- А я был бы рад поменяться с любым человеком на свете! Не смейтесь, Гарри, я не лукавлю. Злополучный крестьянин, которого только что убили, счастливее меня. Смерти я не боюсь - страшно только ее приближение. Мне кажется, будто ее чудовищные крылья уже шумят надо мной в свинцовой духоте. О Господи! Разве вы не видите, Гарри, что там, за деревьями, кто-то прячется, что он подстерегает меня?
Лорд Генри посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука в перчатке, и сказал с улыбкой:
- Да, вижу садовника, который действительно поджидает нас. Наверное, хочет узнать, какие цветы срезать к столу. До чего же у вас развинчены нервы, мой милый! Непременно посоветуйтесь с моим врачом, когда мы вернемся в город.
Дориан вздохнул с облегчением, узнав в подходившем садовника. Тот приподнял шляпу, смущенно покосился на лорда Генри и, достав из кармана письмо, подал его хозяину.
- Ее светлость приказали мне подождать ответа.
Дориан сунул письмо в карман.
- Скажите ее светлости, что я уже иду, - сказал он сухо. Садовник повернулся и поспешил к дому.
- Женщины обожают совершать рискованные поступки! - с улыбкой заметил лорд Генри. - Эта черта в них мне импонирует. Женщина готова флиртовать с кем угодно, лишь бы только на это обращали внимание.
- Зато вы любите говорить рискованные вещи, Гарри. И в данном случае вы глубоко ошибаетесь. Герцогиня мне нравится, но я не влюблен в нее.
- А она в вас влюблена, хотя вы не нравитесь ей. Так что вы составите прекрасную пару.
- Это уже похоже на сплетню, Гарри! Причем без малейших оснований.
- Основания для всякой сплетни - уверенность в безнравственности человека, - изрек лорд Генри, закуривая папиросу.
- Гарри, вы ради красного словца готовы кого угодно принести в жертву!
- Люди сами восходят на алтарь, чтобы принести себя в жертву.
- Ах, если бы я мог кого-нибудь полюбить! - воскликнул Дориан с тоскливой ноткой в голосе. - Но я, кажется, утратил эту способность и разучился даже желать этого. Я всегда был слишком занят собой - и вот стал уже в тягость самому себе. Мне хочется бежать от всего, уйти, всё забыть!.. Глупо было ехать сюда. Я, пожалуй, телеграфирую Харви, чтобы яхта была наготове. На яхте чувствуешь себя в безопасности.
- В безопасности от чего, Дориан? С вами случилась какая-нибудь беда? Почему вы молчите? Вы ведь знаете - я всегда готов прийти вам на помощь.
- Я не могу вам этого рассказать, Гарри, - грустно ответил Дориан. - К тому же, я полагаю, что все это - просто моя фантазия. Этот несчастный случай ужасно меня расстроил; я предчувствую, что и со мной случится нечто подобное.
- Какой вздор!
- Надеюсь, так оно и есть, но ничего не могу с собой поделать. А вот и герцогиня! Настоящая Артемида в английском костюме. Как видите, мы вернулись, герцогиня.
- Я уже все знаю, мистер Грей, - сказала герцогиня. - Бедный Джеффри ужасно огорчен. И, говорят, вы просили его не стрелять в зайца. Как странно!
- Да, и в самом деле странно. Не знаю даже, что побудило меня это сказать. Простая прихоть, наверное. Заяц был так трогателен… Очень жаль, что вам рассказали про это. Ужасная история…
- Лучше скажем, досадная история, - поправил его лорд Генри. - И психологически ничуть не интересная. Вот если бы Джеффри убил его нарочно, - это было бы любопытно! Хотел бы я познакомиться с настоящим убийцей!
- Гарри, вы невозможный человек! - воскликнула герцогиня. - Не правда ли, мистер Грей?.. Ох, Гарри, мистеру Грею, кажется, опять дурно! Он сейчас упадет!
Дориан с трудом овладел собой и улыбнулся.
- Пустяки, герцогиня, не беспокойтесь. У меня просто расстроены нервы, вот и все. Пожалуй, я слишком много сегодня ходил пешком… Кстати, я не расслышал: какой еще новый афоризм сообщил вам Гарри? Что-нибудь очень циничное, я полагаю? Вы мне потом расскажете. А сейчас извините меня - мне, пожалуй, лучше пойти прилечь.
Они дошли до широкой лестницы, которая вела из оранжереи на террасу. Когда за Дорианом закрылась стеклянная дверь, лорд Генри повернулся к герцогине и посмотрел на нее своими томными глазами.
- Вы сильно в него влюблены? - спросил он.
Герцогиня некоторое время молчала, глядя на расстилавшийся перед ними пейзаж.
- Хотела бы я сама это знать, - сказала она наконец.
Лорд Генри покачал головой:
- Знание пагубно для любви. Только неизвестность пленяет нас. В тумане все кажется таким необыкновенным.
- Но в тумане можно сбиться с пути.
- Ах, милая Глэдис, все пути приводят к одному.
- К чему же?
- К разочарованию.
- Что касается меня, то я с него начинала свой жизненный путь, - вздохнула герцогиня.
- Вы хотите сказать, что разочарование явилось к вам в короне герцога?
- Мне надоели венки из листьев земляники.
- Но они вам к лицу.
- Только в глазах света.
- Смотрите, вам трудно будет обойтись без них!
- А они останутся при мне, все до единого.
- Но у Монмаута есть уши.
- Старость туга на ухо.
- Неужели он никогда не ревнует?
- Нет. Хоть бы раз!
Лорд Генри осмотрелся вокруг, словно что-то искал.
- Что вы ищете? - спросила герцогиня.
- Шишечку от острия вашей рапиры, - отвечал он. - Вы ее обронили.
Герцогиня рассмеялась:
- Но маска осталась на мне.
- Под ней ваши глаза выглядят еще красивее, - улыбнулся лорд Генри.
Герцогиня снова рассмеялась. Зубы ее блеснули меж губ, словно белые зернышки в алой мякоти плода.
А наверху, в своей спальне, лежал на диване Дориан, и каждая жилка в нем дрожала от ужаса. Жизнь стала для него внезапно невыносимым бременем. Смерть злополучного загонщика, которого подстрелили в лесу, как дикого зверя, казалась Дориану прообразом его собственного конца. Услышав слова лорда Генри, сказанные им со свойственной ему циничной шутливостью, он едва не лишился чувств.
В пять часов он позвонил слуге и распорядился, чтобы уложили его вещи и чтобы экипаж был подан к половине девятого, поскольку вечерним поездом он отправляется в Лондон. Он решил не оставаться в Селби на ночь; это - зловещее место, где смерть бродит даже при солнечном свете и где трава в лесу обагрена кровью.
Он оставил лорду Генри записку. В ней он сообщал, что едет в Лондон к врачу, и просил развлекать гостей до его возвращения. Когда он запечатывал записку, в дверь постучали, и камердинер доложил, что пришел старший егерь. Дориан нахмурился и закусил губу.
- Пусть войдет, - проговорил он после минутного колебания.
Как только егерь вошел, Дориан достал из ящика чековую книжку и, положив ее перед собой и берясь за перо, сказал:
- Вы, наверное, пришли по поводу того несчастного случая, Торнтон?
- Так точно, сэр, - ответил егерь.
- Был ли этот бедняга женат? Была ли у него семья? - спросил Дориан рассеянно. - Если да, я их не оставлю в беде и пошлю им такую сумму, какую вы посчитаете необходимой.
- Мы не знаем, кто этот человек, сэр. Поэтому я и осмелился вас побеспокоить.
- Не знаете, кто он? - переспросил Дориан. - Что вы хотите этим сказать? Разве он не из ваших людей?
- Нет, сэр. Я его никогда раньше не видел. Похоже, это какой-то матрос, сэр.
Перо выпало из руки Дориана, и сердце у него замерло.
- Матрос? - переспросил он. - Вы говорите, матрос?
- Да, сэр. По всему видно. На обеих руках татуировка… ну, и все такое прочее…
- А при нем ничего не нашли? - Дориан подался вперед, ошеломленно глядя на егеря. - Например, какой-нибудь документ, из которого можно узнать его имя?
- Нет, сэр. Только немного денег и шестизарядный револьвер - больше ничего. А имя нигде не указано. Человек, видимо, приличный, но из простых. Мы думаем, что он из матросов.
Дориан вскочил из-за стола. В нем проснулась безумная надежда, и он судорожно за нее ухватился.
- Где он? Я хочу его сейчас же увидеть.
- Он на ферме, сэр. В пустой конюшне. Люди не любят держать в доме покойников - говорят, мертвец приносит несчастье.
- На ферме? Сейчас же отправляйтесь туда и ждите меня. Скажите кому-нибудь из конюхов, чтобы привели мне лошадь… Или нет, не надо. Я сам пойду в конюшню. Так будет быстрее.
Не прошло и четверти часа, как Дориан Грей уже мчался галопом на ферму. Деревья призрачной чередой проносились мимо, и дорогу перебегали пугливые тени. Где-то на пол-пути кобыла неожиданно свернула в сторону, к какой-то белой ограде, и чуть не сбросила его на землю. Он хлестнул ее, и она понеслась дальше, так что камни летели из-под ее копыт.
Наконец Дориан доскакал до фермы. По двору слонялись двое рабочих. Он спрыгнул с лошади и бросил поводья одному из них. В самой дальней конюшне светился огонек. Какой-то внутренний голос подсказал Дориану, что покойник там. Он быстро подошел к двери и взялся за щеколду, но вошел не сразу, а постоял минуту, чувствуя, что сейчас ему предстоит сделать открытие, которое либо вернет ему покой, либо испортит жизнь навсегда. Наконец он рывком открыл дверь и вошел.
На мешках в дальнем углу конюшни лежал человек в грубой рубахе и синих штанах. Лицо его было накрыто пестрым ситцевым платком. Рядом горела, потрескивая, толстая свеча, воткнутая в бутылку.
Дориан дрожал, чувствуя, что у него не хватит духу своей рукой снять платок. Он подозвал одного из работников.
- Снимите эту тряпку, я хочу его видеть, - сказал он и прислонился к дверному косяку для опоры.
Когда парень снял платок, Дориан подошел ближе и непроизвольно вскрикнул от радости: человек, убитый в лесу, оказался Джеймсом Вейном!