- Мне знакомы стремления богатых, - заявила мисс Литтенхэм. - Они хотят, чтобы у людей было много денег, и чтобы деньги тратились, и чтобы дела шли хорошо, но они вовсе не хотят, чтобы их капиталами распоряжались другие или чтобы правительство выпускало много банкнот, так как они боятся, что тогда их деньги упадут в цене. Бедняки тоже непоследовательны, но по-своему: они хотят, чтобы правительство выпустило достаточно денег, чтобы стало легче жить, но чтобы в то же время были приняты меры, препятствующие новому скоплению капиталов в руках богатых и новому застою в делах.
Объяснение девушки рассмешило Каридиуса.
- Ну, а средний класс сидит между двух стульев и повторяет непоследовательности тех и других. Вот почему он не имеет своего представителя в Конгрессе - нечего представлять.
Каридиус перестал смеяться и крикнул шоферу:
- Сюда, направо… "Лекшер-билдинг".
Шофер выставил правую руку и подъехал к тротуару.
Девушка приготовилась закончить интервью:
- Привести ваши слова?
- Какие слова?
- То, что вы только что говорили.
- Нет, конечно, я только развил вашу мысль, - ответил Каридиус.
Мисс Литтенхэм улыбнулась.
- Видите ли, как правило, всякому репортеру, интервьюирующему видного политического деятеля, приходится… наводить разговор на определенную тему. Но с вами было иначе. Я в самом деле считаю очень интересной вашу мысль о том, что средний класс Америки не имеет своего представителя в Конгрессе.
- Я не стал бы этого приводить, так как другие члены Конгресса, которых я пока и в глаза не видел, могут принять это за преждевременную критику.
Девушка была явно разочарована.
- Что ж, хорошо… - И она стала быстро сыпать вопросами, стараясь, очевидно, выудить что-нибудь интересное для своих читательниц.
- Когда вы поедете в Вашингтон?
- На днях, вероятно.
- И перевезете свою семью? Вы ведь женаты, кажется?
- Да.
- Вот это женщинам интересно. Вы будете занимать в Вашингтоне то же помещение, которое занимал член Конгресса Бланк?
- Думаю, что да.
- А я думаю, что нет.
- Это почему? - осведомился новый член Конгресса, несколько удивленный.
- Потому что помещения членов Конгресса распределяются по старшинству.
- Я этого не знал.
- Да, это так. Не написать ли, что вам в Вашингтоне придется снять отдельную квартиру для семьи?
- Пишите.
- Еще что? А, вот! Моим читательницам, наверное, интересно знать, подобрали ли вы уже штат для вашей канцелярии.
- Нет еще.
- Неужели вы даже не знаете, кто будет вашим личным секретарем?
- Не знаю.
- И никому не обещали этого места?
Каридиус, вспомнил про мисс Стотт, но ему не хотелось, чтобы ее имя упоминалось в интервью - жена подняла бы историю.
- Нет, я никому ничего не обещал. Это один из принципов "Лиги независимых избирателей". Как ее представитель, я сохраняю свободу действий.
Мисс Литтенхэм рассеянно кивала головой и явно не слушала именно ту часть их разговора, которую Каридиусу хотелось бы видеть напечатанной.
- Конечно, конечно, - бормотала она, для вдохновения поглаживая короткое ухо собаки. И вдруг спросила: - Как вы думаете, интересно работать в Вашингтоне секретарем?
- Вы и об этом хотите написать?
- Нет, нет, я просто подумала, интересно ли.
В окошко машины заглянул полисмен.
- Вы, вероятно, намерены выйти здесь? - спросил он вежливо, но твердо.
- Да, да, сейчас, - воскликнул Каридиус, растерянно озираясь. Он открыл дверцу и, перешагнув через огромного дога, выскочил на тротуар.
Девушка улыбнулась и кивнула головой:
- Прощайте. Пожалуйста, шофер, в редакцию "Трибуны".
10
Достопочтенный Генри Ли Каридиус шел по вестибюлю "Лекшер-билдинг", направляясь к лифту, а перед его глазами неотступно стоял образ мисс Литтенхэм, репортера "Трибуны". Бесспорно она была красива, но, кроме того, у нее сохранился отчасти тот застенчиво-призывный тон в обращении с красивыми мужчинами, который лет десять тому назад был в большой моде и именовался скромностью. И еще было в этой девушке что-то противоречивое, непонятное, что смутно беспокоило кандидата в члены Конгресса. Он никак не мог определить, что это такое. Мысли его вертелись вокруг этой загадки вместо того, чтобы сосредоточиться на вопросе о том, как ему быть со своей адвокатской конторой - ради чего, собственно, он и приехал сюда.
Когда Каридиус вошел в лифт, к нему подскочил низенький плотный мужчина, схватил его за руку и крепко пожал.
- Поздравляю, Каридиус… Предчувствие-то мое сбылось, а?
- Благодарю, благодарю, Мирберг. У вас, действительно, было поразительное предчувствие… - Каридиус понизил голос, дабы морально, так сказать, исключить из разговора остальных пассажиров, плотно обступивших их.
Лифт остановился на пятнадцатом этаже, и они вместе вышли на площадку.
- Какие же у вас планы? - спросил адвокат. - Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
- Как будто нет, благодарю вас.
- Кстати, вы, вероятно, поедете на траурное заседание?.
- Какое траурное заседание?
- Заседание, посвященное памяти члена Конгресса Бланка и всех прочих членов Конгресса, умерших в текущем году. Такие заседания бывают каждый год.
Каридиус подумал.
- Я не собирался ехать. Мистер Бланк был моим противником…
- Дорогой мой! - воскликнул Мирберг. - Политическому деятелю надлежит оплакивать кончину человека, которого он смог победить: ведь любой следующий кандидат может побороть и его.
Каридиус остановился у дверей своей конторы и медленно вытащил ключ из кармана. Ему не хотелось звать Мирберга к себе в контору, тесную и убого обставленную.
- Что ж, пожалуй, поеду.
- Поезжайте обязательно, это произведет хорошее впечатление.
Каридиус неохотно отпер дверь и, так как адвокат не уходил, заметил небрежным тоном, что уже успел сегодня дать интервью.
- Для какой газеты?
- Для "Трибуны".
- Довольно приличная газета, консервативная.
- А репортерша, которую они мне прислали, была довольно странная… То есть, собственно, не она странная…
- А кто же?
- Ее собака.
- А чем собака была странная?
- Не собака сама по себе, а то, что у репортера "Трибуны" такая собака, огромный, чудесный дог, стоит, наверно, целое состояние. Откуда у нее может быть такой дог?
Каридиус открыл дверь и обнаружил на пороге одно-единственное письмо. Ему было очень стыдно перед Мирбергом за свою столь скромную корреспонденцию.
- А вы не знаете, кто эта девушка?
- Она сказала, что ее фамилия Литтенхэм.
Адвокат отступил на шаг и уставился на Каридиуса.
- Литтенхэм! Да она могла бы при желании иметь золотую собаку!
- Вы думаете, что она из тех Литтенхэмов? - воскликнул Каридиус, сам немало взволнованный.
- Вы говорите, что это был обыкновенный репортер "Трибуны"?
- Да… пишет для "женской странички" воскресного номера.
- Тогда это маловероятно… должно быть, из каких-нибудь других Литтенхэмов.
Каридиус нагнулся и, подняв письмо, распечатал его, продолжая прислушиваться к тому, что говорил Мирберг. Письмо было от Эссери, коротенькая записка, содержание которой нетрудно было угадать.
- Вот еще одно дело, которое я не смогу вести, - сказал он с таким видом, будто письмо представляло собой крохотную частицу той огромной кучи дел, которых он уже не сможет вести.
- А почему? - участливо спросил Мирберг.
- Я собираюсь закрыть свою контору. Работа в Конгрессе потребует моего постоянного присутствия в Вашингтоне.
- А знаете что, - сказал Мирберг, - ведь я именно из-за этого-то и провожал вас до самой конторы. У меня было предчувствие, что вы собираетесь ликвидировать свое дело.
Каридиус вглянул на коренастого человека, столь твердо верившего в предчувствия.
- А вы хотели бы перенять его? - с любопытством спросил он.
- О нет, нет, не то. Я только хотел предостеречь вас, чтобы вы не бросали практики. Неизвестно, долго ли вы пробудете членом Конгресса. А потерявши практику здесь, трудно будет восстанавливать ее снова.
Каридиус уныло усмехнулся.
- Вижу, что впереди маячат горе и нужда, но все же не могу придумать, как умудриться быть разом в двух местах.
- Вот об этом-то я и веду речь. Помните, вы как-то обращались к нашей фирме с весьма лестным для нас предложением?
- К которому вы отнеслись удивительно сдержанно, - вставил Каридиус.
Но Мирберг продолжал, не смущаясь:
- Тогда было другое дело. Тогда вы еще не проявили своих талантов, мистер Каридиус. Теперь вы член Конгресса. Когда вы расстанетесь с Конгрессом, вы будете одним из самых популярных адвокатов в Мегаполисе. Вы придадите нашей фирме вес, каким она никогда не обладала. А тем временем, стремительно продолжал он, - если вы войдете с нами в соглашение, мы сохраним вашу практику.
- Но ведь члену Конгресса неудобно выступать в суде?
- Да, вам нельзя выступать, но вы можете быть партнером-консультантом, помогать нам вашими советами и знаниями.