Я звоню Билли и "радую" его тем, что сегодня не смогу выйти на работу, сославшись на мамино здоровье. Час спустя я уже сижу в электричке, идущей на Лонг-Айленд, через Левиттаун к Гемптонам. Поеживаясь на холодном ветру, выхожу со станции, ловлю такси и называю шоферу адрес, который продиктовал мне Дэнни. Вскоре я уже звоню в звонок, и мне открывает дверь солидный мужчина весьма почтенных лет, который вполне мог бы сойти за дворецкого, будь на нем надето хоть что-нибудь, кроме куска крупной сетки. По-моему, это не что иное, как гамак.
- Здрасте! - говорю я, немало удивившись, впервые увидев вблизи такое количество старческой, сплошь покрытой сеточкой мелких морщин кожи.
- При-вет! - отвечает мне старик. Говорит он медленно, по слогам, явно с каким-то акцентом; наверное, немец. - Это ты? Странно. Я заказывал помоложе.
- Я, это… Наверное, домом ошибся.
- Уймись, Ганс, - раздается голос Дэнни, нарисовавшегося в дверном проеме; я вздыхаю с облегчением, увидев, что на нем куда более целомудренный купальный костюм - обычные мужские плавки. - Не стой в дверях, возвращайся в сауну. Не бойся, когда до развлечений дело дойдет - я тебя позову.
Ганс недовольно хмурится и уходит вглубь дома. Я лишь успеваю заметить, что под нарядом из гамака на нем надеты трусики-стринги.
- Гребаные немцы, - негромко говорит Дэнни. - Ты бы знал, на что только идти приходится, чтобы они были довольны. Спасибо, что приехал в такую даль. В другой ситуации я бы Рика сгонял. Но этому козлу хрен дозвонишься - отпуск у него, видите ли, рождественские каникулы. Выпить хочешь? Или, может быть, нюхнуть? У меня свежак есть - из Боливии.
Я показываю рукой через плечо и поясняю:
- Такси ждет.
- Ну да, да, конечно, - говорит Дании и скрывается в глубине дома.
Буквально через минуту он возвращается и дает мне три тысячи долларов.
Вся следующая неделя проходит у меня как в бреду. Мои воображаемые курильщики дымят как паровозы, чтобы обеспечить меня десятью дополнительными пакетиками травы для Дэнни. Я с трудом выкроил время съездить в турагентство и забрать паспорт. Затем - звонок маме с извинениями. Впрочем, я прекрасно понимаю, что нужно ей сказать: ее настроение заметно улучшается, как только она по намекам догадывается, что в моей жизни вполне четко обозначилось присутствие женщины.
Только в пятницу после полудня - буквально за несколько часов до отлета в Корею - мне удается собрать то количество травы, которое заказывал и даже заранее оплатил Дэнни. Загрузив пиджак двумя с лишним фунтами марихуаны, я сажусь на метро и еду по уже знакомому маршруту. В первый раз за все это время на первом этаже бизнес-центра, где находится офис Дэнни, нет охранника, пропускающего своих и выписывающего пропуска посторонним. Журнал посетителей лежит на стойке, и я, издевательски ухмыляясь, записываюсь под именем мистера Грина. Еще несколько шагов - и я захожу в лифт. Кнопка нажата, двери закрываются.
Двери вновь открываются, и я вижу прямо перед собой двух полицейских.
Инстинкт самосохранения впадает в истерику и требует от меня: "Беги, беги!" Остатки оглушенного здравого смысла с ужасом констатируют, что выполнить эту рекомендацию, учитывая геометрические особенности замкнутого пространства лифта, объективно невозможно. К тому же копы смотрят на меня в упор.
- Все нормально, - говорит один. - Это не бомба, не чрезвычайное происшествие, просто - работаем.
Я пытаюсь изобразить на физиономии приветливую улыбку. Насколько убедительно это у меня получается - понятия не имею. Я физически чувствую, как у меня мгновенно поднимается температура. Еще немного, и от такой жары воспламенится марихуана, распиханная по карманам пиджака. Да еще этот запах, который ни с чем не перепутаешь, - я уверен, что от меня разит за версту. В общем, понимаю я, отсюда мне только одна дорога - в тюрьму. Как я шел по коридору, по правде говоря, не помню. Каким-то образом я оказался перед стойкой Рика и, оглядевшись, понял, что вовсе не избежал бури, а наоборот - оказался в ее эпицентре: офис Дэнни просто наводнен людьми в синей форме.
То, что для меня предстает сценами фильма ужасов, для Рика, похоже, выглядит чем-то занятным и даже захватывающим: он спокоен, расслаблен, а глаза его,, пожалуй, даже чересчур широко открыты. В общем, ощущение такое, что он оказался на съемках любимого сериала про полицию и никак не может нарадоваться своему везенью. Он хочет мне что-то сказать, но в этот момент из кабинета его босса выводят Дэнни, который пристегнут наручниками за обе руки к двум мрачного вида мужикам в серых костюмах.
Дэнни смотрит сквозь меня, как будто меня здесь и нет. Господи, как же я благодарен ему за эту выдержку.
- Попомни мои слова, Рики, - говорит он, обращаясь к своему помощнику, - я еще вернусь и трахну тебя во все дыры.
- Свои романтические порывы приберегите для сокамерников. Вот там, в тюрьме, хоть утрахайтесь, - огрызается Рик.
Дэнни в ответ даже не смеется, а гогочет и затем говорит:
- Какая тюрьма, какие сокамерники? Сынок, ты что, думаешь, меня на самом деле в тюрьму посадят? Хрен тебе, ублюдок недотраханный! В худшем случае посижу под домашним арестом в загородном доме, пока адвокаты разбираться будут.
- Я бы на вашем месте не столь оптимистично смотрел на собственное будущее, - заявляет вышедший из кабинета вслед за Дэнни и его конвоирами еще один мрачный дядька в костюме.
По его виду я понимаю, что он здесь Самый Главный. В руках у него знакомый мне девайс - испаритель, которым пользовался Дэнни.
- Лично я уже определил присутствие в вашем кабинете, как минимум, трех наркотических веществ, относящихся к группе А, - говорит Самый Главный. - Дождемся результатов экспертизы и добавим эти материалы к основному обвинению. Уверяю вас: ваш белоснежный воротничок при наличии такого количества статей в обвинении покажется судье ой каким запятнанным. В общем, Дэнни, я бы на вашем месте на адвокатов не очень рассчитывал, пусть они у вас и очень хорошие. - Обернувшись к одному из полицейских в форме, Самый Главный командует: - Скинь все с этого стола, ладно? Освободи место для изъятой наркоты и всех этих приблуд для ее употребления. Журналистам вечно фотографии подавай. Пусть порадуются. - Затем, неожиданно обернувшись ко мне, спрашивает: - А ты кто такой? Какого хрена тут делаешь?
Ответить на эти вопросы можно по-разному. Вариантов, конечно, масса, но ни один из них в этот момент не кажется мне не то что хорошим, а даже приемлемым.
- Вы знаете этого человека? - спрашивает он Дэнни.
- Я никого и ничего не знаю, - дерзко, я бы даже сказал, нагло заявляет Дэнни. - С этого момента все общение - только через моих адвокатов.
И Дэнни проводит рукой перед ртом, словно закрывая его на молнию, а затем отбрасывает в сторону воображаемый ключ.
- Выведите его отсюда, - говорит Самый Главный и, принюхавшись, добавляет: - Дева Мария и Святой Иосиф, да как их только раньше никто не сдал: тут же весь этаж травой пропах.
Самый Главный возвращается в офис Дэнни, а я остаюсь стоять, где стоял, - лицом к лицу с Риком.
- Что-то мне подсказывает, что Дэнни сегодня не до тебя, - говорит он с ухмылкой. - Пойдем провожу до лифта.
Рику явно не терпится поделиться новостями.
- Сам знаешь, он в последнее время все с какими-то немцами возился, привечал их, развлекал по-всякому… - Рик начинает выкладывать мне подробности происходящего, как только мы отходим на несколько шагов от полицейских и становится понятно, что они нас не услышат. - В общем, тут такие дела творились… Они ему из Ирана деньги переводили. Представляешь себе, из Ирана, от этих гребаных коммунистов.
Я с трудом подавляю желание восполнить пробел в Риковом образовании, мол, Иран - вовсе не коммунистическое государство, а классический пример теократии.
- Да ты что, с ума сойти! - говорю.
- Вот так-то… А ты говоришь… Ладно, я-то знаю, что ты ему наркоту поставлял, и если бы его по этой статье брали, то и ты бы не отвертелся. Но сам понимаешь: при таком раскладе наркотики - вообще дело десятое. На них и наткнулись-то только тогда, когда к нему в кабинет пришли. В общем, я так думаю: живи и не. мешай жить другим. Согласись, я ведь прав? А трава - да пошла она на хрен! Кто в наше время курит марихуану? Это же отстой. Слушай, вот если бы смог раздобыть мне кокса…
Коридор и холл на этаже просто кишат полицейскими в форме и в штатском. К счастью для меня, они вроде бы заняты своим делом и им не до того, чтобы подслушивать наш разговор.
- Не понимаю, о чем ты…
- Ну да, конечно, ты понятия не имеешь, о чем я говорю. Ладно, дело твое. Твоя жизнь - твоя игра. С Новым годом!
- Счастливо, Рик, еще увидимся, - говорю я, с трудом заталкивая свое тело в лифт.
- А Дэнни - он свое получил. По заслугам.
- По заслугам никто не получает, - говорю я, обращаясь не столько к Рику, сколько уже к закрывающимся дверям лифта. - А то, что получают и имеют, получено незаслуженно. - Эту фразу я договариваю уже в полном одиночестве в спускающемся на первый этаж лифте.
Я быстрым шагом прохожу, наверное, с десяток кварталов, время от времени нервно оглядываясь через плечо. Я, конечно, не специалист по конспирации, но, похоже, отправить за мной "хвост" действительно никому не пришло в голову. Поплутав еще немного, я ловлю такси.
- Аэропорт "Кеннеди", - говорю я, садясь в машину.
На часах почти шесть. До встречи с мистером Йи остается около двух часов.
- Сколько ехать будем? - спрашиваю водителя.
Таксист - толстый, просто необъятных размеров мужик с непроизносимым именем - смотрит на меня стеклянными, бессмысленными глазами и наконец выдает:
- Это как пойдет… Пробки…