Айзатуллин. Подождите. Ещё далеко не всё! (Потапову). Товарищ бригадир, у меня к вам имеется вопрос. (Листает тетрадь). Где вы взяли такие данные, как: общее количество простоев по тресту за год, выработка на одного работающего по месяцам, сводка наличных ресурсов, остатки ресурсов на первое января... Причем у вас тут показано: отдельно материалы, поступившие железнодорожным транспортом, отдельно – автомобильным транспортом, отдельно – речным транспортом. Где вы взяли все эти цифры, меня интересует?
Потапов молчит.
Айзатуллин. В чём дело – почему молчите?
Потапов. На этот вопрос я отвечать не буду.
Айзатуллин. Как это – не будете? Я прошу ответить! Зачем же нам разбираться с вашими расчётами, если вы от нас скрываете... Давайте отвечайте!
Потапов. Я сказал: на этот вопрос я отвечать не буду. Вы разбирайтесь по существу, а где я взял, у кого – не имеет значения.
Айзатуллин (торжественно). Лев Алексеевич! У меня очень сильные подозрения, что за спиной Потапова кто-то стоит!
Соломахин. Кто же этот злодей, Исса Сулейманович?
Айзатуллин. А ваша ирония неуместна, Лев Алексеевич! Я понимаю, вы бы желали, чтобы всё, что говорит Потапов, было правдой, и я знаю, зачем вам это надо!
Батарцев (резко). Прекратите, Исса Сулейманович!
Айзатуллин. Павел Емельянович! Потапов – подставное лицо! Эти данные (ткнул пальцем в тетради) могли быть взяты или у меня в плановом отделе треста, что совершенно исключено, или у товарища Черникова! Что совершенно не исключено!
Батарцев. Исса Сулейманович, я вас прошу прекратить. Меня не интересует, где были взяты эти данные!
Айзатуллин. А меня, Павел Емельянович, это очень интересует. Прошу прощения, но я нахожусь сейчас не у вас в кабинете. Пора положить конец той совершенно невыносимой атмосфере, которую в тресте создал Черников. А вы, Павел Емельянович, своей бесконечной добротой и терпимостью поощряете его, я вам об этом не раз говорил! И предупреждал, что это к хорошему не приведет! Ведь работать невозможно. Любое указание, любое распоряжение треста Черниковым торпедируется. Все воспринимается в штыки! Все берётся под подозрение! А с тех пор, как Черников потерял надежду занять пост главного инженера треста, стало просто невыносимо! Короче говоря, Лев Алексеевич, прошу вас, несмотря на ваши личные симпатии к Виктору Николаевичу и те большие надежды, которые вы возлагаете на его исключительные таланты, внести в этот вопрос полную ясность: я хочу знать, кто дал Потапову цифры!
Соломахин (спокойно, негромко). Я вас очень прошу, товарищ Потапов, объясните партийному комитету, где вы взяли данные, которыми интересуется Исса Сулейманович. Возник вопрос, надо его снять.
Потапов. Лев Алексеевич, я не могу этого сделать. Понимаете, не могу!
Торжествующая улыбка на лице Айзатуллина.
Соломахин (Черникову). Виктор Николаевич, может, вы нам что-нибудь скажете?
Черников молчит.
Айзатуллин. А вы напрасно молчите, Виктор Николаевич. То, что я здесь сказал, опровергнуть ведь невозможно.
Черников (презрительно усмехнувшись). Зачем же вы требуете от меня каких-то слов, если опровергнуть невозможно?
Айзатуллин. Значит, вы согласны? (Ткнул в тетради). Ваша работа?
Черников молчит.
Айзатуллин. Молчание – знак согласия, Виктор Николаевич!
Черников (холодно). Исса Сулейманович, я инженер. Я предпочитаю более точную логику, чем логика поговорок.
Айзатуллин. Значит, вы не согласны?
Черников молчит.
Любаев (как всегда, добродушно). Товарищ Потапов, я сейчас вот о чем подумал. Ведь ваша бригада трудится в управлении Виктора Николаевича. Почему же вы вдруг сделали анализ всему тресту, а не своему родному управлению? (Поворачивается к Черникову). Логично было бы наоборот, верно, Виктор Николаевич? А он почему-то управление оставил в стороне и взялся за трест. (Потапову). Как это объяснить?
Потапов. Очень просто, Роман Кириллович. Мы пытались сделать расчеты по управлению, но у нас ничего не вышло.
Айзатуллин. Очень интересно! Значит, по управлению не вышло, а по тресту вышло?!
Потапов (стараясь быть спокойным). Правильно. Я когда в Мурманске работал – у нас трест был в Москве, и там всё на управление замыкалось. А здесь – нет. Тут же всё в руках треста. Бетон, склады, чертежное хозяйство, отдел комплектации. Тут хозяин всему – трест. От управления мало зависит.
Любаев. Тогда такой вопрос. Вам известно было, что между начальником вашего управления, Виктором Николаевичем, и руководством треста существуют определенные трения?..
Батарцев (перебивает). Прекратите! (Айзатуллину). Кому мы можем поручить проверку расчетов Потапова, Исса Сулейманович?
Айзатуллин (сухо). Милениной.
Батарцев. Очень хорошо. Дина Павловна Миленина – лучший экономист треста, товарищ Потапов.
Соломахин. Я думаю, что для ускорения дела, Павел Емельянович, надо двух человек назначить.
Айзатуллин (вскочив). Вы уже не доверяете моим сотрудникам?! Дина Павловна – честнейший человек! Или вы мне не доверяете? Что вообще происходит?
Батарцев (поднялся). Успокойтесь, Исса Сулейманович! Пусть будет два человека. Это ж для ускорения дела.
Айзатуллин. Хорошо. В таком случае этим вторым человеком буду я. Вы не возражаете, Лев Алексеевич?
Соломахин (вынужденно). Не возражаю.
Батарцев. Теперь давайте срок назначим. Я предлагаю две недели. Не возражаете, Лев Алексеевич?
Соломахин. Не возражаю.
Батарцев (поворачиваясь к Потапову). Значит, товарищ Потапов, давайте ещё раз уточним позиции. Вы ставите вопрос о том, что тресту был необоснованно скорректирован план. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Доказательством чего служат вот эти две тетради. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Теперь мы вашему анализу делаем наш анализ и через две недели докладываем вам результат. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Все? Есть ещё вопросы, жалобы, пожелания?
Потапов. У меня есть просьба.
Батарцев. Какая просьба?
Потапов (обращается к Соломахину). Лев Алексеевич, я прошу партком задержаться на десять минут. Я сейчас приведу человека, который давал нам цифры.
На сцене общее недоумение, замешательство.
Батарцев. Товарищ Потапов, нас не интересует, кто вам давал эти цифры, и не надо никого сюда приводить. Мы проверим ваши расчеты и доложим вам результат...
Соломахин. Объявляется перерыв на десять минут!
Батарцев смотрит на Соломахина. Соломахин молчит.
Затемнение.
Акт второй
Действие как бы возвращается: та же мизансцена, что в конце первого акта, до просьбы Потапова.
Батарцев. Всё? Есть ещё вопросы, жалобы, пожелания?
Потапов. У меня есть просьба.
Батарцев. Какая просьба?
Потапов. Лев Алексеевич, я прошу партком задержаться на десять минут. Я сейчас приведу человека, который давал нам цифры.
Батарцев. Товарищ Потапов, нас не интересует, кто вам давал цифры, и не надо никого сюда приводить...
Соломахин. Объявляется перерыв на десять минут!
Потапов убегает. После небольшой паузы все задвигались, встали. Черников вновь извлек из своего большого черного портфеля, прислоненного к ножке стула, книжку в яркой обложке, устроился поудобнее, стал читать. Фроловский пересел на соседний стул, раскинул вольно локти, лбом уткнулся в стол – решил вздремнуть. Айзатуллин унес обе тетради Потапова к окну, поближе к свету и, даже не садясь, облокотись о подоконник, снова стал тщательно изучать их, делая оттуда выписки в свой блокнотик – двумя авторучками сразу, очевидно, разного цвета. Здесь же, у окна, суетится Мотрошилова – она поочередно снимает с батареи свои не до конца отмытые сапоги и медленно рукой прощупывает их изнутри. Сапоги ещё влажные – вздохнув, она опять их пристраивает за шторкой. Батарцев резко поднимается и выходит из комнаты, затем появляется на авансцене, как бы в коридоре, и там вышагивает. Комков тоже ходит взад и вперед, но в комнате. А Толя тем временем занимается своей сумкой: вынул её из-под стола, поставил на стул, все содержимое вытряхнул на соседний стул и стал не торопясь заталкивать в сумку своё имущество.
Любаев (Толе, шутливо). Телохранитель! Кого же, интересно, сейчас твой Потапов приведёт?
Толя (не отрываясь от своего дела). Он же сказал – человека!
Любаев. А фамилия у человека имеется?
Толя. Имеется.
Любаев. Какая?
Толя. Не знаю.
Мотрошилова, Человек-то этот где работает? У вас в управлении?
Толя. Не знаю.
Комков (на ходу, со злостью). Потапов два растет! Во – усы! Копия!
Толя. А у нас, между прочим, вся бригада усатая! До одного! (Черникову. Яркая обложка его книжки Толю уже давно заинтересовала, он даже специально приседал на корточки, чтобы снизу разглядеть название). Виктор Николаевич, вы что читаете?
Черников (нарочно коверкая слово). Дю-дюк-тив!
На авансцене Батарцев останавливается.
Батарцев (Соломахину). Лев Алексеевич! На минуточку!
Соломахин через двери выходит на авансцену к Батарцеву.
Батарцев (сухо). Лев Алексеевич, я хочу понять, что происходит?
Соломахин. В каком смысле?