваше самолюбие, но, ей-Богу, я прав. Преступники - всегда люди из низших классов. И я их ничуть не осуждаю. Мне кажется, для них преступление - то же, что для нас искусство: просто-напросто средство, доставляющее сильные ощущения.
- Средство, доставляющее сильные ощущения? Значит, по-вашему, человек, раз совершивший убийство, способен сделать это опять? Полноте, Гарри!
- О, удовольствие можно находить во всем, что входит в привычку, - улыбнулся лорд Генри. - Это один из главных секретов жизни. Впрочем, убийство - это всегда ошибка. Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с друзьями после обеда… Ну, оставим в покое беднягу Бэзила. Хотелось бы верить, что конец его был романтичен, как вы предполагаете. Но мне не верится. Скорее всего, он свалился с омнибуса в Сену, а кондуктор скрыл это, дабы избежать неприятностей. Да, я склонен думать, что именно так и было. И лежит он теперь, омываемый мутно-зелеными водами Сены, а над ним проплывают тяжелые баржи, и в волосах его запутались длинные водоросли… Знаете, Дориан, вряд ли он мог еще многое создать в живописи. Его работы за последние десять лет стали значительно слабее.
Дориан в ответ только вздохнул, а лорд Генри прошелся из угла в угол и стал гладить яванского попугая, сидевшего на бамбуковой жердочке. Как только его пальцы коснулись спины этой крупной птицы с серыми крыльями и розовым хохолком и хвостом, она закрыла белыми сморщенными веками свои черные стеклянные глаза и стала раскачиваться.