- Да ты чего, мы сейчас - еще возьмем! Э, дружище, на тебе лица нет… Чего случилось?..
- Это Димон грузанул, - предполагал Костя.
- М-м-м-ы-ы-у-у бля, - мычал вдруг проснувшийся Макс.
- Да нормально все, башка просто вдруг - разболелась. Поеду, в другой раз как-нибудь потусуемся…
- А в гости? Поехали в гости! - звала неожиданно - Зелёная Манька. - Я тебе таблетку дам хорошую, сразу все пройдет. Поехали!
- Не, - отказывался Благодатский. - После бухла таблетки нельзя глотать. Мне поспать нужно. В другой раз…
- Только в другой раз - точно! А мне Леопардов говорил - вы на кладбище гуляете? Возьмете - с собой?
- Посмотрим… Поеду.
- В институт-то завтра приедешь? - жал руку Леопардов.
- Хуй его знает. Чего я там не видел?.. А может, и приеду…
- У нас скоро концерт будет - приходи! - сообщал Костя. - С Фьюнералом познакомим. Он сегодня не смог - работает…
Согласно кивал, прощался со всеми и уезжал.
В метро видел, как дерутся две девки: маленькие и пьяные, плохо одетые, дергали они друг друга за волосы, кричали и плевались. Удивлялся перекошенным от злобы лицам и широким царапинам, красневшим - на щеке у одной и на лбу у другой. Кругом них скапливался народ: тихо возмущались, но - наблюдали и не вмешивались. Кто-то даже фотографировал. Чем кончилось - не увидел, слышал только за спиной сквозь визги и ругань - свисток мента. Думал: "Вот дуры!.. Не могли - в другом месте, где ментов нет… Себе ведь дороже".
Приезжал в общежитие, сдавал пропуск на вахте - усатому охраннику. Поднимался лифтом, заходил в комнату.
- Ну что, не умер? - спрашивал у читавшего лежа на кровати книжку Неумержицкого.
- Твоими молитвами, - отвечал тот. - Как готы-музыканты?
- Так, ничего. Нормальные пацаны. Друзья вот у них - странноватые. И девки тоже.
- А как - ангел?
- Примерно такой же ангел, как и ты…
- Ну, я-то ангел известный, - кобянился Неумержицкий. - Чего ты такой недовольный? Пожри супу, я - большую кастрюлю сварил.
- Спасибо. Я, Неумержидский, понял, что все эти готки не могут полностью отбить у меня тягу к той. И мне из-за неё - хуево.
- Бля, да я тебе говорю же - дойди ты до нее, если на звонки не отвечает на твои. Мало ли, может - телефон барахлит, или еще чего…
- Тебе легко говорить, а я - чего ей скажу? Давай все забудем и опять будем ебаться?
- Ну хотя бы. Да там, на месте разберешься. Не выгонит же она тебя…
- Я стесняюсь…
- Чего ты делаешь? - подскакивал на кровати Неумержицкий. - Ну и урод, ей-богу! Готок на кладбище ебать не стесняется, а тут - к девке, которую несколько лет знает, не может зайти поговорить на полчаса!
- Ты не путай теплое с мягким. Готки - они и есть готки, у меня с ними очень простые и складные отношения. Без особых заморочек. А эта - слишком хорошо меня знает, да и я её - тоже. Готки с Леопардовскими друзьями не ебались, а я их за это на хуй не посылал, как ты не поймешь! - не замечая сам, переходил на крик Благодатский.
- А, ну тебя в жопу. Вечно у тебя сплошное не поймешь что, разбирайся давай сам, - снова утыкался в книгу.
- Не волнуйся, разберусь, - наливал в тарелку суп и принимался за него.
И чем ближе подходил серый вечер, чем настойчивее выстукивал неровные ритмы на стекле большого окна легкий дождь, - тем хуже делалось Благодатскому. Не мог даже читать: лежал на кровати и смотрел в потолок, через каждые пятнадцать минут отправлялся на лестничную площадку: курить. Пытался разговаривать с Неумержицким, но тот не желал, разозленный интонациями товарища. В конце концов, когда становилось совсем темно, а мысли в голове окончательно путались, непонятно цепляясь одна за другую - вставал, одевался: в куртку с капюшоном и высокие ботинки со шнуровкой. Заправлял в ботинки - джинсы, покрепче перетягивал хвост волос.
- Собрался-таки? - спрашивал Неумержицкий. - Смотри - не опоздай, времени уже много, а в общагу - сам знаешь - после часу редкий охранник впустит.
- Там сегодня этот пидрило усатый на вахте…
- Ну вот, тем более, - заканчивал напутствия и предлагал Благодатскому взять - часы.
- Не нужно, - отказывался Благодатский. - У меня - в телефоне есть…
- Ладно, тогда до скорого. Не облажайся смотри…
- До скорого. Постараюсь, - обещал и уходил в начало раннеосенней ночи взволнованный Благодатский.
Ему не нужно было никуда ехать: нужно только было пройти несколько вдоль дороги, возле которой стояла общага, пересечь ее и углубиться во дворы: там, неподалеку, и располагался необходимый пятиэтажный дом. Закуривал и медленно шлепал незамысловатым маршрутом по дрожавшим кругами от все не прекращавшегося дождя лужам, надвигал на лоб капюшон. Смотрел на редкие этим часом машины, пробегавшие по асфальту дороги, и на частые дома вдоль нее: заметно отличались они от дневных, скупо освещенные старыми фонарями, которые постоянно моргали, предупреждая о ежеминутной готовности перестать подавать свой и без того неяркий мутно-желтоватый свет. В определенном и давно знакомом по частым переходам месте - перемещался на другую сторону дороги: к дворам. Проходил нешироким коридором, образованным бетонной стеной какого-то завода с толстыми трубами и временным заграждением, установленным строителями надземной линии метро, опоры которой уже высились там среди грязи, щедро намешанной гусеницами и колесами специальной техники. По грязи тянулась полоса пешеходных досок, начинавшаяся в конце коридора - несколькометровой крышей на столбах и табличкой, сообщавшей о том, что правительству города приходится приносить извинения за неудобства - обитателям здешних мест. Благодатский проходил там: внимательно смотрел под ноги, старался не вступить в необыкновенно жидкую благодаря дождю грязь.
Почти добирался: проходил мимо пострадавшего от недавнего очередного взрыва - дома: по обыкновению остановился посмотреть. Целый подъезд, вертикаль квартир была вырвана и разрушена: от земли и до самой крыши. Знал, что - по сведениям из официальных источников произошел взрыв бытового газа. Сомневался: думал, что кто-то готовил здесь, на кухне - мощное взрывное устройство для каких-то своих неопределенных целей, и не справился с управлением. Квартиры теперь напоминали - трехстенные декорации для съемок художественных фильмов, только - без крыш и потолков: видел на стене одной из квартир - кусок полуразрушенной и обгоревшей книжной полки. Думал: "Под ней, наверное, - была чья-то кровать, а взрыв произошел - ночью…" Отправлялся - дальше, и через минуту оказывался на месте.