Андрей Зайцев - Драккары Одина стр 32.

После хорошего ужина Олаф, заскучав от бесед за столом, которые под воздействием хмеля становились все более бес­связными и резкими, выскользнул во двор. Он уже обратил внимание, что дом и двор у Свена Паленого были больше по размеру, чем у ярла Стейнара. К тому же сам дом казался добротнее, лучше отстроен. Во дворе юноша увидел несколь­ких тралей, которые прислуживали за столом. Они суетились, входя в дом и выходя из него. На юного гостя посматривали искоса, о чем-то переговариваясь, но, приближаясь к нему, смолкали.

Олаф впервые после пережитых волнений и тревог тя­желой дороги почувствовал расслабленность и покой. Здесь, в Хорнхофе, вотчине Свена Паленого, многое напоминало о родных местах, покинутых несколько дней назад. И, кажется, безвозвратно ушло ощущение заброшенности на край света и щемящего душу одиночества среди пустынных зубастых скал и лесов, сопровождавшее его все последнее время.

Круглый диск луны, похожий на лик печальной девы, по­казался из-за облачка, отбрасывая на землю тусклый неверный свет. Олаф застыл, завороженный внезапным безмолвием этой ночи, как будто кто-то из богов захотел вдруг уничтожить все звуки.

Сколько это продолжалось?

Олаф стоял как изваяние, ничего не слыша и только видя перед собой этот притягивающий к себе каким-то колдовским очарованием шар, который, по мнению людей, когда-то был человеком и жил на земле... был он сыном Мундильфари, который имел также и дочь - Солнце. И было время, когда сын Мундильфари, то исчезающий, то появляющийся вновь, похитил с земли двух детей, шедших с коромыслами за водой... А боится Месяц порождения великанши, живущей в Железном лесу, что на востоке от Мидгарда, - Лунного Пса. Когда-нибудь Лунный Пес настигнет Месяц и сожрет его. Тогда на землю падут голод и мрак...

- Тогда была такая же ночь, - внезапный женский голос заставил Олафа вздрогнуть. Он обернулся и увидел рядом ту самую девушку, что заметил в доме ярла.

- Когда - тогда? - спросил Олаф, отметив, что девушка смотрит на луну точно так же, как и он, завороженно и с не­ким удивлением.

- Когда он убил его... - ответила девушка. Было впечат­ление, что она не замечает юношу и говорит сама с собой.

- Но я ничего не знаю, - попытался объяснить юноша.

- Хакон... он был мой жених, я любила его...

- Кто же убил его?

- Он... тот, кто просыпается ночами и убивает. У него много имен. Называй, как хочешь

- Ты веришь, что существует Лунный Пес? - спросил после некоторого молчания Олаф. - И что он сожрет ме­сяц?

- Лунный Пес существует, - серьезно ответила Ингебьерг. - И сейчас его воплощение бродит в наших лесах. Хорнхоф - проклятое место.

- Вервольфы, задумчиво произнес Олаф. - Я слышал о них. Говорят, это колдунье. Но чего они хотят? Зачем все это?

- Так хотят боги...

- И все-таки я не понимаю, - продолжал удивляться Олаф. - Если нашими судьбами управляют норны, то боги не смогут ничего...

Он внезапно смолк, сообразив, что зашел слишком далеко. Он чувствовал в голове сумятицу, не понимая, почему так странно устроен мир... Одно порождает другое, а затем третье, и так без конца... Но сами эти порождения убивают друг друга, не зная жалости в какой-то бессмысленной схватке, повинуясь чему-то, не имевшему ясного названия и объяснения. Хафтур называл это роком, той самой неуловимой, непостижимой и не подчиняющейся привычным законам людей силой.

- Откуда ты пришел? - спросила Ингебьерг, наконец-то внимательно глянув па юношу.

Легкий ветер развевал ее волосы, и они серебрились в лунном свете, создавая ощущение призрачности происходя­щего. Она была кем-то из его снов, бесплотной чужеземкой, ждущей своего жениха, который давно уже в царстве Хель...

- Мы идем оттуда, - он показал на север. - Из Галоголанда. Но живем мы южнее, в Хвита-фьорде, вотчине Стейнара-ярла.

- Я слышала об этой земле. И слышала о ярле Стейнаре. Ты его сын?

- Я его приемный сын, - неловко замялся Олаф, вспом­нив о своем двусмысленном положении в доме Стейнара. Видно, ему так и суждено оставаться в тени старшего сына ярла, Рагнара, который и наследует все имущество. Не будет жизни в этом доме.

- Это ничего, - с непонятной мягкостью проговорила Ингебьерг. - Приемный сын ничуть не хуже.

Олаф усмехнулся, отвернувшись от девушки. Она хочет его утешить, но утешения ему не нужно. Он слишком хорошо понимает, что Рагнар ненавидит его так же, как и его мать. Ему не будет жизни в этом доме, случись что с ярлом Стейнаром. И потому он мечтает только об одном: скорее стать викингом и отплыть из Хвита-фьорда куда-нибудь в земли франков или саксов, или других народов, о которых слышал не раз. Туда, где, по словам побывавших, много чудес.

- Но как же ты оказался на севере?

- Нас с Хафтуром занесло туда бурей на рыбацкой лодке.

- Хафтур... - медленно произнесла Ингебьерг, словно вслушиваясь в это имя. - Он ровесник моего отца. Они были знакомы...

Олаф иногда ловил себя на ощущении, что девушка не­много не в себе. Временами она как будто куда-то пропадала, в иные миры, куда не было доступа никому другому.

- Почему вервольф убил... твоего жениха? - спросил он, чтобы посочувствовать ей.

- А разве это может быть известно? - удивилась Ин­гебьерг, и лицо ее при обманчивом свете луны, будто от­далилось.

- Известно... - повторил Олаф, задумавшись. - Я знаю одного старика, он живет недалеко от нашего селения. Он может предсказывать будущее и знает немало о прошлом. Его боятся, его пророчества сбываются. Он сказал мне, что я не умру от голода и воды. И море не поглотило нас. Еще раньше он говорил, что в оборотня может превратиться берсерк или кто-то, кого заколдовали.

- Тише, Олаф, тише! - девушка приложила палец к его губам, вслушиваясь в тишину ночи. - Он может нас услы­шать...

- Мы ему не нужны. - негромко рассмеялся Олаф, ста­раясь подбодрить себя. - Вряд ли он нас слышит.

- Никогда не говори так, - с внезапной серьезностью сказала Ингебьерг. - Это опасно. Еще весной, когда сошел снег, Хакон сказал мне, что еще до праздника Йоль он по­сватается к моему отцу. Но вот скоро и праздник, а Хакона больше нет с нами.

* * *

Сидя за столом Хафтур хмелел все больше и больше. Тело обмякло, но голова пока оставалась ясной. Между тем ярл Свен сказал своим людям, что, по мнению Хафтура, вервольф живет где-то поблизости от его дома.

- А разве Хафтур - колдун? Прорицатель? - пьяно рассмеялся сидевший на противоположной стороне стола племянник Эйнар.

Хафтур глянул на него с легким прищуром. Темноволосый Эйнар, которому исполнилось двадцать семь зим, был одет в тунику темно-бордового цвета, ее стягивал кожаный пояс, с висевшим на бедре ножом.

По правилам пира, все оружие собравшихся было разве­шано по стенам, но ножи некоторые викинги оставляли при себе. Тем более что Эйнар пользовался большим влиянием в Хорнхофе как родственник ярла.

Изрядно выпив эля, Эйнар вел себя развязно, его окружали молодые викинги, ловившие каждое его слово. Многие знали, что Эйнар влюблен в дочь ярла. Такой брак мог быть заключен, так как Эйнар был сыном двоюродной сестры Свена - Ингунн, которая умерла более двадцати зим назад во время черного мора, унесшего сотни жизней по всему побережью. Таким образом, он приходился дальним родственником ярлу Свену и мог рас­считывать на его благосклонность. Сам же ярл, однако, пока не обсуждал этот вопрос, а Ингебьерг, похоже, думала только о погибшем Хаконе. Тем не менее Эйнар не терял надежды, и то, что Свен Паленый хорошо относился к нему, только укрепляло его уверенность в конечном благополучном исходе.

- Я не колдун! - резко ответил слегка задетый Хафтур. - Но кое-что в своей жизни видел. Встречал я людей, которые разгадывали оборотней и убивали их без жалости.

- Что ж, может, и так, - усмехнулся Эйнар, подставляя рабу пустую чашу для эля. - Но дело это непростое. Десятки смелых мужчин вот уже несколько месяцев не могут изловить чудовище. Что если тебе, наш дорогой гость, взяться за это и доказать, что ты...

- Довольно! - поднял руку ярл Свен, не давая догово­рить своему племяннику. - Тебе, Эйнар, не стоит так об­ращаться к моему гостю, потому как ты по молодости своей многого не видел и не знаешь. Хафтура же я знаю с давних пор. Этот викинг всегда был верен своему слову и ни разу не дал повода усомниться в собственной смелости и чест­ности.

- Позволь, ярл, заметить тебе... - с некоторым упрямством возразил Эйнар. - Что ты не сразу признал этого человека. Прошло много зим и...

- Ты пьян, Эйнар! - громко бросил Свен, и по тону его голоса все поняли, что вождь начал злиться.

- Я умолкаю, ярл, - склонил голову Эйнар, сознавая, что переходит грань дозволенного. - В самом деле, я просто перебрал лишнего. Мне лучше пойти проветриться.

- Хорошая мысль! - с усмешкой одобрил Свен, и от­вернулся, показывая, что мнение племянника его более не интересует.