Какашка поползла к кашке, белеющей на высоких стеблях. Хозяин козы сидел, зарывшись в ней по уши. Его штаны, подпоясанные веревкой, сползли и открывали толстый живот. Увидев какашку, он зевнул и не сказал ни слова.
- Здравствуйте, - поздоровалась с ним какашка.
Хозяин козы промолчал, и какашка подумала - это, наверное, потому что он жует травинку.
- А что вы тут делаете? - не сдавалась какашка.
Хозяин козы вынул травинку и спокойно ответил:
- Рисую.
- А где ваши кисточки и краски? - спросила какашка. Она даже оглянулась в поисках холста, но его нигде не было.
- Я создаю картины в голове, - ответил он, и встряхнул светлыми сальными волосами, похожими на солому.
- Но так ведь их никто не увидит! - удивилась какашка.
- Для настоящего художника это - неважно, - ответил он.
- А я думала, вы - гений или мыслитель, - робко вставила какашка.
- Называй меня просто - великий русский художник, - представился он.
- Очень приятно. Какашка, - скромно представилась она.
Великий русский художник отвернулся, снова сунул соломинку в рот и, запрокинув голову, стал смотреть на небо.
- Простите, - шаркнула ногой какашка. - А что вы сейчас рисуете? Если не секрет.
- Не секрет, - великий русский художник вздохнул. - Вон видишь те цветы - это Иван-чай. Я его сейчас и создаю - у себя в голове.
- А зачем вам его создавать, если он уже создан? - полюбопытствовала какашка.
- Очень глупая ты, какашка, - вздохнул великий русский художник и снова уставился в небо.
Какашка чуть не заплакала от обиды на себя - вот только что появился человек, который не убежал при ее появлении, как она уже все испортила.
- Простите, - пролепетала она.
Великий русский художник ничего не ответил. И как она ни шаркала ножкой, не покашливала, он больше не обращал на нее внимания. Какашка подождала еще немного и уже собралась уходить, когда великий русский художник вдруг заговорил:
- Они хотят, чтобы я рисовал цветы, - с обидой в голосе сказал он, и какашке показалось, художник сейчас заплачет.
- Кто они? - спросила какашка.
- Они - это все, - ответил он. - А я не хочу рисовать цветы. Я, может быть, хочу нарисовать какашку…
- Вы хотите написать мой портрет? - с замиранием сердца спросила какашка.
- Возможно, - неопределенно ответил великий русский художник.
- Почему? - прошептала какашка, надеясь, что великий русский художник сейчас скажет, что у нее - масса достоинств. Но вместо этого он сказал:
- Потому что я в жизни своей не встречал никого противней тебя, какашка.
- Зачем же вы хотите меня рисовать? - расплакалась какашка.
- Потому что ты - не цветок, - ответил он, и подтянул веревку на штанах. - Вот если бы люди какали цветами, я бы тогда только и хотел цветы рисовать. Ты согласишься мне позировать? - спросил он.
- Нет-нет, - замотала головой какашка. - Я очень спешу. Меня ждут - дома.
- Кто тебя может ждать, кроме меня - великого русского художника, - засмеялся он.
- Вы - злой, - сказала какашка.
- А художник и не должен быть добрым, - ответил он, и какашка поспешила прочь от него.
- Ладно, - крикнул он ей вслед. - Я буду ждать тебя здесь. Ты все равно придешь!
Прокричав это, он снова уставился в небо, а какашка, прибавив ходу, подумала про себя - никогда в жизни к тебе не вернусь.
Какашке уже не терпелось увидеть какаша. Она слепилась в шарик и поскакала по кочкам и буеракам. На пути с ней не случилось ничего особенного, наверное, потому что она стремилась к своей цели и не оглядывалась по сторонам. Только один раз она угодила в одинокое дерево, прилипла к нему, а когда отлипла, у нее на животе остался отпечаток его коры. Какашка полюбовалась узором, замазала его ручками, и хотела отправиться дальше, как вдруг дерево дернулось ей на встречу и проговорило:
- Подожди, какашка. Куда ты так спешишь?
Какашка остановилась на безопасном от дерева расстоянии - она заметила, что это облепиха, и на ее колючке уже сох проколотый кузнечик.
- Простите, могу я быть вам как-то полезной? - спросила какашка.
- Еще как можешь, дорогая, - ответило дерево, а какашка приободрилась, и подумала: может, и напрасно она спешит так к какашу, а кузнечик мог попасть на шип по неосторожности, в конце концов, облепиха не виновата, что на ней растут шипы, как и она, какашка, не виновата в том, что родилась липкой и жирной. А кузнечикам, добавила про себя какашка, нужно просто получше смотреть, куда они летят.
- Я тут стояла и ждала тебя, - сказала облепиха.
- Меня? - обрадовалась какашка.
- Конечно, тебя. Посмотри, - облепиха качнулась и показала какашке свой правый бок, - видишь я с правой стороны немного облезла.
- Ах… - посочувствовала какашка.
- Стою тут в поле одна одинешенька, - продолжила жаловаться облепиха. - Мне удобрения не хватает. Помоги мне.
- Как? - спросила какашка.
- А вот так - ложись под мои корни, а я выпью из тебя все соки.
- Что же останется от меня? - поинтересовалась какашка.
- Ты соединишься со мной, и по осени твоя частичка попадет в каждую мою ягоду.
- Но я не хочу попадать в ягоду, - замотала головой какашка. - Я хочу быть какашкой.
- Странное желание, - хмыкнула облепиха.
Увидев, что какашка уходит, она попробовала дотянуться до нее своими колючими ветвями, но не смогла.
- Дорогая какашка, не уходи, послушай меня еще минутку, - заворковала облепиха ласковым голосом. - Если тебе так уж нравится быть какашкой, то ты можешь снова в нее родиться из ягод.
- Как это? - остановилась какашка.
Она не собиралась становиться облепихой - ей просто стало любопытно.
- А вот так, - от радости, что какашка остановилась, облепиха даже потирала свои сухие ветки. - Когда ягода созреет, кто-нибудь ее соберет, съест и снова накакает тебя.
- А кто меня может снова накакать? - поинтересовалась какашка - она не обдумывала предложение облепихи всерьез, но все же ей нравилась мысль о том, что она может выбрать себе нового родителя.
- Тут поблизости живет один мужик, - сказала облепиха. - Он, правда, пьяница, но частенько приходит сюда и срывает с меня ягоды.
- Нет, - замотала головой какашка. - Я не хочу выкакиваться из пьяницы.
- Где ж я тебе возьму не пьяницу?! - воскликнула облепиха. - Тут деревня.
- Ну и что?
- А то, что в деревне живут одни пьяницы.
- Меня, например, накакала прекрасная маленькая девочка, - скромно сказала какашка.
- Девочки сюда не ходят, - расстроилась облепиха. - Но мы можем подождать, вдруг какая-нибудь из них появится.
- Пожалуй, я пойду, - сказала какашка.
- Постой, - взмолилась облепиха. - Подумай только, если тебя выкакает пьяница, ты всегда будешь веселой какашкой.
- Мне и так весело, - какашка подпрыгнула.
- Хорошо, - согласилась облепиха. - Можешь идти. Но сначала объясни мне - какая разница, быть той какашкой или этой? Не все ли равно - какашка есть какашка!
Какашка остановилась. Почесала голову, подумала-подумала…
- Мне не все равно, - радостно воскликнула она. - Какаш любит меня такой, потому что я особенная, и во мне много достоинств!
- Он тебя сильнее полюбит, когда ты станешь веселой облепиховой какашкой! - сказала облепиха.
- Но это буду уже не я! - громко ответила какашка и покатилась дальше.
Больше она никого не встретила и к вечеру докатилась до ямки. С громким и радостным криком она кубарем скатилась в нее, предвкушая, как сейчас вляпается в какаша, но вляпалась она только в лужу, оставленную дождем.
- Какаш, - жалобно позвала она и пошарила по ямке ручками.
Никто не отозвался.
- Какаш, ты где? - продолжала звать она.
Ямка оказалось пуста.
Какашка свернулась улиткой, обхватила ручками голову и горько-горько заплакала. Она не ценила какаша. Она назвала его вонючим. В этот момент какашка почувствовала такой острый приступ любви к какашу, что стены ямки затряслись от ее громких рыданий.
Наконец, обессиленная и обезвоженная, она ненадолго забылось коротким сном, а когда проснулась, на небе уже выглянули первые звезды.
- Какая я глупая какашка! - воскликнула она. - Мы ведь договорились с какашем, что встретимся в ямке через три дня, а прошло всего два!
Какашка воспрянула духом и, успокоенная, уснула. Всю ночь ей снилось улыбающееся лицо какаша.
Утром какашка приняла душ, стряхнув на себя росу с листьев малино-клубники, почистила зубы пушинкой от одуванчика и приоделась в фантик от конфеты, валявшийся неподалеку. Она заглянула в лужу и осталась вполне довольна своим отражением.
Глубоко вздохнув, она села ждать какаша. Но какаш все не шел и не шел. Он не пришел ни в обед, ни в полдень, ни вечером. Наступила ночь, но теперь звезды лишь слабо мерцали вдалеке. Какашка лежала в ямке, безучастная ко всему. Даже если бы сейчас поднялся ураган и унес ее в космос, ей было бы все равно. Мир померк без какаша.
Какашка рыдала всю ночь, и, наконец, звезда, сжалившись, снова повисла над ней и сказала:
- Не плачь, какашка, ты обязательно найдешь себе нового какаша.
- Нет-нет, - замотала головой какашка, - я хочу только своего любимого клубничного какаша, а больше мне никто не нужен.
- Но от него воняет, - возразила звезда.