Как только мы взошли по сходням на покачивающуюся палубу "Тритона", я потребовал объяснений, но Сабин ничего не говорил до тех пор, пока мы не оказались в уютной капитанской каюте на корме. Каюта с кроватью, столом, стульями и свитками карт выглядела слишком маленькой для такого большого человека, как Сабин, но это был его дом, и он вновь улыбнулся, усевшись за столом. Он извинился, но попросил не перебивать его и не задавать вопросов, пока не расскажет мне все.
Согласившись с этими таинственными условиями, я сел на стул, опустив подбородок на кулак, и начал слушать рассказ, которого жаждал с того самого дня, как прибыл в Остию из Рима в поисках Примигения.
- Впервые мы узнали о беде, нависшей над сенатором Прокулом, твоим достойнейшим Прокулом и моим добрым другом, когда Паллас прибыл из Рима с его завещанием. Это стало настоящим шоком, особенно когда Паллас рассказал нам об обстоятельствах, вынудивших его отправиться в это печальное путешествие. По воле случая я был тогда в доме Примигения, и когда он собрался в Рим на помощь своему партнеру и другу, мне удалось его убедить, каким бы это стало безрассудством. Я отправился вместо него, мчась верхом вместе с Палласом. Мы прибыли на Эсквилинский холм как раз в тот момент, когда солдаты выводили из дома тебя и слуг.
Пораженный, я воскликнул:
- Ты был там?
- Да, был. Прятался в нескольких шагах рядом с Палласом. Но дай мне закончить, и тогда сможешь задать любые вопросы. Мне хотелось задушить этих солдат голыми руками. Я видел, как один из них вытащил меч и направился к тебе, Ликиск, и я был готов напасть на него, но Паллас меня остановил. С грустью мы смотрели, как тебя и всех остальных уводят прочь. Через некоторое время из дома вышли другие солдаты, неся тело того, кого мы оба так любили. Вид его окровавленной тоги свидетельствовал об угрозе, нависшей над всеми нами.
Я сказал Палласу, что нам как можно быстрее надо вернуться в Остию. Понятно, что Цезарь собирался стереть с лица земли любое напоминание о доме Прокула, и я хотел предупредить Примигения. Как партнер по бизнесу, он находился в серьезной опасности. Я оказался прав, хотя Примигений мне не поверил.
"У Цезаря нет причин, чтобы выступать против меня, - настаивал он. - Я не политик".
Но богини судьбы жестоки, и на следующий день, когда я занимался своими делами на борту "Меркурия", мне сказали, что к Примигению пришли солдаты и арестовали его вместе с семьей. Они взяли и Палласа, поскольку он ночевал в их доме.
Не в силах сдержаться, я воскликнул:
- Почему они это сделали?
- Примигения обвинили в государственной измене.
- В измене? Примигения? Это невозможно!
- Был свидетель.
- Откуда мог взяться свидетель, если не было измены?
- А это, - мрачно ответил Сабин, - лучше спросить у своего друга-актера.
Пораженный, я смог пробормотать только его имя:
- У Плиния?
- Он дал свидетельские показания, что будучи в доме Примигения, Прокул говорил об измене, и Примигений его поддержал.
- Это проклятая ложь! - крикнул я.
Сабин пожал плечами и продолжил:
- Скоро все имущество дома Прокула конфисковали. На бизнес в Остии был наложен арест, и теперь им управляет какой-то прихвостень Цезаря. Когда это случилось, я уволился и стал работать на другого человека - владельца "Тритона" и еще одного корабля.
По лицу у меня текли слезы. Я едва мог говорить.
- Ты знаешь, что с ними случилось? С Примигением? С его семьей? С Палласом? Со всеми остальными?
Сабин покачал головой.
- Они просто исчезли. Я бы послал весточку трибуну Марку Либеру, но не знаю, где он. Возможно, его тоже арестовали.
- Нет, он в Палестине.
- Он знает, что случилось? Я бы хотел ему рассказать.
- Я позабочусь, чтобы он узнал.
Удивленный, Сабин спросил:
- Но как?
- Я собираюсь найти корабль, который туда отправится.
- Это стоит денег, Ликиск.
- У меня есть деньги. Если их не хватит, я найду. Так или иначе, я доберусь до Палестины и расскажу Марку Либеру о предательстве Цезаря.
После задумчивой паузы Сабин сказал:
- Этот корабль отправляется в Египет. Ты, разумеется, можешь плыть со мной.
- Куда в Египет?
- В Александрию.
- Я найду там корабль до Палестины?
- Да… Я предвижу некоторые сложности, но, думаю, толку от того, что я о них расскажу, не будет.
Я кивнул.
- Верно, я все равно не отступлю.
- Это трагедия… трагедия, - пробормотал Сабин. Потом, улыбнувшись, сказал:
- Но тебе удалось из нее выпутаться. Как это произошло? Последний раз, когда я тебя видел, ты был в цепях.
Теперь настала моя очередь рассказывать историю ужаса и предательства, а Сабин угрюмо слушал мой рассказ; в его глазах пылал гнев, кулаки яростно сжимались. Наконец, я закончил и добавил:
- Я не знал, что за грязная собака этот Плиний!
- Его свидетельство потопило Примигения, - ответил Сабин. - Будь у меня возможность, я бы ему отомстил. Но с тех пор, как это случилось, меня не было в Остии. Я ушел на "Тритоне" практически сразу, как Цезарь забрал корабли Прокула. Перезимовал в Поццуоли, а сейчас вернулся за грузом. До отплытия я планировал найти этого актера, но ты, к счастью, сам привел его ко мне.
- Когда "Тритон" отбудет в Египет?
- Мы завершим погрузку через три дня и отплывем.
- С пассажиром.
- С пассажиром, - Сабин улыбнулся.
- А что до Плиния - прошу, доверь мне то, о чем мы оба думаем.
- Я думаю об убийстве, - прошептал Сабин, перегнувшись через стол. - А убийство - не для мальчиков.
- Сабин, я оставил свое детство на Капри.
Кивнув, капитан поднялся и подошел к стоявшему у кровати сундуку. Открыв его, он что-то вытащил оттуда, вернулся к столу и положил передо мной прекрасный кинжал с длинным тонким лезвием, упрятанным в красные кожаные ножны, чья рукоятка была вырезана в форме змеи.
- Неплохой подарок для твоего приятеля, верно?
- Забавно, - улыбнулся я. - На сегодняшнем празднике подарки собираются дарить мне.
- У кинжала есть пояс. Можешь спрятать его под туникой. Уверен, что сможешь все сделать?
- В последнее время я понял, что нет ничего, чего бы я не смог.
Преодолев последние ступеньки к двери дома Плиния, я услышал доносившуюся из комнат прекрасную музыку. Я постоял, прислушиваясь к флейтам и приятному голосу юноши, певшего хвалебную песнь древнему герою. Это была любовная песня. Мужская любовная песня.
Желая укрепиться в своих намерениях и упрочить решимость, я сунул руку под плащ и тунику и взялся за рукоять прицепленного к поясу кинжала. При тесном объятии его можно было почувствовать, но я давно научился избавляться от протянутых рук. Дразнящее, поощряющее интерес поведение гораздо сильнее возбуждало кровь поклонников. Сегодня вечером Ликиск будет недоступным. До тех пор, пока недоступность не нанесет смертельный удар.
Уверенный и решительный, я поднялся по ступеням дома Плиния.
Он обнял меня за шею и поцеловал.
- Наконец-то ты здесь!
- Я же сказал, что приду, - засмеялся я.
"И кто здесь лучший актер, Плиний?", подумал я, взял его запястья в руки, держа подальше от своего пояса, и направился к спальне, пока толпа гостей следила за нами, улыбаясь, восхищаясь мной и ревнуя к Плинию.
- Позволь мне переодеться, снять плащ и надеть что-нибудь получше, - сказал я, подмигнув ему, а затем прошептал:
- Или, возможно, мне стоит вернуться из твоей спальни без всего и порадовать гостей?
Плиний хихикнул, как девочка:
- Это будет забавно. Давай, Ликиск, давай.
- Хорошо, - сказал я, нежно целуя его в подбородок, - но ты оставайся здесь и будь вежливым хозяином, пока я готовлю наш сюрприз.
Восхищенно хлопнув в ладоши, он развернулся и отправился проследить, чтобы у его прекрасных молодых гостей было достаточно вина, а заодно пообещать им сюрприз. (Я заметил, что в толпе нет женщин, и поспешил в спальню, закрыв за собой дверь. Понятно, что это была за вечеринка). Быстро сняв плащ, я аккуратно свернул его и положил на стул рядом с кроватью. Стянув тунику, я повесил ее на спинку, а затем отцепил пояс, на котором висел кинжал Сабина с рукояткой в виде змеи. Его я положил на плащ и прикрыл туникой.
Когда я снял набедренную повязку, мой взгляд упал на кинжал Плиния, висевший на стене рядом с маской, которую он носил, изображая воина. Было бы здорово, подумал я, отправить Плиния в подземный мир его собственным кинжалом, но все же решил использовать тот, что дал мне Сабин. Добавив к небольшой кучке одежды набедренную повязку, я посмотрел на кровать: скоро Плиний окажется в моих объятиях, ожидая Приапа, но вместо него найдет Гадеса. Задержавшись перед зеркалом, чтобы поправить волосы, я осмотрел свое тело и подумал - оставит ли на нем след то, что я собираюсь сделать?
Выйдя в другую комнату, я произвел сенсацию.
- Великолепно! - закричал один из молодых людей, мускулистый юноша, похожий на спортсмена. Замечания остальных были того же толка, хотя более грубые и даже непристойные.
Расталкивая поклонников, Плиний предъявил на меня свои права, положив руку мне между ног.
- Теперь вы можете вручить Ликиску подарки, - сказал он.