- Ничего, я потерплю, - всхлипнула какашка.
- Тебе лучше забыть его, - вздохнула звезда.
- Почему это? - подавилась всхлипом какашка.
- Он нашел себе другую какашку.
- Я тебе не верю! - закричала какашка. - С какашем просто что-то случилось. Он, наверное, заблудился или попал в беду.
- Эх, ты, наивная какашка, - сказала звезда. - Я видела твоего какаша с другой.
Какашка распласталась по земле и подумала, что лучше ей сейчас умереть. А звезда все не уходила и смотрела на какашку печальными ночными глазами.
- Расскажи мне, какая она… - грустно попросила какашка.
- Ее выкакала одна девочка после того, как выпила много кефира, - ответила звезда.
- Ну, чем эта кефирная какашка лучше меня? - вскричала какашка.
- Она мягче, - многозначительно ответила звезда и уплыла.
Какашка пролежала в ямке еще несколько дней, посыпая голову грязью и пылью. Она все еще надеялась на возвращение какаша. Но через несколько дней от надежды не осталось даже искринки.
И тогда какашка вспомнила великого русского художника и, вставая на ослабшие ножки, подумала - будь, что будет.
Какашка застала великого русского художника там, где покинула несколько дней назад. Он по-прежнему сидел в кашке, но на этот раз созерцал хвост козы, который без остановки ходил из стороны в сторону.
Увидев какашку, он широко улыбнулся - так, будто был очень рад ее появлению.
- Ну, что, вернулась? - спросил он и закряхтел довольно.
- У меня были еще предложения, - сказала какашка, чтобы художник не воображал, будто ей больше некуда податься. - Я бы, например, могла слиться с облепихой, и стать ягодой.
- Ягодой ты станешь, когда я того захочу, - ответил художник и окинул какашку критическим взглядом.
- А ты, правда, сможешь сделать из меня ягоду? - спросила она.
- Конечно, - ответил он. - Не зря же я - великий русский художник.
Какашка обрадовалась. Она уже представляла, как превращается в малиновую какашку, находит какаша, он снова влюбляется в нее и бросает кефирную какашку. Или не так. Пусть лучше какаш в нее снова влюбится, а какашка его отвергнет - чтоб была ему наука.
В этот момент хвост козы приподнялся и из-под него повалились круглые черные какашки. От них пахло ветками куста, и какашка снова пригорюнилась. К сожалению, она была не единственной какашкой, и на этом свете у нее было слишком много соперниц - более молодых и свежих.
- А ты из любой какашки мог бы сделать ягоду? - спросила она художника.
- Великий русский художник может все, - ответил он о себе в третьем лице.
- Тогда зачем тебе я? - удивилась какашка. - Ты бы мог, например, сделать ягоду из козьих какашек.
Услышав эти слова, козьи какашки радостно запрыгали вокруг художника и закричали, хлопая в ладоши: "Художник, художник, сделай из нас ягоды!". Но художник и ухом не повел в их сторону.
- Ты очень необразованная какашка, - сказал он какашке. - Ты ничего не смыслишь в современном искусстве.
Какашка опустила голову - ей сделалось стыдно.
- Но так уж и быть, - сказал художник, - я тебе объясню. Я действительно могу сделать ягоду из какой угодно какашки, даже из своей собственной. Но это легко, ведь мои какашки - прекрасны.
- Почему? - спросила какашка.
- А потому, что я - великий русский художник, - ответил он.
"Слава великому русскому художнику! - по-прежнему кружили вокруг него хороводом козьи какашки. - Слава самому прекрасному-распрекрасному на свете великому русскому художнику!".
- Кхе-кхе, - закряхтел довольно художник и продолжил. - Настоящий художник может сделать ягоду из того, из чего сделать ее сложно. Я бы сказал, даже невозможно. Художник не ищет легких путей. Наоборот, он ищет путей самых трудных.
Какашка не отличалась особой сообразительностью, но все равно почувствовала в словах художника обидное для себя. Но что - она толком объяснить не смогла б.
- Только дураки хвастают тем, что могут сделать из говна конфетку, - заключил художник.
- Почему? - спросила какашка.
- Потому что конфетку ты уже сделала из себя сама! - художник показал на нее пальцем и громко засмеялся.
Какашка посмотрела вниз на свое исхудавшее тельце и увидела, что она до сих пор одета в фантик из-под конфеты.
"Художник, художник! Мы тоже хотим быть конфетками! Нарисуй нам фантик!" - замельтешили козьи какашки. Они прыгали высоко, кувыркались в воздухе, кружились и переворачивались. Можно было подумать, ими кто-то жонглирует.
"Мы тоже хотим фантик, - продолжали они. - Нарисуй нам фантик. Мы тоже хотим быть красивыми".
- Ты понимаешь, какашка, в чем разница между человечьим говном и козьим? - спросил художник, и какашка приободрилась, поправила на себе фантик - художник явно отдавал ей предпочтение. И хотя она действительно не понимала, чем она лучше тех какашек, которые только что выкакала коза, она все равно многозначительно кивнула.
- Они думают, что настоящий художник рисует фантики, - сказав это, художник подпер рукой подбородок и тоскливо посмотрел вдаль. Теперь он был точь-в-точь мыслитель. - Они считают, что художник должен делать кра-си-во.
На этом месте художник невесело засмеялся.
- Ты понимаешь меня? - спросил он какашку.
Какашка ничего не понимала, но кивнула так поспешно и с такой силой, что чуть не отлетела ее какашечная голова.
- Но ягода - это тоже красиво, - сказала она, вспомнив куст малины возле деревянного туалета, и сразу же пожалела о вырвавшихся словах, потому что великий русский художник вскочил и ударил себя по коленкам.
- Кто тебе сказал, такая ты рассякая и этакая глупая какашка, что ягода - это красиво?! - закричал он.
- Я… я… - пролепетала какашка. - Я просто подумала, что раз ты хочешь сделать из меня ягоду, значит, это красиво.
- Я хочу сделать из тебя ягоду не потому, что ягода - это красиво, - обреченно вздохнул великий русский художник. - А потому что ты - говно.
Какашке снова показалось в словах художника что-то обидное, но она предпочла не раздумывать над этим - уж очень ей хотелось стать ягодой и вернуть какаша. А до современного искусства ей было, как до звезды.
- Пожалуйста, препожалуйста, сделай из меня ягоду, - попросила она художника.
- Но я теперь не уверен, что тебя накакала девочка, - художник посмотрел на какашку с сомнением. - Уж больно ты неумная. Может быть, тебя накакала большая и глупая собачка?
- Нет и нет! - воскликнула какашка. - Меня накакала девочка, объевшаяся малины!
- Прежде, чем браться за дело, надо это проверить. Очень мне не хочется связываться с собачьим говном, - сказал художник, и отправился в сторону деревянного туалета.
Какашка засеменила за ним.
- Стоп, - сказал великий русский художник, поравнявшись с забором, за которым стоял деревянный туалет. - Приготовься, - обернулся он к какашке, поправил на ней фантик и закрутил его снизу и сверху.
- Ой, - закричала какашка. - Мне же теперь ничего не видно!
- Сиди тихо, - шепотом предупредил он. - Не успеешь сосчитать до ста, как я тебя распакую.
Сам он сел под березу, росшую у забора, прислонился к ней спиной и задремал.
Не успела какашка досчитать до двенадцати, как начала задыхаться. Раньше ветерок сдувал и уносил от нее запах, но теперь она, упакованная в фантик, была предоставлена самой себе. Сначала ей почудилось, что от нее воняет протухшими яйцами, потом скисшей капустой.
Какашка шмыгнула носом. Художник ущипнул ее.
- Идет! - предупредил он.
Было слышно, как открывается калитка. Какашка раздвинула края фантика и увидела, что из калитки вышла девочка в белых гольфах и белом платьишке. Какашка сразу узнала ее.
Художник тут же подскочил к ней, любезно виляя бедрами.
- Девочка, а девочка, как тебя зовут? - засюсюкал художник.
- Матрона, - насупившись, ответила девочка.
- Матрона - прекрасное русское имя, - закартавил художник, растягивая слова.
Девочка продолжала смотреть на художника из-под бровей. Художник завилял еще сильней, запел что-то неразборчивое себе под нос и подтянул веревку на штанах.
- Матрона, хочешь конфетку - очень вкусную? - с этими словами художник протянул девочке какашку.
- Я такие не ем, - девочка наморщила свой маленький носик.
- А какие ты ешь? - художник почесал голову.
- Не такие, - ответила девочка.
- А какие? - чуть не разозлился художник.
- Не такие! - крикнула девочка и скрылась за калиткой.
- Не по фантикам конфетки судят! - крикнул художник ей вслед.
Какашке захотелось сгинуть - подпрыгнуть, зацепиться за облако, похожее на кораблик, и уплыть на нем. Как могла девочка, выкакавшая ее на свет, не узнать собственную какашку? Теперь художник подумает, что ее выкакала собачка, и откажется делать из нее произведение искусства.
Художник снял с нее фантик, скомкал его и выкинул в крапиву. Он задумчиво посмотрел на какашку, обессилено лежащую у него на ладони, передвинул травинку из одного уголка рта в другой.
- Идея! - тихо воскликнул он и снова присел возле березы.
У какашки отлегло от сердца - художник что-то придумал.
- Идеи - вот что главное, - разжевывал он травинку. - Даже деньги не так важны, как идеи. Деньги без идей - все равно, что фантики без конфет.
Художник почесал живот и продолжил: