Глава двадцать четвертая
Упреждение
Но вот и пришли мы наконец к лондонскому жилью мистера Шекспира.
Бишопсгейт, возле Святой Елены, все как он сказал.
Прошли мы парочкой по всем этим поганым улицам.
И вот стоим мы на пороге, можно сказать, самой моей истории, главной ее сути.
И как войдем мы в эту дверь, обратно уж пути не будет.
Мы пройдем в эту дверь, мы, с мистером Шекспиром, и тебе, любезный мой Читатель, придется войти в эту дверь за нами следом.
Придется взобраться вместе с нами по этой лестнице.
И во всем участвовать, что мы здесь обретем.
Читатель, я прямо и не знаю, как приступиться.
Тут я помешкаю немного, тебя чтоб упредить:
Если у тебя не львиное сердце, и нет в тебе львиной отваги, лучше уходи.
Крепись, Читатель!
Зато в награду ты получишь истинную правду.
Тайную истину любви всегда полезно знать, ей-богу.
И мы только сильней, и лучше, и мудрей становимся, ей-богу, когда узнаем, как другие оступались, бредили, творили глупости в любви.
Но та правда, которую сейчас я поднесу тебе, - такой крепенький орешек, что мое дело тебя упредить.
Глава двадцать пятая
Заячий суп
Кстати, почему бы тебе заячьего супа не покушать?
Я всегда говорю, что миска доброго заячьего супа творит чудеса.
Я, между прочим, удивляюсь, отчего это писатели никогда не посоветуют своим читателям чего б такого им покушать, пока они читают.
Это ж удовольствие какое - в одно и то же время кушать и читать, да?
Если, конечно, в обществе ты не сидишь, кушать и читать очень, по-моему, культурно, а до чего ж приятно, да?
А раз уж нынче я себе приготовила миску доброго заячьего супу и раз уж мне хочется себе представить, как ты кушаешь его вместе со мной, вот тебе на доброе здоровье мой рецепт.
Прекрасный заячий суп миссис Шекспир
Возьмите зайца, освежуйте, только смотрите не повредите, что под кожей.
Засуньте руку внутрь и вытащите легкие.
Подержите своего зайца над тазом, пусть кровь туда стечет.
Разрубите зайца на части.
Выберите из него все косточки, а мясистые кусочки отложите в сторону.
Теперь все косточки поскладывайте в котелок, залейте водой (холодной), добавьте репы, моркови, стеблей сельдерея и пару луковок.
Варите (если заяц у вас молодой) полтора часа.
Варите (если заяц старый) два часа, а то и дольше.
Пролейте кровь вашего зайца сквозь волосяное сито, потом немножечко воды добавьте, всыпьте горстку тонкой овсяной муки и слейте все в сотейник.
Помешивайте в одну сторону, покуда не закипит.
Следите, чтоб не свернулось.
Выньте кости.
Растолките в сите овощи.
Добавьте кровь, она тем временем уже у вас вскипела.
Нарежьте мясо меленькими кусочками (чуть побольше ногтя) и положите в котелок к тому, что там уже лежит.
Все вместе варите, хорошенько помешивая, с полчаса (на полчаса подольше, если заяц у вас старый).
Приправьте змеиным корнем.
Поперчите и посолите по своему вкусу.
И можно ложечку медку добавить, если вы похожи на моего покойного мистера Шекспира.
Читатель, мне приятно думать, что ты отвлекся ненадолго от моей истории и приготовил себе заячьего супчику.
Этот супчик подкрепит тебя, а это тебе сейчас не помешает.
Да, трудненько тебе пришлось бы без моего заячьего супчика, Читатель, если ты решился войти в эту дверь за мной и мистером Шекспиром.
Вот бы меня-то кто угостил мисочкой горяченького заячьего супа перед тем, как я пошла навстречу моей погибели!
Часть третья
ЧТО МИСТЕР ШЕКСПИР СО МНОЮ ДЕЛАЛ В ТОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ,
КОГДА Я ПРИЕХАЛА В ЛОНДОН
Глава первая
Трубчатка
Жилье моего супруга было прямо над торговцем живой рыбой, на углу Турнегейн-лейн.
Кругом понасорено, рыбьи головы, рыбьи хвосты, и кадки стоят, с живыми угрями.
Внутри как будто бы и прилично, только вонь от скумбрии.
Сама-то я рыбу люблю.
И камбалу и хека уважаю.
Сельдь вареная - это же пальчики оближешь.
А форель - ее поджарить хорошенько в сухарях, так лучше и не надо угощенья.
Я даже и морского угря люблю, и краба, и миногу, если в овсяной муке ее потушишь.
Из всех рыб одну трубчатку я не перевариваю.
Сама-то я ее люблю, да желудок мой не терпит.
Глава вторая
Повязка на глаза
На пороге черного хода этого своего жилья на Турнегейн-лейн мистер Шекспир остановился и меня поцеловал.
Это он в первый раз за день меня поцеловал, прежде только в щечку чмокнул, когда ямщицкая коляска остановилась в Лондоне.
Поцелуй был мягкий, мокрый.
Селедкой отдавал.
Не мастер он был лобызаний, Вильям Шекспир.
Верно я говорю?
А то.
Уж мне ль не знать.
Мой супруг раздул ноздри, и он меня поцеловал.
А потом стал выматывать шелковый шарф из рукава своего шикарного камзола.
- Ты чего это затеял? - я спросила у мистера Шекспира.
- Повязку на глаза, - он сказал, - я хочу, чтоб ты ее надела. Я-то знаю, что там наверху, а ты не знаешь. И я хочу усугубить сюрприз.
- Может, просто я глаза закрою? - говорю.
- Нет, это будет уж не то, - ответил мне мистер Шекспир.
- Ну почему? - говорю. - Я ж без обмана. Честное слово, не открою глаз, не гляну, пока ты не велишь.
Мой супруг вздохнул и покачал своей большущей головой.
- Знаешь небось, что я сюрпризы ненавижу, - я ему напомнила.
- Ну, этот-то тебе понравится, - пообещал мистер Шекспир.
А я и вправду терпеть не могу сюрпризы, приятные ли, печальные ли.
На деньрожденье, на Рождестве, всегда я - это ужас прямо - все свертки перещупаю.
Хочу дознаться, что там, под оберткой.
Чтобы заранее знать, какое выражение мне сделать на лице, когда подарок развернут.
Я прямо ненавижу, если кто-то вдруг, сюрприза ради, ко мне подкрадется.
Если кто, без слова, без упрежденья, вдруг к тебе притрагивается - от такого я аж взвиваюсь вся.
И если я, к примеру, над мойкой отскребаю котелок, а сзади кто-то подкрадется, пощекотит меня или под ребра ткнет, я прямо дергаюсь, от вас не скрою, и мне такое, прямо вам скажу, нисколько не приятно.
Мистер Шекспир выпростал и держал наготове свой шарф.
- Глаза мне, стало быть, завяжешь? - спрашиваю.
А он стоит, такой хитрый, нежный и такой довольный, как мышь в сыру.
- Да, душа моя! Да, непременно!
Мой супруг никогда не был, что называется, красавец, но тут лицо у него сделалось милое, веселое, как у мальчишки.
И хоть и понимала я, что чепуха все это, меня разобрало любопытство.
Что греха таить:
У меня даже мурашки побежали по хребту.
С повязкой это он хорошо придумал.
Тут радость мерещилась какая-то, чудилась какая-то детская забава.
Но он-то был не дитя, да и я тоже, и чуяло мое сердце, что ничего такого детского меня не ждет.
Может, потому-то, что из меня девчонку сделали, когда невесть что ожидало впереди, у меня мурашки и побежали по хребту?
Может, и так.
Что-то в сходном духе.
Тайна ли мне какая-то помстилась.
Или угощенье.
Мистер Шекспир угощеньями меня не очень баловал, с тех самых дней гуляний майских, да ведь это когда было!
Глава третья
Вверх по лестнице
Ну, и не стала я перечить своему шутнику-супругу.
Поддалась на его блажь.
(Хотя теперь, когда назад оглядываюсь, я вижу, что все-то он заранее придумал.)
Да все равно, блажь ли, расчет, а я ему позволила мне на глаза надеть повязку.
Позволила повязать мне на глаза тот шарф.
Шарф мягкий, теплый. Теплый от пальцев мистера Шекспира - уж как он мял его, теребил, пока меня улещивал.
А потом мистер Шекспир взял меня за руку.
И повел наверх.
Рука его была горячая и липкая.
И дрожала.
Так дрожала у него рука, что я подумала, уж не в горячке ли он.
А он и был в горячке.
Только такую докторам не вылечить.
Мы ни единым словом не обмолвились, покуда поднимались.
Он меня держал под локоть.
Лестница была узкая. Нас друг к другу прижимало, пока по ней мы шли.
И я чувствовала жар мистера Шекспира. Не только жар его руки. Он весь горел.
Если вам такого не случалось, я вам должна сказать, что очень это странно, когда идешь вслепую вверх по лестнице, а мужчина держит тебя под локоть.
Я вся была во власти мистера Шекспира.
Лестница была крутая.
Ступени скрипели под ногами, пока мы взбирались.
Вот только этот скрип, а так здесь тишина стояла, как в могиле.
Но тут, известно, могила и была, и с рыбной вонью.
Мы взобрались на самый верх.
Я услыхала, как мистер Шекспир отпирает дверь, услыхала визг несмазанных петель, когда она отворилась.
Снова он меня взял за руку, и мы вошли.
Я услыхала, как дверь за нами затворилась, как он ее запер.
- Одну минуту, - шепнул мистер Шекспир.
Слышу - трутницей потарахтел.
Чую - серный дух.
А потом он снял с моих глаз повязку, и я - увидела.