Яна Гецеу
Анна и шут
Средневековая сказка о странной любви
- Эй, глухие ли вы? Мы и хотели знать лишь, дома ли госпожа Готтен! - неожиданно громко раздался хриплый голос за высокими окнами замка.
- Пошел прочь, оборванец! Станем мы ради тебя госпожу беспокоить!
- А я не с пустыми руками, и не без дела! У меня подарок для нее!
- Да ты, мужик, видно, не понимаешь! Вот я тебя сейчас одарю! - радостно–злобно захохотал стражник, и вслед за тем раздался крик боли.
- Эй, что там, Томас? - Анна, заинтересовавшись, наконец высунулась в окно. На ярко залитом полуденным солнцем широком дворе рослый страж держал за шиворот оборванного мужика, рядом подскуливала его толстая баба в грубом сером платье. За ее юбку испуганно прятался лохматый ребенок. Все взгляды были обращены на Анну.
- Да вот, госпожа графиня, бродяги какие–то утверждают, что у них есть что–то интересное для вас, мол, вы будете рады!
- Да? Интересно, и что же это? Отпусти их, Томас! Подойди сюда, мужик! - и свесилась в окно, ничуть не стесняясь богатой ночной сорочки и неприбранных волос - чего своих же крестьян стесняться! Мужик робко приблизился к окну, и встал, задрав голову и теребя шапку в руках. Анна с отвращением заметила его грязные, нечесаные лохмы и гадкие пятна на одежде.
- Говори же! А то ты уже все равно имел наглость разбудить меня! - и внушительно нахмурила брови.
- Госпожа… - нерешительно помявшись начал мужик. Посмотрел по сторонам, и вдруг решился:
- Госпожа пресветлая графиня! Я ваш крестьянин, Симон Вертушка, из деревни за озером…
- Короче! - перебила его графиня, и нахмурилась еще сильнее: - Говори прямо, чего ты хочешь, не тяни!
- Да–да, вы уж простите, по глупости ведь я… - заторопился испуганный мужик, окончательно растеряв первоначальную наглость.
- Помилуйте, добрая госпожа! - выпрыгнула вперед его дородная баба, волоча за собой грязного мальчишку - Пропадаем ведь!
- Уйди, дура! - замахнулся на нее муж с перекошенным лицом.
- Нет, пусть говорит! - повелела Анна, неожиданно обнаружив, что мальчишка - не ребенок вовсе, а просто карлик. Он молча уставился на Анну, щуря против солнца большие печальные глаза, и поклонился, забавно приложив ко впалой груди маленькие ручки. Оба - и госпожа, и карлик изучали друг–друга с одинаковым любопытством, в то время как баба слезно заливалась, скрипя и подскуливая:
- Помилуйте, добрая госпожа! Единственная ведь радость у нас была, кормилица наша, доченька Кристина! За долги забрали ее в крепость к вам, виноваты мы, ой, виноваты, сжальтесь над стариками! - и приторно всхлипнула, ожидая реакции госпожи.
- Ну, и чего ты хочешь–то? - Анна не отрывала глаз от забавного человечка.
- Отпустили бы вы ее… - тихо проговорил тот, искоса поглядев на бабу. Та злобно шикнула, и снова завыла: - Добрая госпожа, выкупить бы… вот… нам–то! - и вдруг замолчала, сделав какое–то жабье лицо. Тут вперед выскочил мужик, не забыв дать основательного тычка бабе в бок: - У-у, дура! - и, состряпав кислую рожу, заскулил: - Сын вот наш, от него пользы нам никакой, мелкий он, да умный зато - и чего только не разумеет! Святой отец наш всякому его воспитал! Вы бы посмотрели, он и вертеться по–всякому может! - и суетливо подтолкнул карлика вперед. Тот вдруг как–то сразу опрокинувшись, встал на руки, и описал круг вокруг родителей. Похлопал ногой об ногу, и так, стоя вниз головой, принялся рассуждать о величии и красоте христианской католической церкви. Маленькое личико его залилось краской, но он все стоял и стоял в неудобном своем положении, и продолжал говорить. Анне жаль стало малыша, она повелительно махнула рукой.
- Девку отпустить, карлика ко мне! - бросила она слуге, и повернулась, ожидая своего странного выкупа. Он не замедлил явиться, сопровождаемый слугой. Вошел, семеня коротенькими ножками, и остановился, почтительно опустив лохматую голову.
- Вот какие у меня крестьяне есть - воскликнула Анна, с любопытством обходя новую игрушку. Нетерпеливо махнула рукой, и слуга удалился. Потом, спохватившись, выглянула в коридор и крикнула:
- Пусть придут Готлиб - Ян и Мария - Францина! - "Хорошая забава для детей!", подумала она при этом.
- Как тебя зовут, подданный? - спросила она, опускаясь в высокое кресло.
- Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, Ваше сиятельство! - ответил карлик, отважно глядя в глаза госпоже.
- Ты что, дворянин? - засмеялась Анна, - имя–то какое длинное!
- Позвольте объяснить, - устало вздохнул коротышка: - Кристиан - имя, данное мне при крещении добрейшим падре нашим, воспитателем моим… - но он не успел договорить, в этот момент в комнату матери бесцеремонно влетели двое подростков - хорошенькая светловолосая девочка лет 13, и темненький худой и нескладный мальчик, на год старше. Девочка остановилась, изумленно распахнув небесные глаза и прижав пальчики к пухлым губам. Мальчик же немедля рассмеялся довольно злым смехом:
- Ого, да это еще почище африканской обезьянки, что привозили купцы нам два года назад!
- Ах, какой он хорошенький! Какой миленький! - воскликнула девочка радостно, и захлопала в ладоши:
- Мама, эта новая игрушка - нам?
Анна кивнула, улыбаясь, а малыш картинно отставив одну руку и приложив другую к груди, поклонился юным господам. Чуткая от природы Анна в этот момент уловила какую–то особую тоску обреченности в его больших ореховых глазах, будто тихо сказавших: "Ну вот, я и попался!"
- Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, Ваши сиятельства! - представился он снова своим необычным, мелодичным голосом.
- Ну и имечко! - прыснул со смеху мальчик.
- Готлиб - Ян! - укоризненно одернула его мать: - То, что перед тобой слуга, не дает тебе права быть жестоким! Не тому учит нас христианская мораль!
На это малыш коротко глянул на нее с благодарностью. Сын же обиженно надулся. "Он будет обижать уродца", - пронеслась у Анны мысль, и она покачала головой. Она вовсе не хотела воспитать сына жестоким.
- Продолжай! - кивнула она карлику.
- Кристианом окрещен я при рождении, Вайнеберг- истинная фамилия моего доброго отца, но за некоторую страсть к излишку слов прозван он Вертушкой, что и идет за единственно верную фамилию среди людей. Енот же - я сам, так как имею исключительное счастье пользоваться особым расположением животных сиих, а равно как и всех прочих живых существ, но именно Енотом прозван я из–за истории одной, произошедшей в раннем детстве с вашим презренным слугой. Коль пожелает добрейшая госпожа графиня…
- Да–да, рассказывай! - кивнула завороженная плавным потоком его мягкой речи Анна.
- Едва научившись ходить, оказался я на покосе с добрыми моими родителями. Оставаться под кустом, невзирая на запрет, тяготило меня, и я на слабых ножках забрел в начинавшийся тут же лес. Сам я не помню столь подробно, как хотелось бы, дабы донести до Ваших сиятельств всего богатства красок происшествия, но говорили мне, что когда хватились меня, и разыскали в лесу, сидел я под деревцем, и играл с енотом, довольно упитанным, и таких для меня размеров, как взрослому человеку медведь. И животное это, известное остротой зубов и когтей не сделало меня легкой добычей, а напротив, баюкало и ласкало, и я смеялся так счастливо, как должно быть, никогда более… - грустно вздохнул карлик, и огляделся. Девочка восхищенно засмеялась, мальчик дерзко фыркнул, не решившись, однако, при матери снова унизить ущербное создание. Анна же, заметив усталый жест карлика, велела ему сесть на пол.
- Ну что ж, дети, пора обедать! - позвонила в колокольчик, призывая служанку одеть ее к столу.
За обедом дети не переставая вертелись и баловались, пользуясь добродушным настроением матери. Нового шута Анна то ли из жалости, то ли для забавы посадила за один стол с собой, при этом велев подложить две подушки на высокий стул и подставить скамеечку - иначе б низенькому человечку не справиться. Она следила за неловкими, стесненными движениями ущербного создания, и ей все больше становилось стыдно - зачем она затеяла это издевательство? Но не могла же она показать этого детям, и тем более злым на язык слугам! И скрепясь, продолжала обед. Закончив, подозвала старого слугу Иоганна, и велела ему всюду шута сопровождать и помогать тому в бытовых делах, но не мешать бедняге, если тот попросит.
Анна вышла в цветущий летний сад, сопровождаемая беспокойными детьми, новым шутом и любимой собакой Локи. Это был огромный сильный дог в расцвете лет, и по началу Анна испугалась за шута, но тот топал рядом с пятнистым чудовищем, уже умытый и причесанный, и ничуть не смущался подобного соседства. Анна удивилась, как добродушно отнесся пес к её забавному слуге - обычно он был грозен с новыми людьми. А тут вдруг приветливо завилял хвостом, обнюхал человечка и лизнул в лицо, закрыв своим мокрым языком почти все его.
- Мама, наш Енот настолько мил, что даже Локи признал его! - радостно смеялась Марихен, и малыш кланялся ей.
День медленно истекал, тени удлинялись, а Анна все сидела с книгой на коленях, и наблюдала, как малыш Енот веселит ее детей: катается верхом на Локи, показывает фокусы с розами и куклами Марихен, и стоя на скамеечки, как на сцене выделывает разные гимнастические фигуры и декламирует Вергилия. Готлиб - Ян все пытался задеть его злым словом, но ловкий шут подрезал юного господина деликатно, но метко. Готлиб - Ян сердился, но был вынужден признать проигрыш, чтобы не оказаться вовсе дураком.