* * *
На следующий день после вывода войск из Афганистана "Комсомолка" вышла с моим репортажем об этом, в котором было интервью с командующим 40-й армии Борисом Громовым:
- Борис Всеволодович, чему научили армию годы этой войны?
- Если коротко, они были для нас испытанием на состоятельность, на способность делать то, для чего армия и предназначена. К чему готовились десятилетиями. В Афганистане тысячи офицеров приобрели боевой опыт. Это главный итог.
- В этом была нужда?
- Покуда существует армия, она должна быть готова к защите Отечества.
- Но за этот опыт заплачена высокая цена.
- Нет войны без потерь. Кроме того, я офицер, командующий армией, а не политик, этот вопрос лучше задать им.
- Чем был Афганистан лично для Вас?
- Проверкой себя на излом. Не только для меня, для каждого из нас.
- Лучше или хуже делает людей война?
- Это зависит от самих людей. Кто-то умирает за идеалы, а кто-то их предает. К счастью, последних меньше.
- За девять лет войны через Афганистан прошли многие - около миллиона человек. Что бы Вы сказали им сегодня, будь у Вас такая возможность?
- Низко бы поклонился перед ними. И сказал бы им величайшее "спасибо" за то, что вынесли на своих плечах эту войну. За то, что остались чисты. В огромном своем большинстве.
- Не тревожно ли за их дальнейшую судьбу?
- Тревожно. Общество, отправив солдат на войну, теперь им же за это предъявляет счет. Солдат заслужил иного. Он честно и мужественно делал свое дело, и не с него спрос за наши общие ошибки.
- Я видел в Термезе людей, которые, получив похоронки, не поверили им, приехали встречать с войны своих не вернувшихся сыновей. Что Вы могли бы сказать им?
- Сам тысячу раз спрашивал об этом себя. Слова утешения? Сыновей они не заменят.
- Хотели бы Вы, чтобы сыновья повторили ваш путь?
- Наверное, нет. Конечно же, нет… Никогда.
P. S.
Теперь я могу признаться: этого интервью, можно сказать, не было.
Мы, как и договорились, встретились поздним вечером в его походном кабинете в Ташкургане. Пили чай. Я начал было задавать подготовленные вопросы, Громов ответил на некоторые, а потом остановил меня:
- Послушай, напиши, как считаешь нужным. Давай лучше просто поговорим.
Много лет спустя в каком-то телевизионном интервью он рассказал, что именно во время этого нашего ночного разговора вдруг понял: война закончена, точка. И осознание этого факта отчего-то склеилось в памяти командующего со мной.
Честное слово: не знаю, как объяснить это лестное для меня признание роли моей личности в истории. Разговор тот не был каким-то особенным. Скорее, сыграло то, что я оказался одним из немногих "пиджаков" в окружении генерала, и мои "гражданские" вопросы и рассуждения выбивались из общей колеи разговоров, которые в те часы ему приходилось вести. Как бы то ни было, но - приятно.
* * *
14 февраля 1989 года весь советский контингент покинул Афганистан - за исключением подразделения из западной группировки, которое возвращалось домой через Кушку, и мобильных отрядов пограничников, потому что на протяжении всей войны "рубежи Родины" были перенесены на несколько километров в глубь афганской территории.
Утром 15 февраля вместе с Громовым на афганском берегу оставались только разведывательный батальон 201-й дивизии и еще один батальон специального назначения. В 10.00 по московскому времени должны были вернуться домой и они.
Последняя колонна бэтээров с утра урчала моторами у самой границы перед мостом через Амударью, название которого - "Мост Дружбы" - в эти минуты казалось особенно нелепым. Все то и дело поглядывали на часы, на ту сторону реки, где толпились встречающие, целились в сторону Афганистана сотнями, если не тысячами объективов.
Корреспондент Гостелерадио Михаил Лещинский и его оператор Борис Романенко пешком пересекли границу и выставили камеру на середине моста, чтобы снять встречу Громова с сыном.
Собкор "Красной звезды" Александр Олийник забрался в громовский БТР и торжествующе выглядывал из люка.
Я присмотрел себе место на предпоследней машине.
Вместе с начальником разведки армии полковником Николаем Сивачевым мы стояли в эти минуты на обочине дороги, по которой уходила на мост через Амударью последняя боевая колонна. Провожали глазами каждый БТР, вглядывались, запоминали лица солдат с орденами и медалями на груди, расплывшиеся в улыбках счастливые мальчишеские лица.
Минута была торжественной и грустной. Могу ошибаться, конечно, но тогда отчетливо показалось, что в уставших, воспаленных от бессонницы глазах командующего стояли слезы. Должно быть, тому виной был холодный ветер, который раздувал пыль от колес уходивших на север последних машин контингента.
Фотографии
Вот таким я и был когда-то в Панджшере.
О Женевской конвенции, которая запрещает журналистам брать в руки оружие в зоне боевых действи, я узнал, когда соблюдать ее было уже поздно.
Мой товарищ Саша Соляников домой с войны не вернулся…
Справа - Виктор Витюк, старшина роты специального назначения, прапорщик и поэт.
Этот лозунг на трибуне, впервые появившийся в обращении ЦК КПСС к воинам-интернационалистам, - страшно признаться, сочинил я.
А это и есть "неправильный" Валерий Востротин.
Парадный снимок, по всей вероятности, предназначался для "Красной звезды": фотограф попросил подполковника надеть каску и задумчиво посмотреть в небо. Задумчивым "кэпа" я видел. А вот в каске - честно говоря, ни разу.
Последние часы афганской войны.
Слева направо: Александр Захаров, Артем Боровик, Борис Громов, Михаил Кожухов, Николай Бурбыга.
На войне солдат сам себе мамка, прачка, швея и повар.
"Героическая личность" Оля Щербинина, которая вернулась на афганскую войну.
"Нам не хватало воздуха на горных перевалах.
Мечтали о воде мы в пустыне Регистан.
Кричали мы от боли на койках медсанбатов,
а все-таки по-доброму мы вспоминаем наш Афган…"
Лучше, чем написал в своей песне Игорь Морозов, и не скажешь.
"- Что там у тебя в батальоне творится?! Ты, говорят, пятерых солдат чуть перед строем не расстрелял?
- Шестерых, товарищ генерал, если быть точным…!"
Герой афганской войны комбат Сергей Ушаков.
Приглашенные правительством, по Кабулу разгуливали "духи" из окрестных банд.
Странная все же профессия: сначала рассказывать о том, как гибнут наши мальчики в афганских горах, а потом интервьюировать их убийц!
Руслан Аушев "сделан" из отборных материалов: кристально честен, абсолютно верен, отчаянно храбр. Он продолжал командовать боем, когда пуля со смещенным сердечником вошла в область ключицы и перепахала его всего: легкие, кишечник, печень… После его ранения женщины 180-го полка, скинувшись, купили чайный сервиз в качестве приза той, которой - хотя бы временно! - достанется сердце Героя.
Сервиз, увы, остался невостребованным…
Уезжая в Афганистан, многие из нас верили: мы едем помогать этой стране и этим людям сделать их жизнь лучше… День на третий от этой романтики, как правило, не оставалось и следа.
Иосиф Кобзон уже и сам точно не помнит, сколько раз он приезжал в Афганистан: десять? Одиннадцать раз?
"Вроде взрослый уже человек, а чувствую себя как в школе жизни, - говорил он. - Я здесь даже пою по-другому."
У Джаны Шнайдер, фоторепортера из США, "бронебойная" улыбка. Это ее глазами мир увидел вывод советских войск из Афганистана.