В следующую секунду он, отъезжая от тротуара, чуть не угощает бампером припаркованную машину. Резко затормозив, он выдает тираду явно каких-то крепких выражений на незнакомом мне языке. Скорее всего, на одном из восточноевропейских.
- Вы как - в порядке? - спрашиваю я.
Таксист фыркает мне в ответ и, подумав, поясняет:
- Вторая смена кряду.
- Вы уж постарайтесь сделать так, чтобы мы доехали до аэропорта в целости и сохранности.
- Что-то не нравится - лови другую машину, - раздраженно говорит таксист, обернувшись, чтобы посмотреть мне в глаза.
- Вы бы лучше на дорогу смотрели, а не то…
Поздно. Я слышу противный скрежет металла - это наше такси притирается бортом к припаркованной у тротуара машине. Водила резко крутит руль в другую сторону и, явно перестаравшись, вписывается в крыло здоровенного седана, тихо и спокойно катившего себе в соседнем ряду. Меня швыряет вперед, затем вбок - это мой пилот так энергично работает рулем, пытаясь вернуть машину на путь истинный. Увы, все эти манипуляции приводят к противоположному результату: наше такси заносит и разворачивает поперек дороги. Мы ощутимо бьемся о еще два автомобиля и наконец останавливаемся практически против движения. Вокруг нас тотчас же происходит еще несколько аварий: бьются те машины, водители которых не успели вовремя среагировать на наш высший пилотаж.
Наверное, с минуту мы сидим молча и осмысливаем случившееся.
- Пойду-ка действительно ловить другое такси, - говорю я наконец и, выбравшись из изрядно помятой машины, иду по тротуару, который кажется мне сейчас самым безопасным местом на улице.
Идти, по всей видимости, придется долго: в результате аварии движение на Первой авеню полностью парализовано.
- Эй, а по счетчику заплатить! - орет мне вслед таксист, выскакивая из машины и даже потрясая чем-то вроде полицейской дубинки.
Я показываю ему средний палец и, перебравшись через капот какой-то здоровенной клыкастой машины, трусцой пробегаю два длинных квартала, выскакиваю на перекресток с параллельной авеню и ловлю другое такси.
- "Кеннеди", - вслед за мной повторяет мой новый водитель - колоритный пакистанец в тюрбане, который по крайней мере не выглядит смертельно уставшим. - Через тоннель поедем или по мосту?
- А как быстрее?
Таксист пожимает плечами:
- Это уж когда как. Решать вам.
- А обычно как быстрее получается?
- Иногда по мосту, иногда через тоннель.
- Ладно, давай через тоннель.
- Я думаю, что по мосту, может быть, и быстрее получится.
- Ладно, - говорю я, - через мост так через мост.
Такси подкатывает к международному терминалу аэропорта, опаздывая на назначенную мне встречу с пунктуальнейшим мистером Йи минут на десять.
- Нужно было все-таки через тоннель ехать, - глубокомысленно изрекает таксист. - Никогда не угадаешь, как повезет…
- Сколько?
- Сорок два доллара.
Я сую ему три двадцатки.
- А помельче нету?
Я мотаю головой в ответ. Он вздыхает и приступает к хорошо отрепетированному спектаклю: хлопает себя по карманам, заглядывает в какие-то ящички…
- Вы ведь не спешите? - заботливо интересуется он. - Я пойду разменяю.
- Молодец, отлично сработано, - говорю я ему и выскакиваю из машины, оставив на чай почти половину суммы со счетчика.
- Храни вас Господь! - вопит он мне вслед. Как, собственно говоря, и было обещано, пунктуальнейшего мистера Йи уже нет на месте.
- Твою мать! - ору я едва ли не в полный голос, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Эй, парень, полегче, не дома, - делает мне замечание проходящий мимо полицейский из охраны аэропорта.
Я пытаюсь разыскать мистера Йи, о чем по моей просьбе даже объявляют несколько раз по громкоговорящей связи на весь аэропорт. Безрезультатно. Я пытаюсь дозвониться до курьерского агентства - тоже мимо. К тому времени, как мне становится понятно, что я попал, до отлета моего рейса остается меньше часа. Я сползаю рядом со стойкой регистрации и в отчаянии закрываю голову руками. "Ничего. Каких-то две недели, и ты ее снова увидишь", - мысленно пытаюсь утешить я сам себя.
- Вам плохо? - спрашивает женщина, работающая за стойкой регистрации.
Она кореянка, как мне кажется, - средних лет и одета в униформу той самой авиакомпании, самолетом которой я должен был улететь.
- У меня мама умирает, - говорю я неизвестно зачем и удивляюсь сам себе.
Вдруг я замечаю, что плачем мы с нею уже вдвоем.
- И что - вы на самолет опоздали? - заботливо спрашивает она, протягивая мне упаковку с бумажными носовыми платками.
- Мне должны были передать билеты здесь, в аэропорту, но мое такси попало в аварию, и в итоге я опоздал, а он меня не дождался.
Я достаю из пачки платок и начинаю усиленно тереть глаза. Мой перепуганный и уставший мозг отказывается контролировать язык и только, изумляясь, прислушивается к тому, что тот мелет.
- Она в больнице, в Сеуле… - слышу я собственный голос.
Избавлю вас от подробного описания дальнейшего спектакля, могу лишь сказать, что зрелище было жалким, омерзительным, по сути своей, чудовищно бесстыжим, но в итоге - на удивление результативным.
- Все, чем я могу вам помочь, - говорит кореянка, обращаясь ко мне, - это продать билет. На этот рейс остались свободные места.
- Да у меня и денег-то в обрез.
- С учетом состояния вашей мамы я могу оформить билет по специальному тарифу для тех, кто летит на похороны близких родственников. Вы сможете заплатить триста пятьдесят долларов?
Я молча киваю ей, давая понять, что эта сумма мне по карману. У меня действительно осталась почти тысяча долларов - навар с так и не состоявшейся сделки с Дэнни. Сверившись с моим паспортом, женщина вписывает в бланк билета какие-то буквы и цифры, а затем спрашивает:
- Когда вы собираетесь возвращаться обратно?
- А в понедельник с утра можно?
- Господи, да это же практически туда и обратно! - сочувственно глядя на меня, говорит она.
Я мрачно киваю и преданно, по-щенячьи, смотрю ей в глаза. Бедная женщина снова начинает плакать.
- Да, и вот еще что, - говорит она, размазывая слезы по щекам. - Посадочный талон я вам могу дать только в первый класс.
Буквально через минуту я уже несусь на всех парах через зал вылета к нужному мне выходу на посадку. Почему-то мне кажется, что в этот момент я должен напоминать О-Джея Симпсона в старом рекламном ролике компании "Хертц". Предпосадочный контроль я прохожу уже буквально в последнюю минуту. Стюардесса берет у меня из рук билет и, увидев в нем пометку о первом классе, с удвоенной вежливостью провожает меня на место. Да, в таком шикарном кожаном кресле мне сидеть еще, пожалуй, не доводилось. Я прикидываю, что эта роскошная штуковина вряд ли влезла бы не то что ко мне в номер, но и в мою комнату в родительском доме.
- Желаете коктейль? - спрашивает меня стюардесса.
Вскоре самолет выруливает на взлетную полосу и еще через несколько секунд отрывается от земли. Примерно через час после начала полета пожилая дама, сидящая рядом со мной, широко улыбается и решает завести с соседом подобающую в дороге светскую беседу.
- Вы, наверное, тоже любите путешествовать? - говорит она. - Я, например, просто обожаю дальние перелеты. Здесь, в самолете, чувствуешь себя совсем не так, как на земле. Тут даже воздух пахнет как-то иначе. Похоже на садик у моего дома.
Я принюхиваюсь, и вдруг меня осеняет: а ведь старушка-то не в маразме, и любимый садик мерещится ей не на пустом месте. Привет от двух фунтов марихуаны, пакетики с которой я по-прежнему таскаю на себе. Я прошу у соседки прощения и направляюсь в уборную. Уединившись в тесной кабинке, я один за другим спускаю в унитаз пакетики с "зеленой валютой" - на две тонны баксов.
Глава 15
- Ваш багаж? - спрашивает меня корейский таможенник - парень с лицом херувима.
- Багажа нет, - отвечаю я, и невозмутимый херувим вскидывает бровь. - Я только на выходные, с девушкой своей хотел повидаться, - поясняю.
- А, с девушкой, - повторяет он и ставит в мой паспорт штамп о пересечении границы. - Хорошая, наверное, девушка, если вы из-за нее в такую даль полетели.
- Девушка просто шикарная, - говорю я, мысленно пытаясь сориентироваться во времени и пространстве; часы, висящие на стене за спиной таможенника, показывают три часа дня.
Херувим возвращает мне паспорт и кивает солдату, стоящему на пути между мною и выходом. Впрочем, "солдат" - не самое подходящее слово для того, чтобы описать этого почти мальчика с прилизанными волосами и жидкой щетинкой на подбородке. Хотя у него на груди болтается здоровенный, весьма устрашающего вида автомат, парнишка чем-то неуловимо напоминает безобидного плюшевого медвежонка. Он улыбается и машет мне автоматом - давай, мол, проходи, добро пожаловать в Корею. Что ж, Южная Корея начинает мне нравиться.