* * *
На следующий день, встретив Гарольда на открытой галерее замка, Вильгельм в мягкой форме предъявил графу дополнительное требование, мотивируя его тем, что этот брак ещё больше их сблизит.
Гарольд выслушал его, ничем не выдав своих чувств. Но в его душе разгорелась буря. Вспомнив об Эдите, он с трудом удержался от непреодолимого искушения выхватить меч и тут же разрешить проблему.
- Что ты скажешь на это, мой любезный друг? - обратился к нему Вильгельм. - Представляешь, как будет хорошо, если мы станем родственниками?
- Представляю... - холодно проронил Гарольд.
- Но помни, я тебя не принуждаю, - уточнил Вильгельм. - Я лишь прошу. И приму любое твоё решение.
Герцог коротко поклонился и ушёл с галереи. Граф остался один. Он стоял, понуро опустив голову и непроизвольно сжимая кулаки.
"За что мне это, Господи?" - билась в мозгу тягостная мысль. В глазах закружились багровые огоньки, страшная боль сжала сердце. Послышались шаги. Гарольд взял себя в руки и оглянулся - подле него остановился статный нормандец, разодетый с крикливой роскошью.
- Барон Юнг де Монфор, - с поклоном представился он.
- Что тебе угодно, милейший? - устало спросил граф.
- Милорд, я хотел бы дать вам совет.
- С какой стати я должен выслушивать твои советы, норманн?!
- Не сердитесь, милорд, - мягко произнёс де Монфор. - Я понимаю - каково вам. Но поверьте, я ваш ДРУГ.
- С чего бы это?
- Мы бились бок о бок. Не приди вы на помощь, меня бы уже не было на свете.
- Допустим, - смягчился Гарольд. Он пристально взглянул на собеседника: - Что ты хотел мне сказать?
- Соглашайтесь на любые условия, милорд! - тихо произнёс де Монфор. - На любые! Когда герцог идёт на подлость, он уже не может остановиться. Главное - вырваться из его когтей!
- Даже ценой чести? - уточнил граф.
- Честь теряет он, а не вы!
- Так считаешь ты?
- Не только. Не один я сражался рядом с вами... Соглашайтесь. Возвращайтесь в Англию... Вы ей необходимы!
- После всего этого?
- Да, милорд! - подтвердил де Монфор. - Унижение ломает слабого, сильного оно закаляет. А вы - сильный!
- Полагаешь?
- Уверен!
Гарольд опустил голову, обдумывая слова собеседника, затем негромко произнёс:
- Странно слышать всё это из уст норманна.
- Я некоторое время жил в Англии, - пояснил барон. - Она для меня не чужая.
- Никогда не знаешь, где найдёшь... Ты выказал себя другом в трудную минуту. Я это запомню.
- Благодарю за доверие, милорд. - Де Монфор, поколебавшись мгновение, добавил: - Если вам станет совсем тяжело - я помогу бежать.
- Всем?
- Только вам, - развёл руками норманн.
- Это исключено, - покачал головой Гарольд...
* * *
А потом был тяжёлый и унизительный день - день помолвки и присяги. Гарольд старался держать себя в руках, это было трудно - душа страдала и негодовала, но он понимал, что в этот день решается судьба его родины.
Помолвка прошла наспех, ибо Вильгельм горел нетерпением - ему нужна была присяга. Чтоб провести ритуал, норманны и саксы прошли в часовню. Горели сотни свечей, тускло отражаясь в кольчугах дружинников, пахло ладаном и чем-то гнилостным.
Церемонией руководил отец Ланфранк. Гарольд вышел вперёд и встал подле большого ларя, покрытого ковром. Норманны напряжённо следили за ним, в их глазах светилось торжество, но были среди них и такие, в чьих взорах читалось понимание и сочувствие. За спиной графа застыли кипящие ненавистью саксы, среди них выделялся своим огромным ростом Рагнар. Оруженосца обуревало единственное желание - крушить всё, что попадётся под руку. Остальные были настроены столь же воинственно, кровь могла пролиться в любой момент.
Понимая это, Гарольд ни взглядом ни жестом не выдавал своих чувств. Лишь в момент принесения присяги он сделал паузу, но тут же заставил себя продолжить и со спокойным достоинством довёл дело до конца. Когда граф умолк, прислужники аббата сдёрнули ковёр, покрывавший ларь, и обескураженные люди увидели в нём Святые Мощи.
- Какое кощунство! - воскликнул Сигевульф, а Рагнар тяжкой глыбой двинулся на норманнов.
- Спокойно! - осадил его граф и молча покинул часовню. Разъярённые хускерлы, глухо ворча, двинулись за ним.
Саксам подвели коней, и Гарольд уселся на одного из них. В этот момент к нему приблизился Вильгельм.
Герцог светился торжеством, надменная улыбка играла на губах, но в глубине глаз трепетали тревожные огоньки. Гарольд отчётливо увидел неуверенность и сожаление, которые пытался скрыть норманн.
Граф с удивлением понял, что жалеет человека, стоявшего перед ним - одинокого, ожесточённого и запутавшегося в сетях подлости и коварства.
- Теперь ты доволен? - спросил он.
- Да... - Герцог, помолчав мгновение, неожиданно для самого себя с горечью добавил: - Хотя и не предполагал, что наша встреча закончится вот так...
- Что ж, - пожал плечами Гарольд. - Ты сам засеял своё поле...
- Но ведь мы расстаёмся друзьями? - В голосе герцога зазвучали повелительные нотки.
- Друзей не предают, норманн! - отрезал Гарольд и, пришпорив коня, поскакал прочь.
Глава 14
МЯТЕЖ
На побережье дожидался датский корабль, саксы погрузились на него и отплыли в Англию. На сей раз они добрались без приключений. Стоя на носу, Гарольд смотрел на показавшиеся в тумане береговые утёсы, в его глазах блестели слёзы.
"Вот и родина, - думал он. - Дорого же я заплатил, чтоб вернуться. И что теперь?.. Я унижен и вывалян в грязи!" Он пытался унять нахлынувшую боль, но она не отступала, становилась всё сильней и сильней.
"Что я скажу людям? - выплыла из глубин сознания безжалостная мысль. - Как посмотрю в глаза Эдите?.." Граф тряхнул головой и сжал кулаки. "Но ведь я пошёл на всё это только во имя родины! - пришла спасительная мысль. - Ой ли? - тут же охладил он себя, - Чего лукавить - я растерялся. А может - испугался?.. Так достоин ли я быть хотя бы графом? Не говоря уже о короне?.."
Пока он мучился угрызениями совести, корабль благополучно вошёл в гавань и отдал якорь. Гарольд понуро сошёл на берег, размышляя, куда направиться - к королю или Эдите. Однако не успел он сесть на коня, как ему сообщили о новом мятеже - восстала Нортумбрия, которой управлял Тостиг. Брат потерял чувство меры, он так безжалостно угнетал своих вассалов, что свободолюбивые нортумбрийцы не выдержали. Во главе бунтовщиков встали Моркéр и Эдвин, сыновья злейшего врага Гарольда - графа Альфгара. Тостиг со своими хускерлами вынужден был покинуть графство и обратиться за помощью к королю. Эдуард был на его стороне, но в критический момент дряхлый повелитель растерялся, ибо привык во всём полагаться на фаворита.
"Да что же это такое?!" - устало думал Гарольд, пришпоривая коня. Во дворце его уже ожидали братья и встревоженный король.
- Мы рвались к тебе на помощь! - воскликнул Тостиг.
- Знаю, брат, - кивнул граф.
- Но эти недостойные нас задержали. Видно, сговорились с Вильгельмом!
- Всё может быть.
Со всех сторон посыпались вопросы.
- Потом, друзья мои, потом, - уклонялся от ответов граф. - Сейчас главное - Нортумбрия!
Тостиг начал с жаром описывать перипетии мятежа, братья негодовали, король призывал на помощь Господа, но Гарольд остался безучастным. Он внимательно слушал, делал вид, что крайне озабочен, но был далеко от всех этих страстей - душа его витала над маленькой усадьбой, над милым очагом, тепло которого берегли Эдита и дочь.
А Тостиг всё говорил и говорил, его пылкие речи зажигали собравшихся, будили воинственный пыл, взывали к мщению. Все ждали, что Гарольд тут же предложит ударить на северян, но - надежды не оправдались - граф был сдержан. Он предложил направить в Йорк парламентёров, чем крайне озадачил братьев, отдал распоряжение собирать дружины и, распрощавшись со всеми, покинул дворец.
* * *
Через несколько часов Гарольд с замиранием сердца подъехал к усадьбе. Бросив поводья Рагнару, он медленно направился к крыльцу. Ему навстречу выбежала Эдита. Гарольд напрягся, волна стыда захлестнула его. "Что я ей скажу?" - обречённо думал он.
Эдита подбежала к нему и трепетно прижалась к груди. Всё поплыло у Гарольда перед глазами, он глубоко вздохнул, собираясь с ходу начать неприятный разговор и облегчить свою израненную душу.
- Я всё знаю, милый, - опередила его возлюбленная. - Не надо ничего объяснять.
- Но ведь я... предал вас... - выдавил из себя Гарольд.
- Это не предательство, - покачала головой Эдита. - Тебя вынудили.
- Значит, ты простила? - Граф почувствовал невероятное облегчение.
- Мне не за что прощать тебя, - ответила женщина, с любовью глядя ему в глаза.
В этот момент на крыльце появилась Айя. Увидев отца, она стремглав кинулась к нему. Гарольд подхватил её на руки и прижал к груди.
- Как я соскучился по Тебе, моя малышка, - дрогнувшим голосом произнёс он.
- А я как соскучилась, батюшка, - воскликнула девочка, ластясь к отцу. - Жду, жду, а вы всё не едете и не едете!
- Вот я и приехал.
- Больше не уедете? Никогда?
- Никогда. - Граф улыбнулся и, обняв Эдиту, с дочерью на руках направился во внутренние покои.
Гарольд провёл в усадьбе неделю, отдыхая душой и телом. Весеннее солнце и нежность близких согревали, отгоняя воспоминания о тяжкой зиме. Но тревожные вести, пришедшие с севера, заставили его вернуться в Лондон.