- Что ж, условия… Все редактора на один покрой: взять как можно больше, дать как можно меньше, - уклончиво отвечает Мартин. - Во всяком случае, придется крепко подналечь.
- Еще подналечь? - в ужасе говорит Маргрете. - Ты загонишь лошадку, Мартин.
- Чепуха! Сопливым мальчишкой я вкалывал на ферме, - почище взрослого батрака. Трудности меня только подстегивают. И ставка слишком высока, чтоб делать себе поблажки.
Маргрете собирается что-то сказать, но тут возникает новая фигура: пожилой рабочий в грязноватом комбинезоне.
- Хозяева дома? - спрашивает он веселым хрипатым голосом.
- Кто вы такой? Как вы сюда попали? - накидывается на него Нексе.
- Вот те раз! - с нагловатым добродушием хрипит пришедший. - Сами звали. А попал через дверь, как же еще?
- Это маляр, Мартин, - робко говорит Маргрете. - Ты сам посылал за ним.
- Нет, нет, только не сейчас! Я не уйду из кабинета.
- Дело хозяйское, - благодушествует хрипатый. - А неустоечку придется уплатить, за вызов, значит.
- Сколько?
- Лишнего не возьму - десять крон.
Нексе ощупывает карманы, жалобно смотрит на жену, но у той каменное лицо.
- У меня нет мелких, - бормочет он. - Ладно, раз уж пришли, делайте свою работу. Нельзя же даром беспокоить человека. А я перейду в столовую. Надеюсь, дети не будут шуметь. Долго вы тут провозитесь?
Маляр окидывает взглядом кабинет с закопченным потолком и отклеившимися, выгоревшими обоями.
- Ежели по-быстрому, за недельку обернусь…
…Снова утро. Дети возятся в саду под кустом боярышника. Олуф что-то мастерит из щепочек, несмышленыш Сторм копается в земле, а Инге, изображая взрослую, "штопает" чулок. Внезапно Сторм издает громкий крик: то ли его кто-то ужалил, то ли взбурлила в маленьком существе безотчетная сила жизни.
- Тс! - прикладывает палец к губам Инге. - Папа работает.
- Он что - всегда будет работать? - интересуется Олуф.
- Конечно! Все папы работают.
- Плохо наше дело! - поник светлой головой Олуф. - Слушай, а разве это работа?
- А что же, по-твоему?
- Не знаю. Вот папа Бьорна работает - доски пилит, папа Хенрика - камни разбивает, а наш - все пишет и пишет. И в корзину бросает.
- Он не все бросает, - свысока поясняет Инге. - Что-то остается. Из этого делают книги.
- А книги для чего?
- Какой ты дурак! Чтобы на полку поставить. Ты видел, сколько у папы книг?
- Это все он написал?
- А ты думал кто? Папа Бьорна или папа Хенрика?
- Хорошо бы наш папа умер, - мечтательно говорит Олуф. - Можно будет бегать, играть, гудеть, как паровоз. Я так давно не гудел…
- Что ты несешь, дрянной мальчишка? - Незаметно подойдя, Маргрете слышала последние слова сына. Она хватает Олуфа за локти и трясет.
Олуф с готовностью начинает реветь и сразу смолкает, пораженный выражением материнских глаз. Все четверо со страхом косятся на окно столовой, за которым темнеет силуэт Нексе…
…В окно заглядывает ветвь березы с уже пожелтевшими листьями. Нексе работает в своем кабинете, оклеенном новыми обоями. Ранний вечер, но Нексе одолевает сон. Он мигает, трет глаза, потягивается, зевает. Не выдержав, достает из шкапчика темную бутылочку, наливает из нее в мензурку и глотает лекарство. Вошедшая с ужином Маргрете застает его на месте преступления.
- Опять?.. Ты же дал слово.
- У меня слипаются глаза.
- И хорошо! Ложись и выспись, Мартин. Ты работаешь на износ. Не забывай о своих легких.
- С легкими все в порядке. Мне надо кончить книгу.
- Это не жизнь, Мартин! Ты замуровался в четырех стенах. Мы тебя совсем не видим. Дети затравлены, боятся громко сказать слово.
- Прости меня, Дитте… Грета, - поправился он, - но у меня нет выхода. Я должен поставить точку.
- В договоре сказано, что книгу будут издавать по частям. Ведь первая часть давно готова?
- Да. - Нексе наклоняет голову, ему тяжел этот разговор. - Но она не пойдет в набор, пока я не представлю вчерне всей книги. Они хотят знать, к чему я приведу своих героев.
- Так вот какой договор ты подписал! И когда срок сдачи?
- Срок истекает, Грета. Не сегодня-завтра явится посыльный. И если я не сдам, они расторгнут договор.
- Господи!.. Ну и черт с ними совсем! - Ярость овладела Маргрете. - Здоровье важнее. И в Копенгагене можно жить. Я пойду работать. Неужели из-за этой халупы и обесценивающихся крон ты должен губить себя?
Нексе медленно качает головой.
- Нет, Грета, нет, дорогая… Теперь уже дело не в издательстве, и не в моем профессиональном самолюбии, даже не в доме. Это они меня не отпускают.
Маргрете с испугом глядит на мужа: уж не помешался ли он?
- Кто это "они", Мартин? - спрашивает осторожно.
- Дитте, Карл, Ларе Петер… Мои другие дети.
Маргрете глубоко вздыхает.
Тогда я замолкаю… Бедный ты мой великий человек! - и тихо выходит…
…За окнами воет ветер, швыряя в стекла сухую снежную крупу. Октябрь перевалил на середину. Нексе пишет.
Он видит нищую каморку, и Дитте в предсмертной агонии, и склонившегося над ней верного Карла. Дитте мучается от удушья.
- Бедняжка моя, - говорит Карл, обнимая ее голову, беспокойно мечущуюся на подушке. - Постарайся успокоиться, милая, милая моя Дитте.
- Успокоиться, - в полузабытьи говорит Дитте. - Конечно. Но если меня то и дело зовут… Как это утомительно!
Где-то поблизости заплакал ребенок. Его плач раздавался среди полной тишины и делал ее еще более ужасной, гнетущей.
- Ребенок, наверное, замарался! - сказала вдруг Дитте громким, звенящим, как хрусталь, голосом. - А матери нет. Но я не пойду возиться с ним. Не хочу я вставать из-за него.
- Дитте, - сказал Карл дрожащим голосом, - а помнишь ты девочку, которая ужасно боялась темноты и все-таки встала впотьмах, якобы дать кошке молока?
В лице умирающей Дитте появилось страдальческое выражение, как будто воспоминания причиняли ей боль.
И вдруг она откинула одеяло, поднялась со своей жалкой постели и, худая, тоненькая, как свечка, в длинной серой рубашке, очутилась перед Нексе.
- Ты хочешь убить меня? - говорит она слабым, мучающимся голосом. - За что? Я так мало жила. И так плохо жила. Мне не выпало даже крошечного счастья. И все-таки мне хочется жить. Дай мне пожить хоть немного, пожалей меня…
- Прости меня, Дитте, - отвечает Нексе, его лицо мокро от слез. - Так надо… Я люблю тебя и хочу, чтобы ты жила долго и счастливо, но это невозможно. Беднякам отказано в счастье. Ты должна умереть, чтобы в черствых душах пробудилась совесть, в робких - гнев, в усталых - сила.
- Я не хочу… Дай мне хоть несколько лет. Тебе же ничего не стоит. Ну, ради Карла, он столько ждал и надеялся. Будь добрым, прошу тебя!..
…В своей спальне не спит Маргрете. Ей тревожно, она к чему-то прислушивается. Потом встает и идет по спящему дому к кабинету мужа. Возле дверей она слышит какой-то грубый шум, словно бы падение тяжелого тела. Распахивает дверь - Мартин неподвижно лежит на полу. Она бросается к нему, берет его голову в свои руки.
- Мартин!.. Мартин!.. Что с тобой?.. Мартин, милый!..
Он приоткрывает веки - черные на белом, без кровинки, лице.
- Дитте умерла, - говорит он и снова теряет сознание…
…Нексе лежит в кровати. Доктор собирает инструменты в сумку.
- Полагаю, вы и без меня знаете, что с вами: острое истощение - физическое, нервное, умственное. Необходим полный покой, никакой работы и усиленное питание.
- Ну, в наше время это проще простого! - с серьезным видом говорит Нексе и - вдогонку уже достигшему двери врачу: - Доктор, а зернистую икру мне можно?
Вскинув с оскорбленным видом плечи, доктор ретируется. И почти сразу в сопровождении Маргрете входит немолодой сухопарый человек с чопорным и недобрым лицом.
- Здравствуйте, господин Нексе, я из "Аскехауга". Есть у вас что-нибудь для нас?
Нексе бросает на Маргрете заговорщический взгляд.
- Видите ли, я немного приболел. Переутомление и все такое. Не дадут ли господа издатели мне маленькую отсрочку?
- Господин Нексе, они это предвидели и дали мне соответствующие инструкции, - мстительным голосом завзятого человеконенавистника говорит посланец. - Ни дня для пролонгации. В противном случае прежнее соглашение аннулируется и вы несете финансовую ответственность. Полагаю, что в этом письме все изложено. - И он протягивает Нексе письмо.
Нексе берет письмо и, не глядя, медленно разрывает на части под оторопелым взглядом посланца.
- Я это тоже предвидел. Вот рукопись. - Он достает из ночного столика увесистую рукопись и протягивает посыльному. - Дайте мне расписку. С господами из "Аскехауга" надо держать ухо востро…
…Семейная трапеза в доме Нексе: первая за многие месяцы. Бледный, осунувшийся, но вновь оживленный, с горячими глазами, Нексе сидит во главе стола. Дети - на высоких стульчиках, младший - на руках Маргрете. Она кормит его вареным картофелем, размоченным в соусе. На столе блюдо жаркого и несколько бутылок пива.
- Ты задала нам настоящий пир, Грета! - отодвигая тарелку, говорит Нексе.
- Ты должен хорошо питаться. Хочешь еще пива?
- Спасибо. Я выпил целую бутылку, надо растягивать удовольствие. Жаркое особенно удалось.
- Да, этот Большой Клаус не успел залежаться у мясника, - обрадованная похвалой мужа, говорит Маргрете. - А вымоченный в уксусе - хоть на королевский стол!..
Слышится долгий автомобильный гудок. Нексе встает и подходит к окну.
- Ого! "Роллс-ройс"! Кто бы это мог быть?