Ночь еще не вошла в полную силу, из-за леса всходила убывающая луна. А тогда было полнолуние - значит, день прошел. А я валялся в углу в полной отключке и беспамятстве. Вот, значит, каков режим мертвецов. А интересно, как тогда Дамир и Маша шарились под солнцем?
- Я заставил! - раздался за спиной голос Хозяина. Я не обернулся.
- Чтобы тебя перехватили, а то бы ты на озере Чернобогу в лапки попался. А я еще не решил, надо ли это? Короче, свои дела, - тяжелая рука легла мне на плечо.
- Давай, Шут, иди работай!
И я пошел. Прямо к лесу, он звал и манил меня. Четко слышу зов черной подлунной гвардии. Зрение работает идеально - различим каждый кустик и травиночка. Но людьми там и не пахло, а так хочется кушать.
- Шут, Шут, - шептал лес, и я углублялся в него, старательно высматривая чего-нибудь живого, наполненного кровью. Жадно облизался на спящих птиц - но на дерево мне не залезть. Кролики разбегались загодя, едва почуяв хищника.
А источник зова становился все ближе и ближе с каждым шагом. Он был горяч и настойчив, пульсировал где-то уже совсем под носом.
Еще шаг, еще:
- Саша! - схватил я в охапку девушку, притаившуюся за деревом.
- Это ты меня звала!
- Ну, а кто? - прошептала она, целуя меня сухими, жесткими губами.
- Ты скучала, а?
Она помотала головой.
- Нет, признайся, ты скучала! - я, играючи, укусил ее в шею. Пусто. Холодная. Мертвая. Бесценная. Я хочу ее.
- Нет, - она принялась уворачиваться.
- Врёшь!
- Да! - и лукаво сверкая темными глазами, отступила на шаг. Я - за ней. Она - убегать. Я быстро поймал ее, и мы, хохоча гулко и страшно, покатились по траве. Мы кусались и ласкали друг-друга, рыча, как пара волков. Два мертвых чудовища веселились в ночи, и луна, глумясь, всходила выше и выше, и мы поднимались по ступеням восторга. Как с ней тепло, и не больно!
Наконец она подмяла меня, повалила на спину и уселась сверху:
- А поесть ты не принес?
- Э-э… нет!
В самом деле, а ведь обещал!
- Так я и знала, - она разочарованно слезла с меня и села в траву, обняв колени.
- Саша…
Она молчала, грустно.
- Ну… хочешь, сейчас пойду, поймаю кого-нибудь? - я неуверенно тронул ее плечо.
- Да кого ты поймаешь, ты же еще ничего не умеешь!
- Зато у меня сил, не поверишь! - я ощутил, что вырву с корнем дуб, или сжав кому-нибудь череп, раздавлю, и сладкие мозги потекут меж пальцев, и не жалко!
- Почему, не верю? Верю! Сама такая. Это сила нечистая, злом подарена.
- Дети Смерти, - кивнул я, уже почти привыкнув.
- Ну, пойдем! - поднялась она, подавая мне руку.
- Пойдем, - согласно кивнул я. - А куда?
- Как это, куда? Ты что, дурак? - округлила она глаза. - На охоту конечно! Учить тебя буду.
Мы шли с ней под светом луны. Весь мир был как снятое молоко. Цвет невыразителен, воздух тонок. Ни запахов, ни ощущений. А и не нужны они мне, только бы еда!!
Деревня спала. Настоящая, живых людей. Они не ждали, отвыкшие.
А мы просто потеряли всякую осторожность от голода, и не таясь шли прямо по улице. Собаки испуганно скулили и прятались, кое-где отчаянно, горько выли, но хозяева зло велели им заткнуться. Никого и нигде не было видно, все люди по домам - нам туда ходу нет. Потоптавшись у забора, позаглядывали во двор, где собаки или не было, или ей просто плевать, мы никого не заметили, и в отчаянии я хотел было перелезть и вломиться в дом, но Саша удержала меня:
- Куда, дурак, нельзя в избу!
- А че? - не понял я.
- А то! Там кошка, и домовой, и… да мало ли что!
- Сашка, есть очень хочется! - заныл я.
- А мне-то! - тоскливо вздохнула подруга, и я понял, что сморозил глупость. Меня-то Хозяин худо-бедно накормил, а вот она… Кто знает, когда в последний раз стылые губы ее смачивала живая кровь? Не зная, что делать дальше, я топтался у забора, когда вдруг скрипнула дверь избы… мы замерли - на пороге показалось что-то белое. Зевая, девушка прошуршала галошами по сырой траве. Мы враз метнулись через забор, настигли ее, облепили с двух сторон. Она не успела и вскрикнуть, забилась в умелых объятьях Сани. Раз - и готово. Я отволок ее, тяжелую, к огороду, весь дрожа от вожделения. За кустами смородины началась веселая пирушка. Это оказалась не девушка, а женщина лет сорока. Ее удивленное и даже изумленое лицо, широко распахнутые глаза - но это еда, просто еда! Мы грызли ее, как дикие звери. Наконец пил кровь, пил, и не мог остановиться. А она все не кончалась. Как хорошо, что во взрослом человеке ее так много!
Под утро, когда светило полтускнело, и трава начала тяжелеть росой, я ощутил какую-то тяжесть. Руки не поднять, в груди будто камень. Даже не тяжесть, а тяжкость. "Что со мной?" - вяло подумал я, влачась куда-то, напролом через бурьян заброшенного огорода. И чем дальше я продвигался, тем сильнее меня тащило, и тем больше разгоралась дурацкая боль. В дом я почти вполз, и упал, растянувшись у ног Хозяина.
- Что, собака Шут, где был? Чего принес? - он присел на корточки передо мной: - Подними голову! - голос его заледенел. Я понял - снова не будет ничего хорошего. Поднял разгорающуюся голову. Он взял меня железными пальцами за лицо, приблизился резким движением, обнюхал, как пёс.
- Мразь!! - глухой удар, я отлетел, стукнув об пол черепом.
- Ты ведь жрал сегодня, и очень-очень нехило, кровью от тебя за три версты тащит! Что, один целого человека приговорил?! Женщиной от тебя воняет, а ты знаешь, мерзавец, что это страшный грех? Ты, скотина поганая, один сожрал целую бабу, а про братьев своих мертвых и не вспомнил! - он помолчал, прошелся со скрипом по гнилым половицам. Я молчал. Меня жгло изнутри, как будто я не крови, а раскаленного железа наглотался.
- Блюй, тварь!! - заорал Хозяин вдруг, пиная меня в зубы. Нутро тут же вывернуло наизнанку, разлился прекрасный и манящий запах крови… Глядя на лужу, я чувствовал возвращение голода, и готов был скулеть от него. Боковым зрением заметил девченочье лицо, выглянувшее из черного угла. Она жадно облизнулась, но Хозяин шикнул на нее, и она исчезла. Я потянулся к луже, но он меня грубо отпихнул, сам встал на колени, согнулся, и как обезьяна принялся набирать жижу в ладони и пить ее, жадно. Глаза его разгорелись жутким желто-зеленым огнем. Я трясся от зависти, но молчал - страшно. Он выпил половину лужи, запрокинув голову, тщательно облизал ладони и губы. Поманил пальцем из угла:
- Пойди, поешь!
Оттуда проворно выскочила девченка-салажка лет 13, темненькая, сухонькая, полуребенок-полунечисть. Она растянулась на полу, и будто не веря, потрогала липкую, остывающую лужу, передернулась, приоткрыв рот, попробовала капельку с пальчика. Посмотрела на Хозяина с сомнением.
- Можно-можно, ешь! - усмехнувшись, кивнул тот. Я переводил взгляд с него на нее, и обратно, не веря - как же так? Это моя КРОВЬ, моя пища!
- А мне что, загнуться? - не выдержав, крикнул я, видя, как быстро кончается кровь на полу.
- Заткнись, - спокойно и не глядя на меня, ответил мучитель. И я заткнулся. Все, сегодня мне ничего не светит.
Я отполз в угол, испытывая тремор, сел там обняв колени и раскачиваясь. Что я здесь делаю?!
- Хозяин, там Студент пришел, просится, вроде, сказать хочет чего-то, - нерешительно поскребся Дамир.
- Да? Ну, пусть заходит!
Неестественно подворачивая ноги, в дом заполз этот мерзкий дохляк, Яшка-студент.
- Ну, чего тебе? - уставился на него Хозяин.
- Э-хмм, а-а-э-э… завел трупак мычать перерезанным горлом. Меня разобрало, и я заржал - уже насрать на все! Все равно не накормят!
- Ах, да! Я и забыл, - ответил ему Хозяин, на меня же - по нулям. Да и пошел он. Я показал "fuck" нажравшемуся содержимого моего нутра кошмарику, она испуганно скрылась в темноте.
- Ну, пошли! - кивнул Хозяин. - И ты тоже! - криво глянул на меня.
- Пошли, - пожал я плечами. А че еще делать?
Мы дошли уже почти до озера, когда до меня допетрило - а солнце где?! Ведь по-идее день должен быть в самом разгаре. Но нет, луна и звезды на чистом, черном небе.
- Вот, блядь, ни хрена не понимаю! - сказал я, но на меня никто не обратил никакого внимания: ни Яшка-трупак, ни Дамир, ни Хозяин этот хренов.
- Ну, и пошли вы в жопу, - равнодушно парировал я. Вот уроды! Хотя, че-то я забылся - сам такой. Гниющее неестественное зло. Как-то упускаю это обстоятельство.
Приволоклись к озеру, я намеренно отстал - не хотел их видеть. Задрали, блин.
Они уж все собрались, выстроившись плотными кучками вдоль берега. Там явно что-то происходило, но из-за спин я не мог разглядеть - что? Подошел, попрыгал - нет, не вижу! Там кто-то скулел, Яшка вопил чего-то, совершенно не понять. Плюнул да пошел шататься в зарослях - не больно-то и интересно! Вообще, нафига мне их дела? Не хочу, не интересно. Вот бы если пожрать… Да и то, чего уж теперь! При жизни и не такое терпел, так че же, мертвому и подавно по хрену!
Шел-шел, вышел к какой-то протоке, ну вобщем, здесь озеро и через какое-то расстояние - еще одно, и длинная полоса воды соединяет их. Подошел к этой протоке, наклонился посмотреть. То, что я увидел, мне не очень понравилось: остановившиеся, потемневшие глаза, щеки запали, наркотические глубокие тени залегли на веках. Стянул рубаху осмотреть тело, встал на колени у воды, склонился пониже. Я думал, худее уже некуда, но похоже, и вовсе оборачиваюсь мумией. На плече что-то темнело, смутно знакомое. Машинально потрогал это, всмотрелся - бог ты мой, да ведь это тату! Мой Летучий Мышь - шут в колпачке и со злыми зубками, очень сложной работы! Я так гордился им при жизни. Он нравился девченкам. Я был… панком!!