Андрей Зайцев - Драккары Одина стр 33.

* * *

... - Странно, как могут они жить одни в такой глуши? - за­думчиво сказала Ингебьерг, выслушав рассказ Олафа о Боргни и ее внучке.

- Колдуньи всегда живут одиноко, вдали от людей, - вы­сказался Олаф, вспомнив все, что раньше слышал по этому поводу.

- И эта... Хельга... она красива? - девушка подняла на него глаза.

- Да, пожалуй... - замялся Олаф, не понимая, зачем она спрашивает об этом. - Смотри, что она подарила мне.

Он достал из-за пазухи амулет богини Нертус и показал Ингебьерг.

- Никогда не видела таких амулетов! - удивилась девуш­ка. - Откуда он у нее?

- Не знаю, - пожал плечами Олаф. - Хафтур сказал, что он похож на богиню Эйр. Но я никогда не видел изображений этой богини.

- Это, может быть, Эйр, а может, и другая богиня, - неожиданно произнес кто-то за их спинами.

Повернувшись, Олаф увидел Эйнара.

- Как тихо ты подошел, Эйнар! - с упреком сказала Ингебьерг.

- Я же охотник, - улыбнулся викинг. - Ваш разговор заинтересовал меня, и я не хотел прерывать его. - Однако, Олаф, позволь мне взглянуть на амулет?

После некоторого колебания юноша отдал ему подарок Хельги.

- Слышал ли ты когда-нибудь о богине Нертус? - глаза Эйнара странно блеснули при лунном свете, он смотрел на амулет как завороженный.

- Нет, я не слышал этого имени.

- Она была древней богиней и ей приносили человеческие жертвы.

- Она из Ванахейма?

- Можно сказать, и так, - усмехнулся Эйнар. - Но еще вернее, она была древнее ванов и самого Одина!

- То, что ты говоришь, удивляет. - Ингебьерг смотрела на него, точно не узнавала. Воин и охотник, беспечный гуляка и бесшабашный любитель женщин, Эйнар сейчас выглядел, как умудренный прожитыми годами вождь, не любящий пу­стословия и суеты.

- Откуда ты знаешь об этом?

- Ты помнишь, Ингебьерг, что наша с тобой бабушка была взята из Ютландии. Но говорили, что она родом из саксов. До того как принять веру в Белого Христа, они тоже верили в Одина, которого называли Воданом. Тетка твоего отца жила со мной все мое детство, и я многое узнал от нее.

- Да, я помню ее, - медленно проговорила Ингебьерг. - Но мы мало виделись. Отец почему-то не любил бабушку.

- Ему, верно, казалось, что она имеет дурной глаз и немного сумасшедшая, - рассмеялся Эйнар, вернув амулет Олафу.

- Никогда не говори так!

- Я говорю лишь то, что знаю, - отрезал Эйнар и покинул их, скрывшись в темноте.

* * *

А между тем Свен Паленый и Хафтур продолжали пир­шество, вспоминая о прошлом. Ярл говорил о своей жизни, о походах к берегам бриттов, о неудачах и поворотах судьбы, когда смерть была совсем рядом...

- Как думаешь, получится ли у конунга Харальда, сына Черного Хальфдана то, что он задумал? - Свен пытливо глянул викингу в глаза. В полумраке, в отсветах пламени очага, лицо ярла казалось еще более уродливым. Оно напо­минало лик горного тролля, существа безобразного, хитрого и чуждого людям.

- Многие сломали себе шею, пытаясь объединить всех на­ших ярлов и херсиров, - просто ответил Хафтур. - Но ответ известен лишь норнам.

- А помнишь Кнуда, сына Храфни, того, что хотел убить Хникара?

- Руссы убили его и сделали из его черепа чашу для медо­вухи! - рассмеялся ярл Свен. - Ведь ты долго жил у них?

- Да. Это верно, - задумчиво отозвался Хафтур.

Прошлое оживало сейчас перед ним. Жизнь у руссов, потом Миклагард, чудесный город, немые рабы, прислуживающие во дворце конунга ромеев, которого они называли императором. Дромоны - боевые корабли ромеев, стоящие в бухте Золотой Рог... Именно на этих кораблях ромеи установили свое смер­тоносное оружие - бушующий огонь, тайну изготовления которого хранили как зеницу ока под страхом смерти...

- А знаешь, кто был вождем у тех руссов, убивших Кнуда?

- Нет.

- Это был Айнстейн, не слышал о таком?

- Айнстейн? - Хафтур нахмурился, напрягая память. - Айнстейн, сын Серли, объявленный вне закона?

- Он самый! - Свен в задумчивости пощипал свою жид­кую седую бородку. - Когда-то его отец, Серли, здорово помог мне. И я помогал Айнстейну, хотя кое-кто желал ему смерти. Его драккар "Эйктюрмир" с большой добычей возвращался из земли балтов, но потом таинственно исчез.

- "Эйктюрмир"?! - быстро взглянул на него Хафтур и тут же отвел взгляд, опасаясь, что проницательный ярл заметит его интерес. - Айнстейн был на нем?

- Нет, - покачал головой Свен, - Говорят, он погиб еще раньше, в Гардарике, и ценную добычу хотел переправить на родину его друг, Эрик из Хейдемарка. Но драккар пропал. Кто-то видел его у острова Готланд, кто-то - у берегов фризов, а кто-то - даже в Ирландии! Никто не знает, что случилось с кораблем на самом деле, - ярл смолк, погрузившись в вос­поминания, а затем вновь глянул на старого викинга.

- Помнится, Хафтур, ты обещал мне рассказать, почему Стейнар усыновил этого... Олафа?

- Я не знаю всех подробностей, ярл, но кажется, Олаф его настоящий сын.

- Настоящий сын?!

- Да, но... Стейнар не хотел признаваться в этом своей жене, Гейде, и потому придумал историю о каком-то погибшем товарище юности.

- Гейда... - повторил Свен, как бы вновь оживляя в памяти полустершийся от времени образ женщины, которая многим нравилась. - Я помню ее. Она была красива...

- Она и сейчас красива, ярл.

- Верю, Хафтур, верю! - Свен смотрел на дно пустой чаши, словно видел там отражение чего-то давно позабыто­го. - Женщины нашей юности всегда прекрасны, что бы ни случилось потом. Я знал ее в те дни, когда она еще была не­вестой и привлекала взоры многочисленных женихов. К тому времени я уже был женат, хотя, признаюсь, иногда жалел об этом, глядя на Гейду...

Ярл замолчал, оглядывая опустевший пиршественный зал. Некоторые из викингов, перебрав эля, спали прямо за столом.

- Сдается мне, Хафтур, что мы еще с тобой сильны, коль скоро хмель не берет нас! - невесело сказал ярл. - Идем же спать, завтра поговорим о том, как тебе вернуться домой.

Где-то в лесу слышался волчий вой. А в небе тускло све­тила полная луна.

* * *

Глубокой ночью Олаф проснулся от легкого толчка в плечо. Открыв глаза, силился разглядеть будившего его, но не сразу узнал. Тощая фигурка, торопливые движения, и голос скороговоркой, путавшей слова:

- Вставай, тебя хочет видеть один человек, - тихо ска­зал траль Свена, иноземец, один из тех, кто прислуживал за столом.

- Кто? - Олаф тер глаза, не понимая, чего от него хо­тят.

- Он не велел говорить.

- Тогда я не пойду! - отрезал Олаф, глянув на спящего рядом Хафтура. Викинг спал как убитый, сморенный дневным переходом и попойкой с ярлом.

- Это Ингебьерг, - сказал после некоторого раздумья раб.

- Чего она хочет? - пробормотал юноша, но на ноги под­нялся, обуреваемый любопытством.

- Идем со мной. - Раб показал на дверь и легко пробрался к выходу. Олаф последовал за ним.

Во дворе раб не остановился и продолжал идти. Олаф хотел окликнуть его, но передумал. Зачем привлекать к себе чье-то внимание?

Они вышли за изгородь и направились в ту сторону Хорнхофа, где очень близко к селению подступал лес. Олаф раздражался все больше и больше, потом догнал раба, грубо схватив его за плечо и разворачивая к себе.

- Долго ли ты еще будешь водить меня, траль? Где же Ингебьерг? Неужели в лесу?

Раб ничего не ответил, но где-то вдалеке послышался волчий вой, жутковатый и тоскливый. Казалось, что это не просто вой, а плач животного, которому нанесли смертельную рану. Олаф застыл, не смея шевельнуться, а раб, вырвавшись из его рук, кинулся к лесу. Юноша бросился за ним вдогонку. Он чувствовал, что должен поймать и наказать шутника, ко­торый зачем-то вздумал поиграть с ним. Мысль о том, что поблизости бродит волк, немного пугала, но юноша устыдил­ся собственного малодушия. Неужели раб смелее, чем он? Они бежали друг за другом, и вот траль ярла Свена скрылся в чаще.

В ночной тишине хорошо слышался шум его бега среди деревьев. Олаф, увлекшись, выхватил нож и прибавил ходу. Но ветка больно хлестнула его по лицу. Он понял, что здесь не очень-то разбежишься. Оглядываясь, побрел наугад.

- Эй, Олаф! - внезапно услышал он голос, странно знако­мый. Это не был голос раба. Но тогда чей же? - Иди сюда!

- Куда?

- Сюда... сюда... сюда... - отозвалось лесное эхо.

Олаф пробирался в темноте и вышел на маленькую по­лянку, освещенную луной. Там, впереди, он заметил фигуру, сидевшую на поваленной коряге. Раб?

Олаф, сжав нож, быстро оказался рядом, готовый к борь­бе. Подойдя к сидящему человеку, он положил ему руку на плечо:

- Эй, шутник? Думал убежать от меня?

Но человек не отвечал, а под нажимом юноши развернулся, упав возле коряги. Олаф чуть не вскрикнул от ужаса, закусив губу. Перед ним лежал мертвец, со страшной раной на груди и шее, из которой сочилась кровь. Рука Олафа была также в крови. Но не это его удивило больше всего.

Присмотревшись, он понял, что убитый - совсем не раб, вызвавший его сюда. Это был кто-то другой...

Тонкий слух юноши, обострившийся после блужданий по безлюдным местам Галоголанда, уловил легкий шорох за спиной. Резко повернувшись, он увидел странное существо, зверочеловека, похожего на того, кто когда-то похитил его в детстве.