Когда лай Ласки перестал быть слышен, он остановился передохнуть. Какашка тряслась от страха в его кармане.
Отдышавшись, художник пошел, куда глаза глядят, сбивая палкой головки крапивы.
- Буржуи, не признающие собственных какашек! - обиженно бубнил он, постепенно распаляясь все больше. - Дождетесь вы, когда мы придем и вынесем вас на свалку с вашими зонтиками и собачками!
Говоря это, художник все яростней охаживал палкой крапиву.
- Вы хотите запереть искусство в коробочку, чтобы оно сидело там и не развивалось! А вот вам! - художник изловчился и, не выпуская из рук палку, показал крапиве сразу две фиги.
- Ай! - подпрыгнул он, когда головка крапивы качнулась и ужалила его прямо в дырку на штанах.
Художник обиженно почесал зад. Вынул из кармана коробок, вывалил какашку себе на ладонь, забросил коробок далеко в крапиву и торжественно проговорил:
- Только мы вам не позволим!
Он пошел дальше, теперь уже повторяя про себя одно только слово - "Идея. Идея…".
Они пересекли одно поле, второе, третье. Какашка сидела в кармане, ни жива, ни мертва. Но вот они, наконец, дошли до трассы, по которой неслись машины. Художник перебежал дорогу в неположенном месте и остановился. Какашка высунулась наружу и увидела большущее желтое здание, на котором красными буквами было написано "Карусель".
- Мы будем кататься! - обрадовалась какашка.
- Мы других прокатим, - ответил художник и загоготал.
Какашка до сих пор не научилась понимать его шуток. Впрочем, она заметила, что смеется он только над своими собственными.
Вдруг какашка увидела нечто - стеклянные двери, которые сами по себе, без какой-нибудь посторонней помощи, разъезжались в стороны.
- Где это мы? - прошептала какашка про себя.
Тут художник наклонился к ней и зашептал:
- Надо добыть сыворотку. Ты ее выпьешь и превратишься в ягоду.
- Ах… - выдохнула какашка.
- Но ее охраняют, - тут же расстроил ее художник.
Он, как ни в чем ни бывало, пошел к двери, и та любезно раздвинулась перед ним. Художник вошел внутрь, и они с какашкой оказались в огромном прохладном помещении, с пола до потолка уставленного полками. На этих полках было столько всякой еды, что изумленная какашка вертела головой в стороны, пока та чуть не оторвалась.
Что это за место? - спрашивала она себя. Увидев людей в синей форме и с черными палочками, она поняла, что они - волшебники. Сейчас она выпьет сыворотку, они взмахнут над ней черными палочками, и она станет ягодой. Какашка на прощание похлопала себя по липким коричневым бокам. Уже совсем недолго ей оставалось быть какашкой.
Перед ее глазами пронеслось несколько картинок, как будто в голове кто-то включил телевизор. Вот она какашка, источающая малиновый аромат, лежит, свернувшись улиткой, на полу деревянного туалета. Вот на дне ямки ее обнимает клубничный какаш. Вот она наряжается в фантик, надеясь, что какаш вернется. Какашке взгрустнулось, но она тут же напомнила себе, что ягодой быть во сто раз лучше.
- Раз, два, три… - в это время художник, загибая пальцы, считал людей в форме.
Они тоже внимательно смотрели на художника, особенно на его штаны, подвязанные веревкой.
Художник ринулся к полкам. Волшебники последовали за ним. Художник шел, как ни в чем ни бывало, и даже насвистывал какую-то мелодию. Теперь какашка могла вблизи рассмотреть продукты на полках. От такого количества у нее разбегались глаза.
- Это сколько же какашек можно накакать, съев все это, - восхищенно проговорила она.
- Цыц! - цыкнул на нее художник, и она поняла, что он чем-то встревожен.
Когда они прошли полки с фруктами и овощами, и дошли до полки с ягодами - малиной, клубникой, голубикой, смородиной и ежевикой, лежащими в пластиковых коробочках - какашка впала в недоумение.
- Художник, - тихо позвала она.
- Чего тебе? - отозвался он.
- А зачем делать из меня ягоду, если вокруг вон сколько ягод? - спросила какашка упавшим голосом.
Услышав вопрос какашки, художник даже подскочил на месте. Он схватил с полки упаковку ежевики, спрятал ее в карман и ответил:
- Потому что из нее невозможно сделать ягоду.
- Но она уже ягода, - возразила какашка.
- Ягодой ей быть недолго, - художник грустно покачал головой. - Вечером она станет какашкой. Уж я постараюсь, - добавил он и захихикал.
- А я? - спросила какашка.
- А ты станешь ягодой, - успокоил ее художник. - Нет ничего сложного в том, чтобы из ягоды сделать какашку. Но попробуй только сделать ягоду из какашки.
Дойдя до полок с пластиковыми бутылками, художник остановился. Здесь было холоднее всего. Увидев бутылки с кефиром, какашка снова расстроилась - вот значит, сколько у нее соперниц.
Какашке хотелось увидеть большую карусель, на которой художник обещал прокатить других. Карусели нигде не было видно, и какашка начала гадать - что же это за место такое "Карусель", где есть все, кроме самой карусели. Она представила как все находящиеся здесь продукты превращаются в какашки - кефирные, майонезные, помидорные - и текут широкой рекой. И тут какашка сама, своим какашечным умом, догадалась, что в "Карусели" живет бог всех какашек. Она даже начала ему молиться, сложив ладони. Она горячо просила вернуть ей какаша, но потом спохватилась и начала просить поскорее превратить ее в ягоду. Она была совсем неглупой какашкой, и понимала, что, стань она ягодой, какаш сразу к ней вернется.
- Нашел! - негромко воскликнул художник.
Но стоило ему протянуть руку к полке, на которой в ряд стояли маленькие бутылочки с веселыми розовыми этикетками, как волшебник за его спиной кашлянул. Художник вздрогнул и обернулся. Волшебник потряс палочкой.
- Что же делать? - пробормотал художник и почесал дырку на заду.
Волшебник запрокинув голову, разглядывал потолок, и какашка решила, он видит там бога. Она быстренько представила бога - в виде большой и доброй какашки - и тоже запрокинула голову, но на потолке никого не было. Какашка быстро сообразила, что бог невидимый, поэтому видеть его могут только волшебники.
- Бог, преврати меня в ягоду. Преврати меня в ягоду, - закатив глаза, горячо шептала какашка.
Тут художник засвистел, взял с полки бутылочку, на которой было написано "Йогурт малиновый" и повернул назад. Важно прошел мимо волшебника, не удостоив того взглядом. Подойдя к странным пикающим штукам, возле которых сидели женщины в голубой форме, художник остановился, открыл бутылочку, глотнул из нее и прополоскал горло.
- То, что надо, - сказал он.
Он сунул бутылочку в карман и приказал какашке:
- Пей!
Ей в нос ударил знакомый малиновый запах, и она послушно глотнула.
- Быстрее… - зашипел на нее художник, и какашка в миг выдула всю бутылочку.
По всему ее телу разлилось малиновое тепло. Какашка даже отяжелела и с трудом могла пошевелиться. У нее в животе заклокотало, забулькало. Она поджала ноги и подумала, что, наверное, так и должно быть, и сейчас она превращается в ягоду.
- Мужчина! - позвала одна из женщин. - Что встал? Будем расплачиваться?
- Ты должна их отвлечь, - приказал художник какашке.
- Как? Я? - забулькала в ответ та, но художник уже схватил ее и опустил на движущуюся ленту. Не в силах пошевелиться, какашка растеклась по ленте, раскинула ручки и ножки, и счастливо заулыбалась. Нужно только проехать по ленте, думала она, и тогда окончательно стать ягодой.
Но стоило какашке доехать до женщины в форме, как та заорала страшным голосом. Какашка сильно испугалась. Даже свинья на куче мусора так не кричала.
- А-а-а-а! - вопила она.
На ее крик сбежались волшебники.
- Что это такое, я вас спрашиваю! - продолжала кричать женщина, размахивая кулаком.
- Продукт, - вежливо ответил художник и усмехнулся.
Волшебники окружили художника и страшно на него кричали. Какашка, не будь она глупой, быстро сообразила, что это они произносят заклятие, после которого она уже никогда не расколдуется обратно.
- Дамы и господа, разрешите представиться - великий русский художник, - художник покрутил бедрами и помахал в воздухе рукой. - Современное искусство, - продолжил он, - ныне развивается ускоренными темпами. Совсем скоро придет время, как едва взяв продукт с полки, люди начнут превращать его в какашки, не отходя от кассы… То есть не успев донести до дома, то есть не успев вынести из магазина…
- В чем тут искусство? - спросил один волшебник, видимо, самый непонятливый, и почесал палочкой макушку.
Художник тоже почесал свои соломенные волосы и ответил:
- В скорости.
- А смысл? - тогда спросил глупый волшебник и снова почесал макушку.
- Но, но, но! - выпятил грудь художник. - Я тебе сейчас покажу смысл! - рявкнул он. - Ты почеши мне еще голову, почеши! Во! - художник протянул к носу волшебника кулак, испачканный какашкой. - Чуешь, чем пахнет? - с угрозой спросил он волшебника.
- Чем? - переспросил растерянный волшебник.
- Искусством! - захохотал художник.
А в это время какашке стоило огромного труда удержаться на движущейся ленте. Она быстро передвигала ножками, малиновый пот лился с нее градом. У нее не было сомнений, что после всего превращение состоялось. Только лента никак не останавливалась, а в животе у какашки булькало все сильней, словно в нем завелись квакающие лягушки. Какашка терпела, как могла, но все же не выдержала и пукнула.
- Простите… - извинилась она.
- А-а-а! - завизжала женщина.