Мистер Корнелиус повернулся к телефону, после некоторого интервала узнал номер и, переговорив с различными невидимыми служителями, слегка зашатался от благоговения, услышав в трубке голос самого великого человека. Он передал ее Сэму.
- Его милость хочет поговорить с вами, мистер Шоттер.
- Я знал это, знал! - сказал Сэм. - Алло! Лорд Тилбери? Это Сэм. Как вы там? Я только что приехал. Добирался на грузовом судне. Столько приключений! Вы отлично посмеетесь. Я сейчас в Вэлли-Филдз снимаю дом. И сослался на вас. Вы ничего против не имеете? Великолепно! Второй завтрак? С удовольствием. Приеду как могу быстрее. Сначала надо сменить костюм. В этом я спал ночью… Ну так до скорого свидания. С рекомендацией все в порядке, - сказал он, оборачиваясь к мистеру Корнелиусу. - Валяйте.
- Я немедленно составлю контракт, мистер Шоттер. Если вы скажете, куда его послать…
- Послать? - недоуменно переспросил Сэм. - Но, естественно, в "Мон-Репо".
- Но…
- А я не могу въехать немедленно?
- Пожалуй, если хотите. Но, думаю, дом вряд ли в том состоянии, чтобы… Вам понадобится постельное и столовое белье.
- Ерунда. Поход по магазинам, и вопрос решен. Мистер Корнелиус добродушно улыбнулся. Сэм успел завоевать его полное расположение.
- Истинно американская стремительность, - заметил он, тряся седой бородой. - Ну, если вы настаиваете, не вижу возражений. Сейчас отыщу для вас ключ. Скажите, мистер Шоттер, - спросил он, роясь в ящиках, - что вызвало у вас такое горячее желание поселиться в Вэлли-Филдз? Конечно, как патриотичному здешнему старожилу, мне не следовало бы удивляться. Я прожил в Вэлли-Филдз всю свою жизнь и не стал бы жить ни в каком другом месте, предложи вы мне хоть миллион фунтов.
- Не предложу.
- Я родился в Вэлли-Филдз, мистер Шоттер, и люблю этот пригород, в чем не стыжусь признаться. "В ком столь душа его мертва, - вопросил мистер Корнелиус, - что не сорвутся с уст слова: "Вот мой любимый край родной!" Чьи мысли счастьем не полны, когда из дальней стороны стопы направит он домой?"
- А! - сказал Сэм. - Именно это мы все хотели бы узнать, верно?
- "Коль между нас такой живет, - продолжал мистер Корнелиус, - певец его не воспоет. Пусть будет знатен он стократ, и пусть несметно он богат, но себялюбца не спасет ни злато, ни высокий род…"
- Я приглашен на завтра в час тридцать, - сказал Сэм.
- "Пройдет в бесславье жизни срок, и смерть вдвойне ему урок. Забытым в прах вернется он, ничьей слезою не почтен". Эти слова, мистер Шоттер…
- Ваш собственный стишок?
- Эти слова, мистер Шоттер, появятся на титульной странице истории Вэлли-Филдз, которую я пишу, - истории, рассматривающей не только многочисленные исторические ассоциации, но и те аспекты, которые мои занятия, как агента, имеющего дело с недвижимостью, сделали доступными для меня. У меня бывали весьма странные клиенты, мистер Шоттер.
Сэм чуть было не сказал, что у этих клиентов был весьма странный агент, чем придал бы этому высказыванию приятную симметрию, но воздержался.
- Возможно, вам будет интересно узнать, что известнейший преступник, которого можно уподобить второму Чарлзу Пису, одно время проживал в том самом доме, который вы сняли.
- Я сотру с него это пятно.
- Как Чарлз Пис, он казался безупречно респектабельным человеком. Фамилия его была Фингласс. И никто не подозревал о его истинной натуре, пока полиция, действуя на основании полученной информации, не попыталась арестовать его за дерзкое ограбление банка.
- Ну, и сцапали? - осведомился Сэм без особого интереса.
- Нет. Он скрылся и бежал из страны. Но я спрашивал вас, почему вы выбрали Вэлли-Филдз, чтобы поселиться здесь? Видимо, вы приняли это решение очень быстро.
- Ну, дело в том, что я случайно увидел моих соседей, и мне пришло в голову, что жить рядом с такими людьми будет очень приятно.
Мистер Корнелиус кивнул:
- Мистер Ренн пользуется всеобщим уважением.
- Мне понравилась его бритва, - сообщил Сэм.
- Если вы отправляетесь в Тилбери-Хаус, вполне возможно, что вы там с ним встретитесь. Он редактирует "Домашний спутник" Пайка.
- Неужели? - сказал Сэм. - "Домашний спутник" Пайка, э?
- Я регулярно его выписываю.
- И племянница мистера Ренна. Она мне показалась очаровательной девушкой.
- Я мало ее знаю, - равнодушно ответил мистер Корнелиус. - Молодые женщины меня не интересуют.
Сэму вспомнился евангельский завет о жемчуге, который не надо бросать перед свиньями.
- Мне пора, - сказал он холодно. - Поспешите с контрактом, будьте так добры. А если какие-нибудь там заглянут к вам и захотят снять этот дом, бейте их по голове конторской линейкой.
- Мы с мистером Ренном частенько играем в шахматы, - сообщил мистер Корнелиус.
Сэма не интересовали его маразматические отступления от темы.
- Всего хорошего, - произнес он сухо и вышел на Огильви-стрит.
12. Сэм оказывается слишком уж стремительным
1
Лондонские куранты отбивали двенадцать, когда Сэм, выйдя на Стрэнд, повернул налево в сторону Флит-стрит, чтобы свидеться с лордом Тилбери в издательстве "Мамонт".
В промежутке между его беседой с мистером Корнелиусом и этим моментом его наружность претерпела разительное изменение, ибо он нанес визит в этот интереснейший магазин вблизи Ковент-Гардена, вывеска которого гласит: "Бр. Коэн. Готовая одежда" - и подразумевает истинную Мекку для всех тех, кто предпочитает срывать свои костюмы спелыми с ветвей, а не ждать, пока они созревают до готовности. Добрые братья снабдили его твидовым костюмом бодрой расцветки, качественной рубашкой, бельем, носками, воротничком, резинками для носков, носовым платком, галстучной булавкой и шляпой, причем с той же компетентной быстротой, с какой, пожелай он того, они полностью экипировали бы его как полярного исследователя, герцога, отправляющегося в Букингемский дворец, или охотника на львов, отбывающего в Восточную Африку. Не подвели они его и в вопросе новых ботинок, а также бамбуковой тросточки. Короче говоря, глазам публики теперь предстало роскошное издание С. Пинсента Шоттера в тисненом переплете и богато иллюстрированное.
Все исследователи человеческой натуры признают тонизирующее свойство новой одежды. Сэм шагал с пружинистой щеголеватостью, излучая веселость, которая вкупе с нарядностью его экстерьера привлекала к нему глаза многих и многих.
Пара среди этих глаз принадлежала тощему долговязому субъекту со скорбным лицом, который двигался в противоположном направлении, удаляясь от лондонского газетного царства. На мгновение они устремили на Сэма взгляд, исполненный неприязни, словно их собственника больно задело вторжение подобной оптимистичности в поле его зрения. Затем они внезапно выпучились от ужаса, и долговязый остановился как зачарованный. Торопящийся пешеход налетел на него и толкнул вперед, а Сэм, двигавшийся со скоростью четырех миль в час, налетел на него и толкнул назад. Результатом явились сложные объятия, из которых Сэм высвободился с извинениями и только тут обнаружил, что обнимался не с незнакомцем, а со старым другом.
- Фарш! - вскричал он.
Лицо мистера Тодхантера не отразило ни малейшей радости от этой встречи. Он тяжело задышал и не вымолвил ни слова.
- Фарш, старый черт! - с восторгом сказал Сэм.
Мистер Тодхантер облизнул губы с некоторой тревогой. Он быстро поглядел через плечо, словно взвешивая, насколько было бы практично ринуться через улицу, и безуспешно попытался высвободить рукав из цепкой хватки Сэма.
- Чего ты дергаешься? - спросил Сэм, заметив его маневр.
- Я не дергаюсь, - возразил Фарш хриплым голосом с какой-то робкой вкрадчивостью. Если голос мистера Корнелиуса был голосом жреца-друида, то голос Кларенса Тодхантера мог бы принадлежать жертве на алтаре. - Я не дергаюсь, Сэм. Зачем бы я стал дергаться?
- Откуда ты взялся, Фарш? Мистер Тодхантер кашлянул.
- Я только что оставил тебе записочку, Сэм, ну, в этом, Гилбери-Хаусе, ты ведь сказал мне, что будешь там.
- Любишь ты писать письма, верно?
Мистер Тодхантер понял намек. Он сглотнул, и его дыхание почти уподобилось предсмертному хрипу.
- Я бы хотел объясниться насчет этого, Сэм, - сказал он. - Объясниться, если мне будет дозволено употребить такой термин, начистоту, Сэм, - сипло произнес мистер Тодхантер. - Я говорю и всегда говорил, когда получилось маленькое недоразумение между друзьями - друзьями, если мне дозволено употребить такое выражение, которые стояли друг за друга и в бедах и в ненастьях, друзьями, которые всем делились и делили пополам… - Он умолк. Чуткость не была его сильной стороной, но и он заметил, что при данных обстоятельствах фразу он выбрал не из удачных. - Я вот что говорю, Сэм, когда дело такое, так прошлого лучше не поминать и, так сказать, похоронить это самое прошлое. Как человек бывалый, ты такой, и я такой…
- Насколько я понимаю, по экоему-некоему в твоей манере выражаться, - сказал Сэм, - эта твоя траченная молью гончая забега не выиграла.
- Сэм, - сказал мистер Тодхантер, - я не стану этого от тебя скрывать. Я буду откровенным, чистосердечным и без экивоков. Эта гончая забега не выиграла.
- И твои деньги - а также мои - пойдут на то, чтобы какой-то букмекер мог жить на привычную ему ногу?
- Ухнули, Сэм, - признался мистер Тодхантер сквозь предсмертные хрипы. - Да, Сэм, все ухнули.
- Так пойдем выпьем по одной, - душевно пригласил Сэм.
- Выпьем?
- Можно будет и по второй.