- Можно его подкупить?
- Попытаюсь.
- Обещай ему сколько нужно, постарайся сделать его послушным орудием в наших руках. Вы, греки, хитры, знаете слабые стороны друг друга и умеете играть на них.
Эрос молчал, не решаясь обратиться к Антонию с вопросом. Он обдумывал, зачем полководцу, понадобился Пиндар; мелькнула даже мысль, что Антоний желает тайно договориться с Кассием против Октавиана, но он тотчас же отверг ее, решив, что Кассий не предаст Брута, своего друга. Его недоумение усиливалось, по мере того как противоречивые чувства овладевали им,
- Скажи, господин мой, - осмелился он спросить, - зачем тебе нужен Пиндар? Что он должен делать?
Антоний сдержал лошадь, перешедшую в рысь.
- Заклинаю тебя, Эрос, богиней Манией и приказываю молчать, если бы даже ты попал в плен, а враг стал тебя пытать. Поклянись подземными божествами отдать себя во власть ларвов и на растерзание Эринний, если ты предашь меня.
Эрос поклялся, и Антоний, оглядевшись по сторонам, вымолвил:
- Заплати Пиндару сто или двести тысяч сестерциев, а то и больше. Он должен умертвить Кассия во время битвы. А потом пусть бежит в Афины, где получит деньги у моего менялы Горгия; оттуда он поедет в Египет или Эфиопию… Помни - во время битвы, без свидетелей, в шатре, например…
- Будет сделано. Пиндар, наверно, потребует часть денег вперед…
- После убийства я заплачу…
- - Я, твой верный раб и слуга, верю, а Пиндар может не поверить… Выдай часть наличными, и остальные деньги выплатит Горгий, - напиши ему письмо.
Вечером Эрос получил пятьдесят тысяч сестерциев и письмо-приказ на имя Горгия,
- Торгуйся с ним, - предупредил его Антоний, - предложи сто тысяч, а если он не согласится, прибавляй понемногу, да не сразу. Человек, идущий на такое преступление, отвратителен. Но что делать, если приходится иметь дело с такими злодеями? Причитающийся остаток впишешь в мое письмо - числом и прописью.
- Будет сделано.
- Предупреди его, что если обманет, гнев мой найдет его даже под землею.
Отпустив Эроса, Антоний долго ходил взад и вперед по шатру. Спать не мог - задуманное убийство не давало покоя: казалось, что Эросу не удастся проникнуть в. неприятельский лагерь, - его схватят, отнимут эпистолу с подписью Антония и будут пытать, а он не вынесет мук и все расскажет. Становилось страшно. Антоний вышел из шатра.
"Прогуляюсь, проверю заодно караулы", - решил он.
Моросил холодный дождь, дул ветер. Кругом было тихо. Кое-где догорали костры, и одинокие тени двигались в полосе слабого света. Антоний шагал мимо палаток воинов, и его ноги скользили по влажной земле.
Он думал, что победа для него так же необходима, как хлеб для человека, умирающего с голоду.
XXII
Десять дней строил Антоний дорогу, покрывая фашинником, землей и плетнем болота, отделявшие лагерь Кассия от моря. Он намеревался достигнуть Эгнатиевой дороги и оттуда зайти в тыл неприятелю. Однако Фатум спутал его расчеты: на одиннадцатый день войска Брута и Кассия, соединившись, сделали внезапно вылазку. Правое крыло под начальствованием Брута напало на войска Октавиана, а легион Мессалы обошел левое крыло неприятельских войск и ворвался в лагерь. Здесь началась страшная резня - все, кто находился в лагере, были убиты, а две тысячи спартанцев-союзников, пытавшихся отбросить противника, изрублены.
Октавиан не участвовал в бою, хотя и находился перед битвой в лагере. Незадолго до нападения Мессалы он приказал перенести себя в более безопасное место, - боясь, как бы Брут не прорвался.
Под ногами хрустел иней, было холодно. Выйдя из лагеря, рабы понесли лектику к пригорку, за которым находилась болотистая котловина со стоячей водой, а слева - огромная впадина с нависшей над ней глыбой земли. Здесь решили укрыться.
- В этой норе, - сказал Октавиан, - мы переждем сражение, А ты, - обратился он к одному из невольников, - беги в лагерь, узнай, что там делается.
Раб долго не возвращался. Наконец он явился с известием, что три легиона истреблены, Брут ворвался в лагерь, и воины заняты грабежом.
- Но радуйся, вождь! Войска твои зашли пехоте в тыл, завязали с ней бой и разбили левое крыло неприятеля: враг бежит…
Беспокойство не покидало Октавиана.
- Где Антоний? Никто не видел его? - спрашивал он и послал рабов на розыски триумвира.
Оказалось, что Антоний в начале битвы отступил в болота, "в засаду", как говорил он, чтобы неожиданно броситься в бой, если легионы начнут поддаваться под напором войск Кассия, Он следил за битвой, не заботясь о больном Октавиане, который остался в лагере. "Пусть его убьют или возьмут в плен", - думал Антоний. Узнав, что Брут отступил из лагеря, Антоний поостерегся вступать в бой: поражение грозило бы страшными бедами.
Кассий смотрел на большие отряды конницы, скакавшие по направлению к его легионам. Щуря близорукие глаза и стараясь угадать, какие это войска - республиканские или неприятельские, он спрашивал друзей, не могут ли они различить знакомых префектов.
- Конница еще далеко, - ответил друг его Тициний. - Готовься к бою. А мне разреши поехать ей навстречу. Ты увидишь издали, как я буду принят, и сообразно этому будешь действовать…
- Мысль хорошая, - согласился Кассий, - но я не желаю, чтобы ты жертвовал…
- Никакой жертвы, клянусь богами! Видишь эту лошадь? Она унесет меня от врагов, как уносила не раз… Вспомни битвы в Сирии…
Кассий не стал возражать, и Тициний уехал. Косоглазый Пиндар, стоявший рядом с полководцем, следил за Тицинием, приближавшимся к коннице. Расстояние между ними уменьшалось. Издали донеслись крики. Пиндар различил зоркими глазами, как воины спрыгивали с лошадей, окружали Тициния, жали ему руки.
"Конница Брута", - подумал Пиндар и обратился к Кассию:
- Увы, господин мой! Бедный Тициний попался в плен. Он окружен. Нужно помочь ему.
- О горе мне! - с отчаянием простонал Кассий. - Зачем я позволил лучшему другу ехать навстречу неизвестной коннице? Он попался в плен, и кровь его будет на мне!
… Кассий бросился в палатку - он был невменяем. Пиндар последовал за ним.
- Мы не устоим против конницы, - говорил Кассий, не замечая, что Пиндар подвигается к нему с кинжалом в руке - Тебе что? - остановился он.
Вольноотпущенник неожиданно бросился на него и ударил кинжалом в шею. Кассий схватил его за горло, но Пиндар, освободившись, быстрым движением нанес второй и третий удар. И, когда полководец упал, вольноотпущенник схватил заранее приготовленный мешок с динариями и ларец с драгоценностями, которые Кассий возил с собой в походах как выкупные деньги на случай, если бы попал в плен, и выбежал из палатки.
У подножия холма он увидел Эроса, удерживавшего двух лошадей за поводья, и, подбежав к нему, сказал:
- Все сделано.
- Хорошо. Можешь ехать. Вот письмо.
- А динарии?
Эрос презрительно взглянул на него.
- Хватит с тебя и краденых, - указал он на кожаный мешок, - а будешь приставать - берегись. Подъезжает конница, и я укажу на тебя, как на убийцу.
- Будь ты проклят, презренный вор!
- Не я, а ты будь проклят, презренный вор и вероломный убийца! - ответил Эрос и, вскочив на коня, поскакал к болотам, где должны были находиться войска Антония.
Отъехав, он оглянулся. Пиндар стоял у коня, угрожая кулаками; потом он сел на него и медленно поехал в противоположную сторону, тщательно скрываясь за холмами.
Битва кипела. Центурионы и военные трибуны доносили Антонию о передвижениях войск, о победе Брута и отступлении Кассия.
Антоний беспокоился.
Прискакавший легат доложил, что войска Кассия отступают, конница бросилась к морю, пехота побежала, лагерь оставлен.
- Брут послал ему на помощь всадников, - говорил легат, - я слышал горестные крики… Не знаю, что там произошло, но одно для меня ясно: если бы Брут помог Кассию вовремя, победа республиканцев была бы полная.
- Ошибаешься, друг! - возразил Антоний, указывай на триариев, отведенных в болота. - Исход битвы решило бы железо этих людей.
- М Хвала тебе! Ты мудр и предусмотрителен, - сказал легат. - Но прости меня - мое место на поле битвы.
И, вскочив на коня, он поскакал, предшествуемый проводником.
Через несколько часов перед Антонием стоял Эрос.
- Господин, все сделано.
- Кассий?
- Убит.
- Пиндар?
- Бежал.
Антоний поднял глаза к небу.
- Боги, - шепнул он, - власть и воля Цезаря должны торжествовать, если бы даже против нас пошли миллионы миллионов войск всего мира! Смерть Кассия - только маленькая жертва духу Цезаря.
И, обняв Эроса, спросил:
- Никому не говорил об этом деле? Нет? Смотри: проболтаешься - душа твоя не найдет твоего тела, хотя бы она стала Изидой.
- Я поклялся, - испуганно пролепетал Эрос и поспешил удалиться.
А вечером один из вольноотпущенников Кассия, перебежавший на сторону Антония, принес меч и военный плащ, снятые с трупа господина. Антоний приказал вывесить их на видном месте. Меч и плащ должны были ободрить приунывшие войска, потери которых были вдвое больше потерь противника.