Запасшись продовольствием и деньгами, он приказал легионам, находившимся у Фарсалы, двинуться к Фермопилам, а сам выступил из Амфисы и, обогнув Парнас, вторгся в Бэотию и занял Фивы.
Города сдавались ему без боя, из Фессалии прибывали день и ночь посольства с изъявлением покорности, с дарами. Сулла требовал денег, новобранцев и съестных припасов для легионов.
Разбив понтийцев у Тильфосской горы, Сулла обратил их в бегство.
Вскоре пришли известия, что Архелай заперся в Пи-рее, а Аристион - в Афинах, решив держаться до прибытия великой армии из Фракии и Македонии.
Сулла понял, что он должен взять Пирей и Афины как можно скорее, иначе его ждет гибель, и, собрав военачальников, объявил о выступлении.
- В Аттику! - приказал он. - В Пирей и Афины!А тебе, Люций, - обратился он к Лукуллу, - отправиться в Пелопоннес и держать страну в повиновении и порядке. Присылать частые донесения, чтобы я знал о положении твоих войск. Помните, коллеги, что война лишьначинается.
Приказав одному военачальнику занять Фессалию вплоть до Македонии, другому - расположиться возле Халкиды, чтобы преградить путь войскам Неоптолема, находившимся на Эвбее, Сулла разбил лагерь между Мегарой и Элевзином.
- Отсюда я буду господствовать над Грецией и Пелопоннесом, - сказал он Лукуллу, - и руководить осадой Афин и Пирея.
XVIII
Легионы подходили к Пирею.
Моросил дождик. Почва стала скользкой - люди, ругаясь, оступались и падали.
Сулла приказал воинам готовиться к приступу.
Заиграли трубы. Легионарии, обнажив мечи, двинулись, прикрываясь щитами. Шедшие позади них лучники осыпали стены стрелами - в воздухе слышался певучий Звук их полета. А в это время воины поспешно засыпали рвы землей и хворостом, разрушали насыпи, подставляли лестницы и лезли на стены. Иные пытались взломать ворота. Сверху падали глыбы гранита. Люди валились, деревянные лестницы ломались, увлекая за собой десятки воинов, а когда полились кипяток, горящая смола и полетели факелы, пылающие головни, - войско отступило.
Сидя на коне, Сулла думал, что делать. Бросить войска еще раз на приступ? Или обложить город?
Созвав военачальников, он сказал:
- Я видел вашу храбрость и уверен в непобедимости римских легионов. Приказываю готовиться к осаде.
- Хвала мудрой Афине, подсказавшей тебе эту мысль! - сказал примипил. - За это время воины отдохнут, хорошо приготовятся к боям… Тогда легче будет взять Пирей.
- С одной стороны - так, а с другой - не так, - возразил Сулла. - А море? Кораблей у нас нет… Неприятель же будет получать провиант и подкрепления. А если подойдет понтийский царь, трудно будет устоять против его полчищ…
Все молчали.
- Но иного выхода нет, - продолжал полководец, - приказываю поэтому сооружать осадный вал, строить рядом с ним десятиярусные передвижные башни на катках на верхних ярусах поместить баллисты и катапульты и устроить подъемные мосты, в нижних ярусах поставить тараны. Помните, что высота стен Пирея равняется сорока, а толщина - одиннадцати локтям.
На другой день он обратился с речью к легионам:
- Воины, братья и друзья, я привел вас в Грецию, которую мы должны завоевать, и если вы будете храбро сражаться, мы разобьем понтийского царя и прогоним в его царство. Я обещаю вам самую богатую добычу, красивых гречанок, а по возвращении на родину - большие участки, земледельческие орудия, рабов и вечную собственность, царские подарки…
Ему не дали договорить. Громкие крики вырвались из тысячи глоток:
- Vivat imperator, vivat!
Суллу окружили: ему целовали руки, бросались перед ним на колени, восхваляли, превозносили:
- Отец родной! Благодетель!
А он благодарил легионариев за преданность и думал:
"С ними я добьюсь могущества и славы! Я сломлю Митридата, отниму у него Азию, а тогда… Рим, Рим!"
Вечером, при свете смоляного факела, он писал эпистолу по-гречески:
"Люций Корнелий Сулла, император - Люцию Лицинию Лукуллу, проквестору.
Волею Фортуны и бессмертных я провозглашен войсками императором. Знаю, дорогой мой, что ты порадуешься за меня и поздравишь от чистого сердца. Пусть и тебе покровительствуют боги так же, как и мне. Сообщи, есть ли у тебя золото, чтобы обратить его в монету? Легионам нужно платить жалованье. Поэтому чекань aurie и динарии следующего образца: с одной стороны надпись: L. SULLA, справа - голова Венеры в диадеме, а прямо - стоящий купидон с пальмовой ветвью в руке, а с другой, между двумя венками, тоже надпись, с упоминанием, что я - император. А я приму меры, чтобы добыть сокровища и послать тебе на монетный двор.
Как живешь, дорогой Люций, и нашел ли наконец подругу себе по сердцу? Если нашел, прекрасна ли телом и душою? У гречанок эти оба качества сопричастны - не так, конечно, как у наших римлянок, которые бездушны, а потому лишены мягкого обаяния, кротости и природной нежности. Несколько дней назад Хризогон привел в мой шатер двенадцатилетнюю девушку. Она оказалась стыдливой и неподатливой, но я сумел расшевелить ее, как Зевс - Леду. Ты спросишь ее имя? Не знаю. Она не говорит. Я назвал ее Миртион, потому что люблю это имя.
Не забудь написать подробно о военных делах, об отношении населения к римлянам, о соглядатаях, которых ты, наверно, вешаешь сотнями, а также о состоянии легионариев. Не будь так суров с ними, как ты привык! Напомни им, что, когда кончится война, они получат земли и рабов. Прощай".
XIX
После отъезда Суллы жизнь в Риме стала напряженной.
Консул Цинна и его друзья, заседавшие в сенате, рассмотрели прежнее предложение Мария о распределении новых граждан по старым трибам и о возвращении отнятых прав ссыльным.
На форуме происходили яростные споры. Плебс не хотел допускать союзников, получивших права гражданства, в свои трибы, и консул Октавий возбуждал народ против Цинны:
- Квириты, на ваши права посягает консул: он старается набрать побольше приверженцев, чтобы совершать насилия. Он стремится отнять у вас те маленькие выгоды и преимущества, которые отличали вас от варваров, и наделить ими союзников. Справедливо ли это? Сулла заботился о вашем благе, а Цинна, поклявшись соблюдать его законы, безбожно нарушает свое слово.
- Веди нас против клятвопреступника! - заревела толпа.
- Мы выступим, квириты, когда это будет нужно.
Удалившись домой, Октавий взял "Киропедию", но читать не мог. Беспокойство возрастало по мере того, как сторонники его прибегали с форума с различными вестями: одни говорили, что Цинна тайком вооружает своих приверженцев, другие - что новые граждане ждут только приказания начать резню, третьи - что они уже заняли форум, а четвертые - что народные трибуны выступили против Цинны, но должны были бежать, когда новые граждане с мечами бросились к рострам. Октавий задумался.
- Отечество в опасности, - сказал он. - Достаточно ли старых граждан?
- Они ждут тебя на улице, но их гораздо меньше, чем приверженцев Цинны.
- С нами боги, право, закон и справедливость! - торжественно вымолвил консул.
Став во главе отряда, он по Священной дороге подошел к форуму.
- Расходитесь! - возгласил глашатай. - Так приказал консул Октавий во имя порядка и спокойствия в республике.
Форум задрожал ох яростных криков. Полетели камни.
- Вперед! - крикнул Октавий. - Разогнать мятеж пиков!
С громкими криками старые граждане набросились на новых. Произошла свалка. Мелькали копья, мечи, палки. Люди падали, подымались, бросались в бой. Топот ног и вопли не утихали. И когда сторонники Цинны стали отступать, Октавий приказал преследовать их и рубить беспощадно.
У храма Кастора и Поллукса лежали груды трупов. Люди поспешно скрывались в кварталы плебеев, иные повернули к городским воротам, но их встречали дубинами, железом, мечами и копьями.
- Бить и преследовать! - в исступлении вопил Октавий и собственноручно рубил бегущих граждан.
К нему подбежал вольноотпущенник:
- Вождь, Цинна призывал на помощь рабов, обещая им вольность… К счастью, никто к нему не примкнул, ион оставил Рим, угрожая возвратиться с войском…
Созвав заседание сената, Октавий внес предложение об отнятии консульства у Цинны.
- Отцы, - говорил он, - разве Цинна - консул? Он оставил город в минуту опасности и обещал рабам свободу… для борьбы с властью!
Сенаторы зашумели:
- Верно! Это бунтовщик!
- Молчите! Цинна - лучший муж республики!
- Он ратует за справедливость и благоденствие квиритов!
- Молчите вы, разбойники! - воскликнул консул. - Мало получили? Будете помнить Октавиев день! На место злодея я предлагаю избрать Люция Мерулу, великого жреца Юпитера…
Сенаторы захлопали в ладоши.
- Это беззаконие! - возмущались приверженцы Цинны. - Сам Сулла способствовал назначению Цинны консулом.
- Если бы Сулла был здесь, - возразил Октавий, - он приказал бы умертвить его!
Октавий разослал соглядатаев в кампанские города, чтобы узнать о намерениях и действиях Цинны.
Притворившись сторонниками бежавшего консула, они следили за каждым его шагом и, прибывая в Рим, докладывали в сенате: